Глава 1

Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: «так и так, и у нас дома свое не хуже есть,» - и чем-нибудь отведет.

Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне говорить; но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения. А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться, - Платов сказал себе:

Ну уж тут шабаш. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.

И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:

Так и так, завтра мы с тобою едем их оружейную кунсткамеру смотреть. Там, - говорит, - такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.

Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый нос в лохматую бурку спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки, дерябнул хороший стакан, на дорожний складень богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.

Думал: утро ночи мудренее.

Глава 2

На другой день поехали государь с Платовым в кунсткамеры. Больше государь никого из русских с собою не взял, потому что карету им подали двухсестную.

Приезжают в пребольшое здание - подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры, и посредине под Балдахином стоит Аболон полведерский.

Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит; а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит, - только из усов кольца вьет.

Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры морские, мерблюзьи мантоны пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли. Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держит свою ажидацию, что для него все ничего не значит.

Государь говорит:

Как это возможно - отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебе здесь ничто не удивительно?

А Платов отвечает:

Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и дванадесять язык прогнали.

Государь говорит:

Это безрассудок.

Платов отвечает:

Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.

А англичане, видя между государя такую перемолвку, сейчас подвели его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной руки Мортимерово ружье, а из другой пистолю.

Вот, - говорят, - какая у нас производительность, - и подают ружье.

Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у него такие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят:

Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства - ее наш адмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул.

Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может.

Взахался ужасно.

Ах, ах, ах, - говорит, - как это так… как это даже можно так тонко сделать! - И к Платову по-русски оборачивается и говорит: - Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал.

А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два - замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».

Англичане удивляются и друг дружку поталкивают:

Ох-де, мы маху дали!

А государь Платову грустно говорит:

Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.

Сели опять в ту же двухсестную карету и поехали, и государь в этот день на бале был, а Платов еще больший стакан кислярки выдушил и спал крепким казачьим сном.

Было ему и радостно, что он англичан оконфузил, а тульского мастера на точку вида поставил, но было и досадно: зачем государь под такой случай англичан сожалел!

«Через что это государь огорчился? - думал Платов, - совсем того не понимаю», - и в таком рассуждении он два раза вставал, крестился и водку пил, пока насильно на себя крепкий сон навел.

А англичане же в это самое время тоже не спали, потому что и им завертело. Пока государь на бале веселился, они ему такое новое удивление подстроили, что у Платова всю фантазию отняли.

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николай Лесков

(Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)

Глава первая

Когда император Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разговоры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был донской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил. И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным очень интересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: так и так, и у нас дома свое не хуже есть, – и чем-нибудь отведет.

Англичане это знали и к приезду государеву выдумали разные хитрости, чтобы его чужестранностью пленить и от русских отвлечь, и во многих случаях они этого достигали, особенно в больших собраниях, где Платов не мог по-французски вполне говорить: но он этим мало и интересовался, потому что был человек женатый и все французские разговоры считал за пустяки, которые не стоят воображения. А когда англичане стали звать государя во всякие свои цейгаузы, оружейные и мыльно-пильные заводы, чтобы показать свое над нами во всех вещах преимущество и тем славиться, – Платов сказал себе:

– Ну уж тут шабаш. До этих пор еще я терпел, а дальше нельзя. Сумею я или не сумею говорить, а своих людей не выдам.

И только он сказал себе такое слово, как государь ему говорит:

– Так и так, завтра мы с тобою едем на их оружейную кунсткамеру смотреть. Там, – говорит, – такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся.

Платов ничего государю не ответил, только свой грабоватый нос в лохматую бурку спустил, а пришел в свою квартиру, велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кислярки , дерябнул хороший стакан, на дорожний складень Богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было.

Думал: утро ночи мудренее.

Глава вторая

На другой день поехали государь с Платовым в кунсткамеры. Больше государь никого из русских с собою не взял, потому что карету им подали двухсестную.

Приезжают в пребольшое здание – подъезд неописанный, коридоры до бесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном зале разные огромадные бюстры, и посредине под валдахином стоит Аболон полведерский.

Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит; а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит, – только из усов кольца вьет.

Англичане сразу стали показывать разные удивления и пояснять, что к чему у них приноровлено для военных обстоятельств: буреметры морские, мерблюзьи мантоны пеших полков, а для конницы смолевые непромокабли. Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держит свою ажидацию, что для него все ничего не значит.

Государь говорит:

– Как это возможно – отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебе здесь ничто не удивительно?

А Платов отвечает:

– Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этого воевали и дванадесять язык прогнали.

Государь говорит:

– Это безрассудок.

Платов отвечает:

– Не знаю, к чему отнести, но спорить не смею и должен молчать.

А англичане, видя между государя такую перемолвку, сейчас подвели его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной руки Мортимерово ружье, а из другой пистолю.

– Вот, – говорят, – какая у нас производительность, – и подают ружье.

Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у него такие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят:

– Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства – ее наш адмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул.

Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может.

Взахался ужасно.

– Ах, ах, ах, – говорит, – как это так… как это даже можно так тонко сделать! – И к Платову по-русски оборачивается и говорит: – Вот если бы у меня был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливый был и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал.

А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два – замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».

Англичане удивляются и друг дружку поталкивают:

– Ох-де, мы маху дали!

А государь Платову грустно говорит:

– Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.

Сели опять в ту же двухсестную карету и поехали, и государь в этот день на бале был, а Платов еще больший стакан кислярки выдушил и спал крепким казачьим сном.

Было ему и радостно, что он англичан оконфузил, а тульского мастера на точку вида поставил, но было и досадно: зачем государь под такой случай англичан сожалел!

«Через что это государь огорчился? – думал Платов, – совсем того не понимаю», – и в таком рассуждении он два раза вставал, крестился и водку пил, пока насильно на себя крепкий сон навел.

А англичане же в это самое время тоже не спали, потому что и им завертело. Пока государь на бале веселился, они ему такое новое удивление подстроили, что у Платова всю фантазию отняли.

Глава третья

На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот ему и говорит:

– Пусть сейчас заложат двухсестную карету, и поедем в новые кунсткамеры смотреть.

Платов даже осмелился доложить, что не довольно ли, мол, чужеземные продукты смотреть и не лучше ли к себе в Россию собираться, но государь говорит:

– Нет, я еще желаю другие новости видеть: мне хвалили, как у них первый сорт сахара делают.

Англичане всё государю показывают: какие у них разные первые сорта, а Платов смотрел, смотрел да вдруг говорит:

– А покажите-ка нам ваших заводов сахар молво ?

А англичане и не знают, что это такое молво . Перешептываются, перемигиваются, твердят друг дружке: «Молво, молво», а понять не могут, что это у нас такой сахар делается, и должны сознаться, что у них все сахара есть, а «молва» нет.

Платов говорит:

– Ну, так и нечем хвастаться. Приезжайте к нам, мы вас напоим чаем с настоящим молво Бобринского завода.

А государь его за рукав дернул и тихо сказал:

– Пожалуйста, не порть мне политики.

Тогда англичане позвали государя в самую последнюю кунсткамеру, где у них со всего света собраны минеральные камни и нимфозории, начиная с самой огромнейшей египетской керамиды до закожной блохи, которую глазам видеть невозможно, а угрызение ее между кожей и телом.

Государь поехал.

Осмотрели керамиды и всякие чучелы и выходят вон, а Платов думает себе:

«Вот, слава Богу, все благополучно: государь ничем не удивляется».

Но только пришли в самую последнюю комнату, а тут стоят их рабочие в тужурных жилетках и в фартуках и держат поднос, на котором ничего нет.

Государь вдруг и удивился, что ему подают пустой поднос.

– Что это такое значит? – спрашивает; а аглицкие мастера отвечают:

– Это вашему величеству наше покорное поднесение.

– Что же это?

– А вот, – говорят, – изволите видеть сориночку?

Государь посмотрел и видит: точно, лежит на серебряном подносе самая крошечная соринка.

Работники говорят:

– Извольте пальчик послюнить и ее на ладошку взять.

– На что же мне эта соринка?

– Это, – отвечают, – не соринка, а нимфозория.

– Живая она?

– Никак нет, – отвечают, – не живая, а из чистой из аглицкой стали в изображении блохи нами выкована, и в середине в ней завод и пружина. Извольте ключиком повернуть: она сейчас начнет дансе танцевать.

Государь залюбопытствовал и спрашивает:

– А где же ключик?

А англичане говорят:

– Здесь и ключ перед вашими очами.

– Отчего же, – государь говорит, – я его не вижу?

– Потому, – отвечают, – что это надо в мелкоскоп.

Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежит.

– Извольте, – говорят, – взять ее на ладошечку – у нее в пузичке заводная дырка, а ключ семь поворотов имеет, и тогда она пойдет дансе…

Насилу государь этот ключик ухватил и насилу его в щепотке мог удержать, а в другую щепотку блошку взял и только ключик вставил, как почувствовал, что она начинает усиками водить, потом ножками стала перебирать, а наконец вдруг прыгнула и на одном лету прямое дансе и две верояции в сторону, потом в другую, и так в три верояции всю кавриль станцевала.

Государь сразу же велел англичанам миллион дать, какими сами захотят деньгами, – хотят серебряными пятачками, хотят мелкими ассигнациями.

Англичане попросили, чтобы им серебром отпустили, потому что в бумажках они толку не знают; а потом сейчас и другую свою хитрость показали: блоху в дар подали, а футляра на нее не принесли: без футляра же ни ее, ни ключика держать нельзя, потому что затеряются и в сору их так и выбросят. А футляр на нее у них сделан из цельного бриллиантового ореха – и ей местечко в середине выдавлено. Этого они не подали, потому что футляр, говорят, будто казенный, а у них насчет казенного строго, хоть и для государя – нельзя жертвовать.

Платов было очень рассердился, потому что говорит:

– Для чего такое мошенничество! Дар сделали и миллион за то получили, и все еще недостаточно! Футляр, – говорит, – всегда при всякой вещи принадлежит.

Но государь говорит:

– Оставь, пожалуйста, это не твое дело – не порть мне политики. У них свой обычай. – И спрашивает: – Сколько тот орех стоит, в котором блоха местится?

Англичане положили за это еще пять тысяч.

Государь Александр Павлович сказал: «Выплатить», а сам спустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутом и рыбьей костью. Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: «Вы есть первые мастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут».

Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государя произнести не мог. Только взял мелкоскоп да, ничего не говоря, себе в карман спустил, потому что «он сюда же, – говорит, – принадлежит, а денег вы и без того у нас много взяли».

Государь этого не знал до самого приезда в Россию, а уехали они скоро, потому что у государя от военных дел сделалась меланхолия и он захотел духовную исповедь иметь в Таганроге у попа Федота . Дорогой у них с Платовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разных мыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных в искусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут – всё могут сделать, но только им полезного ученья нет. И представлял государю, что у аглицких мастеров совсем на всё другие правила жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.

Государь этого не хотел долго слушать, а Платов, видя это, не стал усиливаться. Так они и ехали молча, только Платов на каждой станции выйдет и с досады квасной стакан водки выпьет, соленым бараночком закусит, закурит свою корешковую трубку, в которую сразу целый фунт Жукова табаку входило, а потом сядет и сидит рядом с царем в карете молча. Государь в одну сторону глядит, а Платов в другое окно чубук высунет и дымит на ветер. Так они и доехали до Петербурга, а к попу Федоту государь Платова уже совсем не взял.

– Ты, – говорит, – к духовной беседе невоздержен и так очень много куришь, что у меня от твоего дыму в голове копоть стоит.

Платов остался с обидою и лег дома на досадную укушетку, да так все и лежал да покуривал Жуков табак без перестачи.

Глава четвертая

Удивительная блоха из аглицкой вороненой стали оставалась у Александра Павловича в шкатулке под рыбьей костью, пока он скончался в Таганроге, отдав ее попу Федоту, чтобы сдал после государыне, когда она успокоится. Императрица Елисавета Алексеевна посмотрела блохины верояции и усмехнулась, но заниматься ею не стала.

– Мое, – говорит, – теперь дело вдовье, и мне никакие забавы не обольстительны, – а вернувшись в Петербург, передала эту диковину со всеми иными драгоценностями в наследство новому государю.

Император Николай Павлович поначалу тоже никакого внимания на блоху не обратил, потому что при восходе его было смятение, но потом один раз стал пересматривать доставшуюся ему от брата шкатулку и достал из нее табакерку, а из табакерки бриллиантовый орех, и в нем нашел стальную блоху, которая уже давно не была заведена и потому не действовала, а лежала смирно, как коченелая.

Государь посмотрел и удивился:

– Что это еще за пустяковина и к чему она тут у моего брата в таком сохранении!

Придворные хотели выбросить, но государь говорит:

– Нет, это что-нибудь значит.

Позвали от Аничкина моста из противной аптеки химика, который на самых мелких весах яды взвешивал, и ему показали, а тот сейчас взял блоху, положил на язык и говорит: «Чувствую хлад, как от крепкого металла». А потом зубом ее слегка помял и объявил:

– Как вам угодно, а это не настоящая блоха, а нимфозория, и она сотворена из металла, и работа эта не наша, не русская.

Государь велел сейчас разузнать: откуда это и что такое означает?

Бросились смотреть в дела и в списки, – но в делах ничего не записано. Стали того, другого спрашивать, – никто ничего не знает. Но, по счастью, донской казак Платов был еще жив и даже все еще на своей досадной укушетке лежал и трубку курил. Он как услыхал, что во дворце такое беспокойство, сейчас с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во всех орденах. Государь говорит:

– Что тебе, мужественный старик, от меня надобно?

А Платов отвечает:

– Мне, ваше величество, ничего для себя не надо, так как я пью-ем что хочу и всем доволен, а я, – говорит, – пришел доложить насчет этой нимфозории, которую отыскали: это, – говорит, – так и так было, и вот как происходило при моих глазах в Англии, – и тут при ней есть ключик, а у меня есть их же мелкоскоп, в который можно его видеть, и сим ключом через пузичко эту нимфозорию можно завести, и она будет скакать в каком угодно пространстве и в стороны верояции делать.

Завели, она и пошла прыгать, а Платов говорит:

– Это, – говорит, – ваше величество, точно, что работа очень тонкая и интересная, но только нам этому удивляться с одним восторгом чувств не следует, а надо бы подвергнуть ее русским пересмотрам в Туле или в Сестербеке, – тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали, – не могут ли наши мастера сего превзойти, чтобы англичане над русскими не предвозвышались.

Государь Николай Павлович в своих русских людях был очень уверенный и никакому иностранцу уступать не любил, он и ответил Платову:

– Это ты, мужественный старик, хорошо говоришь, и я тебе это дело поручаю поверить. Мне эта коробочка все равно теперь при моих хлопотах не нужна, а ты возьми ее с собою и на свою досадную укушетку больше не ложись, а поезжай на тихий Дон и поведи там с моими донцами междоусобные разговоры насчет их жизни и преданности и что им нравится. А когда будешь ехать через Тулу, покажи моим тульским мастерам эту нимфозорию, и пусть они о ней подумают. Скажи им от меня, что брат мой этой вещи удивлялся и чужих людей, которые делали нимфозорию, больше всех хвалил, а я на своих надеюсь, что они никого не хуже. Они моего слова не проронят и что-нибудь сделают.

Глава пятая

Платов взял стальную блоху и, как поехал через Тулу на Дон, показал ее тульским оружейникам и слова государевы им передал, а потом спрашивает:

– Как нам теперь быть, православные?

Оружейники отвечают:

– Мы, батюшка, милостивое слово государево чувствуем и никогда его забыть не можем за то, что он на своих людей надеется, а как нам в настоящем случае быть, того мы в одну минуту сказать не можем, потому что аглицкая нация тоже не глупая, а довольно даже хитрая, и искусство в ней с большим смыслом. Против нее, – говорят, – надо взяться подумавши и с Божьим благословением. А ты, если твоя милость, как и государь наш, имеешь к нам доверие, поезжай к себе на тихий Дон, а нам эту блошку оставь, как она есть, в футляре и в золотой царской табакерочке. Гуляй себе по Дону и заживляй раны, которые приял за отечество, а когда назад будешь через Тулу ехать, – остановись и спосылай за нами: мы к той поре, Бог даст, что-нибудь придумаем.

Платов не совсем доволен был тем, что туляки так много времени требуют и притом не говорят ясно: что такое именно они надеются устроить. Спрашивал он их так и иначе и на все манеры с ними хитро по-донски заговаривал; но туляки ему в хитрости нимало не уступили, потому что имели они сразу же такой замысел, по которому не надеялись даже, чтобы и Платов им поверил, а хотели прямо свое смелое воображение исполнить, да тогда и отдать.

– Мы еще и сами не знаем, что учиним, а только будем на Бога надеяться, и авось слово царское ради нас в постыждении не будет.

Так и Платов умом виляет, и туляки тоже.

Платов вилял, вилял, да увидал, что туляка ему не перевилять, подал им табакерку с нимфозорией и говорит:

– Ну, нечего делать, пусть, – говорит, – будет по-вашему; я вас не знаю, какие вы, ну, одначе, делать нечего, – я вам верю, но только смотрите, бриллиант чтобы не подменить и аглицкой тонкой работы не испортьте, да недолго возитесь, потому что я шибко езжу: двух недель не пройдет, как я с тихого Дона опять в Петербург поворочу, – тогда мне чтоб непременно было что государю показать.

Оружейники его вполне успокоили:

– Тонкой работы, – говорят, – мы не повредим и бриллианта не обменим, а две недели нам времени довольно, а к тому случаю, когда назад возвратишься, будет тебе что-нибудь государеву великолепию достойное представить.

А что именно , этого так-таки и не сказали.

Глава шестая

Платов из Тулы уехал, а оружейники три человека, самые искусные из них, один косой Левша, на щеке пятно родимое, а на висках волосья при ученье выдраны, попрощались с товарищами и с своими домашними да, ничего никому не сказывая, взяли сумочки, положили туда что нужно съестного и скрылись из города.

Заметили за ними только то, что они пошли не в Московскую заставу, а в противоположную, киевскую сторону, и думали, что они пошли в Киев почивающим угодникам поклониться или посоветовать там с кем-нибудь из живых святых мужей, всегда пребывающих в Киеве в изобилии.

Но это было только близко к истине, а не самая истина. Ни время, ни расстояние не дозволяли тульским мастерам сходить в три недели пешком в Киев да еще потом успеть сделать посрамительную для аглицкой нации работу. Лучше бы они могли сходить помолиться в Москву, до которой всего «два девяносто верст», а святых угодников и там почивает немало. А в другую сторону, до Орла, такие же «два девяносто», да за Орел до Киева снова еще добрых пять сот верст. Этакого пути скоро не сделаешь, да и сделавши его, не скоро отдохнешь – долго еще будут ноги остекливши и руки трястись.

Иным даже думалось, что мастера набахвалили перед Платовым, а потом как пообдумались, то и струсили и теперь совсем сбежали, унеся с собою и царскую золотую табакерку, и бриллиант, и наделавшую им хлопот аглицкую стальную блоху в футляре.

Однако такое предположение было тоже совершенно неосновательно и недостойно искусных людей, на которых теперь почивала надежда нации.

Глава седьмая

Туляки, люди умные и сведущие в металлическом деле, известны также как первые знатоки в религии. Их славою в этом отношении полна и родная земля, и даже святой Афон: они не только мастера петь с вавилонами, но они знают, как пишется картина «Вечерний звон», а если кто из них посвятит себя большому служению и пойдет в монашество, то таковые слывут лучшими монастырскими экономами, и из них выходят самые способные сборщики. На святом Афоне знают, что туляки – народ самый выгодный, и если бы не они, то темные уголки России, наверно, не видали бы очень многих святостей отдаленного Востока, а Афон лишился бы многих полезных приношений от русских щедрот и благочестия. Теперь «афонские туляки» обвозят святости по всей нашей родине и мастерски собирают сборы даже там, где взять нечего. Туляк полон церковного благочестия и великий практик этого дела, а потому и те три мастера, которые взялись поддержать Платова и с ним всю Россию, не делали ошибки, направясь не к Москве, а на юг. Они шли вовсе не в Киев, а к Мценску, к уездному городу Орловской губернии, в котором стоит древняя «камнесеченная» икона Св. Николая, приплывшая сюда в самые древние времена на большом каменном же кресте по реке Зуше. Икона эта вида «грозного и престрашного» – святитель Мир-Ликийских изображен на ней «в рост», весь одеян сребропозлащенной одеждой, а лицом темен и на одной руке держит храм, а в другой меч – «военное одоление». Вот в этом «одолении» и заключался весь смысл вещи: св. Николай вообще покровитель торгового и военного дела, а «мценский Никола» в особенности, и ему-то туляки и пошли поклониться. Отслужили они молебен у самой иконы, потом у каменного креста и, наконец, возвратились домой «нощию» и, ничего никому не рассказывая, принялись за дело в ужасном секрете. Сошлись они все трое в один домик к Левше, двери заперли, ставни в окнах закрыли, перед Николиным образом лампадку затеплили и начали работать.

День, два, три сидят и никуда не выходят, все молоточками потюкивают. Куют что-то такое, а что куют – ничего неизвестно.

Всем любопытно, а никто ничего не может узнать, потому что работающие ничего не сказывают и наружу не показываются. Ходили к домику разные люди, стучались в двери под разными видами, чтобы огня или соли попросить, но три искусника ни на какой спрос не отпираются, и даже чем питаются – неизвестно. Пробовали их пугать, будто по соседству дом горит, – не выскочут ли в перепуге и не объявится ли тогда, что ими выковано, но ничто не брало этих хитрых мастеров; один раз только Левша высунулся по плечи и крикнул:

– Горите себе, а нам некогда, – и опять свою щипаную голову спрятал, ставню захлопнул, и за свое дело принялися.

Только сквозь малые щелочки было видно, как внутри дома огонек блестит, да слышно, что тонкие молоточки по звонким наковальням вытюкивают.

Словом, все дело велось в таком страшном секрете, что ничего нельзя было узнать, и притом продолжалось оно до самого возвращения казака Платова с тихого Дона к государю, и во все это время мастера ни с кем не видались и не разговаривали.

История создания

Впервые напечатано в журнале «Русь», 1881, №№ 49, 50 и 51 под заглавием «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе (Цеховая легенда)». Отдельным изданием впервые напечатана 1882 году.

Краткое содержание

В сюжете произведения смешаны выдуманные и реальные исторические события.

События повести начинаются приблизительно в 1815 году. Император Александр I во время своего европейского турне посетил Англию, где, в числе прочих диковинок, ему продемонстрировали крошечную стальную блоху , которая могла танцевать. Император приобрёл блоху и привёз её домой в Петербург.

Спустя несколько лет, после смерти Александра I и восшествия на престол Николая I , блоху нашли среди вещей покойного государя и долго не могли понять в чём смысл «нимфозории» . Атаман Платов , который сопровождал Александра I в поездке по Европе, появился во дворце и объяснил, что это образец искусства английских механиков, но тут же заметил что русские мастера своё дело знают не хуже.

Государь Николай Павлович, который был уверен в превосходстве русских, поручил Платову осуществить дипломатическую поездку на Дон и заодно посетить проездом заводы в Туле . Среди местных умельцев можно было найти тех, кто мог бы достойно ответить на вызов англичан.

Будучи в Туле Платов вызвал троих самых известных местных оружейников во главе с мастеровым по кличке «Левша» , показал им блоху и попросил придумать нечто такое, чтобы превзошло замысел англичан. Возвращаясь на обратном пути с Дона Платов снова заглянул в Тулу, где троица всё продолжала работать над заказом. Забрав Левшу с неоконченной, как считал недовольный Платов, работой, он отправился прямиком в Петербург . В столице, под большим увеличением микроскопа выяснилось, что туляки превзошли англичан, подковав блоху на все ноги крошечными подковами .

Государь и весь двор были восхищены, Левша получил награду. Через некоторое время история стала известна англичанам и они пригласили Левшу посетить свою страну. В Англии Левше продемонстрировали местные заводы, организацию работы и предложили остаться в Европе, но он отказался.

На обратном пути в Россию Левша простудился и уже будучи в Петербурге скончался, не получив вовремя квалифицированную медицинскую помощь.

Основные персонажи

• Левша - талантливый русский мастеровой, оружейник.
• Атаман Платов - казачий атаман, генерал от кавалерии.
• Александр I - русский царь.
• Николай I - русский царь.

Художественные особенности

Критики первых изданий посчитали, что вклад Лескова в создание повести минимален и что он де только пересказал легенду, которая ходила среди тульских мастеров. Лесков с этим мнением спорил и объяснял, что произведение практически полностью выдумано им:

Все, что есть чисто народного в «сказе о тульском левше и стальной блохе», заключается в следующей шутке или прибаутке: «англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали да им назад отослали». Более ничего нет «о блохе», а о «левше», как о герое всей истории ее и о выразителе русского народа, нет никаких народных сказов, и я считаю невозможным, что об нем кто-нибудь «давно слышал», потому что, - приходится признаться, - я весь этот рассказ сочинил в мае месяце прошлого года, и левша есть лицо мною выдуманное.

Повесть «Левша» это пример русского сказа, традиции которого была заложена ещё Гоголем . Повествование выглядит как устный рассказ, в котором автор незнакомый с иностранными словами коверкает их самым неожиданным образом. Настоящее богатство произведения это особый язык повести, который пересыпан каламбурами и словами возникшими в фантазии писателя, своеобразной народной этимологией: нимфозория , мелкоскоп , клеветон и другие.

Критики отмечали, что при всей внешней лубочности и гротеске , в произведении Лескова отчётливо проступает национально-патриотическая тема, призыв к осознанию роли отдельно взятого человека в делах государственного масштаба. В своих последних словах умирающий Левша обращается к царю: «…у англичан ружья кирпичом не чистят. Пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни бог войны, они стрелять не годятся».

Левша в русском языке стало нарицательным именем , обозначающим талантливого выходца из народа, мастера с золотыми руками.

Экранизации

• «Левша» - фильм режиссёра Сергея Овчарова ()
• «Левша» - мультипликационный фильм режиссёра Ивана Иванова-Вано ()

Ссылки

Примечания

Произведения Николая Семеновича Лескова
Романы	Захудалый род На ножах Некуда Обойдённые Островитяне Соборяне Чёртовы куклы
Повести	Воительница Детские годы Житие одной бабы Загадочный человек Запечатленный ангел Заячий ремиз Леди Макбет Мценского уезда На краю света Некрещёный поп Оскорблённая Нетэта Очарованный странник Печерские антики Полунощники Смех и Горе Старые годы в селе Плодомасове
Рассказы	Административная грация Антука Белый орел Бесстыдник Вдохновенные бродяги Владычный суд Грабеж Дама и фефёла Дурачок Дух госпожи Жанлис Железная воля Жемчужное ожерелье Жидовская кувырколлегия Загон Заметки неизвестного Зверь Зимний день Импровизаторы Инженеры бессребреники Кадетский монастырь Колыванский муж Котин доилец и Платонида Маленькая ошибка Неоцененные услуги Неразменный рубль Несмертельный Голован Обман Овцебык Однодум Отборное зерно Павлин Пигмей Пламенная патриотка Повесть о богоугодном дровоколе Под Рождество обидели Привидения в Инженерном замке Продукт природы Пугало Пустоплясы Путешествие с нигилистом Разбойник Ракушанский меламед Русский демократ в Польше Русское тайнобрачие Сибирские картинки 18 века Синодальный философ Сошествие в ад Справедливый человек Старый гений Томленье духа Тупейный художник Фигура Человек на часах Чертогон Шерамур Штопальщик Юдоль Язвительный
Сказания и легенды	Аскалонский злодей Брамадата и Радован Гора Лев старца Герасима Левша Легенды о совестном Даниле Леон дворецкий сын Маланья - голова баранья Невинный Пруденций Прекрасная Аза Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине Скоморох Памфалон Христос в гостях у мужика Час воли божией
Публицистика	Архиерейские объезды Еврей в России Епархиальный суд Карикатурный идеал Легендарные характеры Мелочи архиерейской жизни О русской иконописи Русские общественные заметки Сеничкин яд
Драматургия	Расточитель

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Левша (повесть)" в других словарях:

Левша (от левый): Левша человек, преимущественно пользующийся левой рукой. «Левша» повесть Николая Лескова («Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе») Балет «Левша» на музыку Бориса Александрова, по повести Николая Лескова,… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Левша (значения). Левша Жанр: сказ

У этого термина существуют и другие значения, см. Левша (значения). Левша (леворукий) человек, предпочтительно пользующийся левой рукой. Антоним к термину «левша» «правша». Среди людей левши составляют примерно 15 %, то есть… … Википедия

Запечатленный ангел Жанр: повесть Автор: Лесков, Николай Семёнович Язык оригинала: русский Год написания: июль декабрь 1872 года Публикация: 17 января 1873 года, «Русский вестник» «Запечатленный ангел» повесть Николая Лескова, написанная в 1872… … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Леди Макбет Мценского уезда. Леди Макбет Мценского уезда … Википедия

Основная статья: Механика Точная механика научная и инженерная дисциплина, занимающаяся разработкой теории, проектированием, изготовлением и применением приборов точной механики, отличающихся от прочих механизмов, предназначенных для… … Википедия

Левша - рассказ Лескова. Краткое содержание по главам

Первая глава

По окончании военных действий с Наполеоном Бонопартом в 1812 году, российским императором был предпринят вояж по странам Европы.

Повсюду, где появлялся Александр Павлович, государь России, ему представляли к показу удивительные вещи, приводившие его в восхищение.

Недовольство проявлял Платов, атаман с Дона. Он стоял на том, русские мастеровые ни в чем не уступят иностранным. Последней страной в этом турне была Англия.

Вторая глава

Англичане встретили русского императора показом своих технических новинок. Александр восторгался иностранным техническим новинкам и сокрушался тому, что русским далеко до англичан.

Только Платов стоял на своём, утверждая, что русские мастеровые превзошли иностранцев в мастерстве, и нет им равных за границей. На ту пору, англичане преподнесли на показ Александру «пистолю», сработанную неизвестным мастером, которому, по их утверждению, равных нет.

Опечален был государь,что нет на Руси мастеров, способных создать подобное чудо. Тут-то Платов и открыл замок пистоля, показал государю надпись, что мастером, создавшим пистоль, был «Иван Москвин во граде Туле».

Смутились англичане и решили создать такое техническое чудо, против которого Платову сказать будет нечего.

Третья глава

Следующим утром государя и Платова повезли на сахарный завод и кунсткамеру, в которой представлены были минеральные камни, собранные со всего света и «нимфозории».

На показ русскому государю была представлена блоха, выкованная английскими мастерами в натуральную величину из стали. После поворота ключика английское чудо техники прыгало и танцевало, за такое чудо русский император вручил английским мастерам миллион. Блоха была подарена Александру.

Уложил государь блоху в бриллиантовый футляр, опустил его в табакерку и убыл в Россию.

Четвертая глава

Английский подарок оставался с императором до самой его смерти. Елизавета Алексеевна, жена императора стала преемницей подарка. По наследству английская блоха перешла новому императору Николаю Павловичу, брату Александра.

Настоящей головоломкой стал английский подарок для царствующей семьи. Никто не мог взять в толк, зачем император хранил его много лет. Помог разгадать царский секрет атаман с Дона Платов. Он передал императору «мелкоскоп», который дали ему англичане. Посмотрел царь на блоху через удивительное стекло, увидел, как прыгает блоха из металла.

Николай Павлович был человеком, который ценил русских мастеров. Дал он задание Платову, поручить русским мастерам сотворить что-то, более удивительное, чем механическая блоха.

Пятая глава

По воле государя поскакал атаман Платов в Тулу, к оружейных дел мастерам. Оружейники тульские пообещали Платову, выполнить царское задание, но просили оставить им блоху на несколько дней. Не сказали они Платову, на что им нужна блоха, чем задумали удивить государя. Отправился атаман на Дон, предоставив удивительную блоху тульским умельцам.

Шестая глава

«Косой Левша», на щеке которого пятна родимые, на висках волосья, выдранные при ученье, с ним еще два искуснейших мастера, отправились из города, не сказавши никому ни слова. Многие решили, что не смогли мастера ничего придумать и ушли из города, чтобы избежать наказания, прихватив табакерку с блохой.

Седьмая глава

Искусные мастера оружейного дела отправились в город Мценск Орловской губернии к иконе Николая Чудотворца, просить совета. Помолились и вернулись в слободу. После возвращения никто не видел мастеров, так как закрылись они в доме Левши, не обмолвившись ни с кем словом. Как ни старались соседи заглянуть к мастерам, выманить их из дома, мастера работали днем и ночью, невзирая на любопытство соседей.

Восьмая глава

После завершения дел, Платов вернулся в слободу, но к мастерам не пошел, к ним послал он курьеров. Слал их одного за другим, чтобы быстрее доставили ему мастеровых Девятая глава Работа у мастеров к этому времени близилась к концу. На стук курьеров со стороны упрямых оружейников никакого отклика не было.

Чтобы добиться ответа, посланники Платова сняли крышу с избы Левши. Левша и товарищи наконец-то закончили работу, и вышли из избы. Они сообщили посланникам, что готовы показать свою работу, для посрамления англичан, Платову.

Десятая глава

Оружейники вручили Платову табакерку с блохой. Платов сердито спросил мастеров. Где же их работа. Обиделись оружейных дел мастера и ответили атаману, что их работу может увидеть только сам государь. Рассердил Левша Платова, отправился атаман в Петербург, захватив с собой мастера. Платов сам отправился на приём к государю, оставив связанного Левшу у царских палат.

Одиннадцатая глава

Занимая царя разговорами разными, надеялся атаман, что не спросит государь о блохе, но царь вспомнил о своем приказе, данном Платову по поводу механической блохи. Повинился атаман, рассказал государю, что вернули блоху мастера, не придумав ничего нового. Усомнился Николай в словах Платова и решил проверить, почему осмелились вернуть мастера-оружейники блоху.

Двенадцатая глава

Принесли табакерку с блохой государю, достали блоху, завели ключиком. Тут оказалось, что блоха не прыгает. Передать гнев Платова было трудно. Спустился атаман к Левше, обманщиком, лгуном назвал его, побил хорошенько. Левша стоял на своем, твердил, что работу их государь должен увидеть в «мелкоскоп».

Тринадцатая глава

Доставили Левшу к государю, и показал он, в чем заключалось мастерство оружейников. Русские мастера превзошли английских мастеров в том, что сумели подковать английский подарок, механическую блоху. Удивился Николай и порадовался мастерству своих подданных. Превзошли тульские мастеровые англичан!

Четырнадцатая глава

Николай принял решение отправить Левшу в далекую Англию, чтобы он представил английским умельцам свою работу. Собрали оружейника получше, и отправили с курьером в английские земли.

Пятнадцатая глава

По прибытии в Англию, курьер поселил Левшу в гостинице, а сам унес табакерку с блохой к английским мастерам. Удивились мастера, и пошли знакомиться с оружейником, сумевшим подковать блоху. Угощали англичане Левшу яствами досыта три дня, а потом попытались узнать, какие науки он изучил. Удивились английские умельцы тому, что мастер учился по «Псалтирю» и «Полусоннику», а арифметику он не знает совсем.

Шестнадцатая глава

Курьер был отправлен англичанами назад, в Петербург, а с Левшой поехали по своим заводам и все пытались уговорить его остаться в Англии. Но тосковал мастер по своей мастерской в Туле, да просил отпустить его на родину. Отправили англичане Левшу в родные края, подарили ему золотые часы в память об их встрече, дали денег на дорогу, посадив на корабль.

Семнадцатая глава

Долгим оказался путь, заскучал Левша и поспорил он с полшкиперомна на то, что перепьет его. Пили спорщики до конца пути, оба сказались больными, но в выигрыше не оказался ни один из них. Полшкипера, по прибытию в Россию, доставили в английское посольство, разместили его со всеми удобствами. С Левшой поступили иначе: ослабевшего, больного, не сумевшего ничего объяснить, оставили в квартале.

Восемнадцатая глава

Англичанина доставленного в посольство, сразу же лекарю показали, в ванну теплую посадили, потом пилюлю дали и спать уложили. В тех местах Левшу обобрали и решили найти ему место в больнице, но нигде не приняли мастера, так как отсутствовал у него какой-либо «тутамент». Когда поняли, что Левша не жилец более, отвезли его в Обухвинскую больницу для простых людей, умирать.

Девятнадцатая глава

Полшкипера помнил и беспокоился о своём новом друге. Нашел он умирающего Левшу, добился его осмотра доктором. Умирая мастер-оружейник уговаривает Мартын-Сокольского передать государю, что не чистят англичане ружья кирпичом. Доктор старался помочь Левше передать его слова графу Чернышеву.

Никто не хотел слышать секрет, узнанный Левшой. Продолжали ружья чистить кирпичом до начала войны. А весь секрет состоял в том, что истончались быстро ружейные стволы и приходили в негодность.

Двадцатая глава

Нет теперь мастеров, подобных Левше. На смену талантам и дарованиям машины пришли, не способных превосходить удаль прошлых мастеров. В механический век баснословные мастера исчезли совсем, но память о них осталась в народных легендах.

Название: Левша

Жанр: Повесть

Продолжительность: 14мин 06сек

Аннотация:

Император Александр Павлович после венского совета едет со своей свитой по заграничным интересным местам. В его свите есть донской казак Платов. Император всем восхищается, а Платов равнодушен к заморским диковинкам.
В Англии в оружейной кунсткамере государю показали ружье и пистоли к нему. Государь восхищен, как тонко выполнена пистоля. Но Платов вытаскивает пистолю из ружья и показывает, что там стоит знак, что сделана пистоля тульским мастером Иваном Москвиным. Англичане сконфужены. В другом зале показывают всякие мелкие диковины. Самым удивительным экземпляром оказалась выкованная из английской стали блоха, которую надо заводить ключиком. И все это такое мелкое, что видно только в микроскоп. Тут уж Платов не выдержал. Он задался мыслью, что надо англичанам доказать, что русские не хуже. Император заплатил большие деньги, чтобы этот подарок от англичан получить и увезти в Россию.
Вскоре Александр Павлович умер. Блоха долго была никому не интересна. Потом на престол вошел Николай Павлович. Он заинтересовался предложением Платова удивить англичан чем-нибудь более грандиозным, чем эта блоха. Поехал Платов в Тулу к мастерам и дал им поручение от императора удивить англичан. Три мастера закрылись в доме и никуда не выходили, пока делали работу. Никто не понял, что же они сделали. Платов рассердился и одного из мастеров, Левшу, забрал с собой к императору, чтобы наказать за ослушание.
Однако, Левша показал Николаю Павловичу в микроскопе, что на лапках английской блохи появились подковы, на каждой имя мастера. Вот и утерли нос англичанам!
Левшу отправили в путешествие по Англии. Ничего ему там не понравилось. Он скучал по России. Только подсмотрел секрет, что англичане, в отличие от русских, не чистят стволы ружей кирпичом. Вернулся Левша из Англии весь больной. И уже находясь в больнице, перед смертью просит донести до государя, что нельзя ружья кирпичом чистить, они от этого портятся. Но только русские генералы не прислушались к этому совету, потому и имели поражение в Крымской войне.