Поэт михаил танич биография. Михаил танич, биография, новости, фото. Михаил Танич - Карьера

Если искать проявления декаданса в живописи, то М.А. Врубель – первый кандидат в представители этого направления. Его образы существуют будто «по ту сторону добра и зла», границы между ангелами и демонами размываются, как переходы между цветов в акварельной технике. То же самое происходит в романе В.Я. Брюсова «Огненный ангел», где Мадиэль – это и посланник и рая, и ада в одном лице, а Рената то погружается в чернокнижие, то уходит монахиней в монастырь. Кажется, что художник и писатель искали вдохновение в одних и тех же источниках: в «Демоне» Лермонтова и в «Фаусте» Гете, который появляется на страницах вышеупомянутого брюсовского романа, на триптихе Врубеля «Фауст» и в его панно «Полет Фауста и Мефистофеля».

Брюсов, в первую очередь – поэт, он не обделил стихотворным вниманием своего живописного вдохновителя, посвятив ему, следующие строки (когда Врубель уже находился в психиатрической лечебнице), которые легко вплетаются в канву холстов художника:

…Нам недоступны, нам незримы,
Меж сонмов вопиющих сил,
К тебе нисходят серафимы
В сияньи многоцветных крыл…

…И в час на огненном закате
Меж гор предвечных видел ты,
Как дух величий и проклятий
Упал в провалы с высоты.

И там, в торжественной пустыне,
Лишь ты постигнул до конца
Простертых крыльев блеск павлиний
И скорбь эдемского лица!

Демон сидящий

Шестикрылый серафим

Демоны Брюсова и Врубеля – это падшие ангелы, поверженные, иногда обескрыленные, но не утратившие связь со своими райскими корнями. «Ты – ангел или дьяволица?» вопрошает поэт в «Девятой Камене», а художник – в картине «Царевна-Лебедь».

Эта болезненная раздвоенность, слом всего сущего стал смысловым центром и многих других полотен Врубеля, поэтому «Ангел с кадилом и свечей» как две капли воды похож своим смуглым (что уже странно для существа небесного) ликом на «Демона поверженного».

Демон поверженный

Ангел с кадилом и свечей

Художник постоянно отвлекался на любимую тему даже во время росписи Киевских храмов и церквей, которые заказывали ему иконы, несмотря на его одиозную и ошибочную славу богохульника.

Богоматерь с младенцем

Пророк Моисей

Врубель был буквально одержим демонами, сидящими, летящими и павшими, с их шапками черных кудрей и бездонными глазами, обезумевшими от отчаяния и любви (иллюстрации к поэме Лермонтова «Демон»).

Демон летящий. Иллюстрация к поэме Лермонтова «Демон»

Имя: Валерий Брюсов (Valeriy Bryusov)

Возраст: 50 лет

Деятельность: поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик

Семейное положение: был женат

Валерий Брюсов: биография

Блок считал себя недостойным рецензировать этого гения и тем более - печататься с ним в одном журнале. Дело в том, что главный поэт Серебряного века, перечитав произведение Валерия Яковлевича, настолько поразился его творением, что сразу поставил себя на ранг ниже. Стоит сказать, что поэт, чьи стихотворения цитируются любителями словесности и по сей день, обожествлялся современниками. Многие видели в Брюсове мессию, грядущего по водам хитросплетенных строк и обозначающим новые витки литературы.

В действительности этот мастер пера по праву считается основоположником русского символизма и предтечей акмеизма, который обзавелся как почитателями и последователями, так и коварными недоброжелателями.

Примечательно, что Валерий Яковлевич известен не только по стихотворениям – этот талантливый писатель проявил себя также в переводах, журналистике и нетривиальных прозах. Брюсов знаком по произведениям «Август», «Прощаю все», «Я люблю», «Первый снег» и другим примечательным работам, которые стали бессмертными.

Детство и юность

Мэтр русского символизма родился холодным зимним днем 1 (13) декабря 1873 года в самом сердце России. Будущий поэт рос и воспитывался в зажиточной купеческой семье вместе с сестрой Надеждой, которая стала профессором Московской консерватории.

У Валерия Яковлевича интересная родословная. Его дедушка по отцовской линии, Кузьма Андреевич, был крепостным помещика Брюса и за два года до отмены крепостного права – реформы, проведенной , – выкупился на волю и начал свое торговое дело. Благодаря упорству и трудолюбию, Кузьма Андреевич выбился из грязи в князи и приобрел двухэтажный особняк на Цветном бульваре в Москве.

По линии матери дедушкой литератора был Александр Яковлевич Бакулин, известный современникам как поэт-баснописец и автор сборника «Басни провинциала». Возможно, именно этот человек оказал влияние на Валерия Яковлевича.

Что касается отца Валерия, то Яков Кузьмич был фигурой загадочной и неоднозначной, сочувствовал идеям революционеров-народников, которые, движимые социалистическими идеями Герцена, всеми способами хотели приблизиться к интеллигенции и найти свое место в мире. Глава семейства был человеком азартным: увлекшийся лошадиными скачками, Брюсов-старший мигом просадил все состояние на ставках и чуть не остался без гроша в кармане.

Валерий Яковлевич рано пристрастился к литературе. Вместо того чтобы играть с мальчишками во дворе, будущий автор стихотворения «Грядущие гунны» проводил время за чтением классических произведений и бульварных романов, можно сказать, что юноша проглатывал книги одну за другой. Даже научные статьи, попадавшиеся случайно в руки Брюсова, не оставались без должного внимания.

Фаворитами Валерия были автор приключенческой литературы, подаривший миру «Капитана Немо», и писатель, сочинивший «Всадника без головы», Томас Майн Рид. Также известно, что Валерий Яковлевич получил блистательное образование, он учился в двух престижных гимназиях, а в последние годы пребывания на школьной скамье начал проявлять интерес к царице наук – математике – и успешно решал самые сложные уравнения и задачи.

Возможно, имя Брюсова стояло бы наравне с , Франсуа Виетом и , однако молодой человек выбрал другой, творческий, путь. Заслужив аттестат зрелости, молодой человек продолжил получать образование и стал студентом Московского университета им. – учился на историко-филологическом факультете.

Литература

Валерий Яковлевич Брюсов с детства знал свое призвание, поэтому уже в 13-летнем возрасте занимался сочинительством стихов. Яков Кузьмич поддерживал отпрыска во всех начинаниях, поэтому отсылал творческие потуги горячо любимого чада по изданиям и даже отправил его очерк об отдыхе с семьей в детский журнал «Задушевное слово». Написанное одиннадцатилетним мальчиком «Письмо в редакцию» было опубликовано в 1884 году.

Хотя ранние стихотворения Брюсова были сложены на ура, первые рассказы юноши нельзя назвать удачными. Стоит отметить, что, когда юный Валерий брал чернильницу и перо, его вдохновлял классик русской литературы . Позже Брюсов стал восторгаться Семеном Яковлевичем Надсоном.

Примечательно, что уже в 1893 году молодой поэт ставит перед собой цель стать распространителем символизма в России. Символисты старались обличить существование каждой души и наделить главного героя всем спектром человеческих переживаний. сказал, что возникновение этого течения является «желанием забыться, оказаться по ту сторону добра и зла».

Взглядам Брюсова предшествовали увлечения французскими поэтами, он наслаждался произведениями Бодлера, Верлена, Малларме и в конечном итоге стал автором драмы «Декаденты» («Конец столетия», 1893). В 1899 году Валерий Яковлевич получил диплом и стал усиленно заниматься литературой и разрабатываем теории символизма. Примерно в то же время Брюсов сблизился с .

Знакомство двух поэтов в дальнейшем переросло в крепкую дружбу, они тесно общались вплоть до эмиграции Константина Дмитриевича. Дошло до того, что в начале 20 века Брюсов посвятил приятелю сборник «Tertia Vigilia» («Третья стража»), который литературные критики считают первым ростком урбанистического этапа творчества писателя: автор все чаще и чаще воспевает в своих трудах просторы шумного города и скрупулезно описывает даже мельчайшие детали.

Через три года творческая биография Брюсова пополняется сборником гражданской лирики «Urbi et Orbi» («Граду и миру»). В собрание вошли элегия «Женщине», баллада «Раб», а также сонеты, поэмы, оды и послания. Произведения Валерия Яковлевича из «Urbi et Orbi» оказали влияние на , и .

Далее Валерий Яковлевич становится автором сборника «Στεφανος» («Венок», 1905), являющегося, по мнению Брюсова, апогеем его творчества. Все произведения из «Венка» написаны под влиянием ожесточенной революции, которая не могла не сказаться на настроении автора. В этой книге мало стихотворений о любви, но зато выражена активная гражданская позиция поэта.

В 1907 году Валерий Яковлевич становится автором дебютного романа «Огненный ангел». В основу сюжета легли взаимоотношения Брюсова, Андрея Белого и Нины Петровской, правда, действия главных героев происходят не в Москве, а в средневековой Европе. Писатель приправляет произведение фантастическими элементами и заимствует мотивы , взятые из «Фауста».

Позднее творчество Валерия Брюсова соотносят с революцией, причем, судя по произведениям поэта, он, подобно марксистам, начал восхвалять большевистский переворот и стал основоположником русской литературной ленинианы, противоречил своему же постулату, изложенному в стихотворении «Юному поэту» (1896).

По мнению литераторов, Валерий Яковлевич стремился под общий гул стать частью новой эпохи, однако не нашел поддержки публики и не смог выдержать конкуренции со стороны новой советской поэзии, которая отожествлялась с и .

Личная жизнь

Что касается личной жизни, то Валерий Яковлевич Брюсов женат только один раз: в 1897 году писатель сделал предложение руки и сердца чешке по происхождению Иоанне Рунт, которая ответила согласием. Влюбленные прожили рука об руку до самой смерти, а Иоанна была как верной женой, так и музой, вдохновляющей поэта на новые произведения. Детей в семье Брюсовых не было.

Смерть

Основоположник символизма в России умер 9 октября 1924 года в Москве. Причина смерти – воспаление легких. Великий поэт был предан земле на Новодевичьем кладбище. Известно, что после смети возлюбленного Иоанна Матвеевна опубликовала неизданные произведения супруга.

Библиография

• 1895 – «Chefs d’Oeuvre» («Шедевры»)
• 1903 – «Urbi et orbi» («Городу и миру»)
• 1907–1911 – «Земная ось»
• 1907 – «Огненный ангел»
• 1909 – «Все напевы»
• 1911–1912 – «Алтарь победы. Повесть IV века»
• 1912 – «Зеркало теней»
• 1913 – «Ночи и дни»
• 1916 – «Рея Сильвия. Элули, сын Элули»
• 1916 – «Семь цветов радуги»
• 1916–1917 – «Девятая Камена»
• 1917–1919 – «Последние мечты»
• 1922 – «Дали»
• 1924 – «Mea» («Спеши»)
• 1928 – «Неизданные стихи»

Поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.

Валерий Брюсов родился 13 декабря 1873 года в Москве, в купеческой семье. Будущий мэтр символизма был внуком поэта-баснописца Александра Бакулина, начавшим в Москве торговое дело после получения вольной. Фамилией своего деда Валерий Брюсов позже подписывал некоторые сочинения.

Другой дед Валерия Кузьма Андреевич, родоначальник Брюсовых, был крепостным помещика Брюса. В 1859 году он выкупился на волю и переехал из Костромы в Москву, где приобрёл дом на Цветном бульваре. В этом доме поэт родился и жил до 1910 года.

Отец Брюсова, Яков Кузьмич Брюсов, сочувствовал идеям революционеров-народников. Он публиковал стихотворения в журналах, а в 1884 году отослал в журнал «987з» написанное сыном «Письмо в редакцию», описывавшее летний отдых семьи Брюсовых. «Письмо» было опубликовано. Позже Валерий Брюсов в своей автобиографии писал об отце: «В 60-х годах мой отец, раньше учившийся только грамоте у дьячка, поддался общему движению и деятельно занялся самообразованием; одно время был вольнослушателем Петровской Академии. В те же годы отец сблизился с кружками тогдашних революционеров, идеям которых оставался верен до конца жизни. Между прочим, в 70-х годах отец был близок с Н.А.Морозовым, будущим шлиссельбуржцем, образ которого я помню из дней моего раннего детства. Над столом отца постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева».

Валерий Брюсов в юности.

Увлёкшись скачками, отец проиграл всё своё состояние на тотализаторе. Позже он приобщил к скачкам и сына, первая самостоятельная публикация которого в журнале «Русский спорт» в 1889 году представляла собой статью в защиту тотализатора. Родители мало занимались воспитанием Валерия, и мальчик был предоставлен самому себе. Большое внимание в семье Брюсовых уделялось «принципам материализма и атеизма», поэтому Валерию строго запрещалось читать религиозную литературу. «От сказок, от всякой «чертовщины», меня усердно оберегали. Зато об идеях Дарвина и принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножать», - вспоминал Брюсов. Но при этом других ограничений на круг чтения юноши не накладывалось, поэтому среди «друзей» его ранних лет были как литература по естествознанию, так и «французские бульварные романы», книги Жюль Верна и Майн Рида и научные статьи. При этом будущий поэт получил хорошее образование - он учился в двух московских гимназиях - с 1885-го по 1889-й год в частной классической гимназии Ф.И.Креймана, а с 1890-го по 1893-й год - в гимназии Л.И.Поливанова, который был великолепным педагогом, оказавшим значительное влияние на юного поэта. Брюсов рассказывал: «Учился я сначала в частных гимназиях Москвы (ибо то были годы, при жизни деда, наибольшего благосостояния нашей семьи), потом в Московском Университете, курс которого по Историческому Отделению Историко-Филологического Факультета окончил в 1899 году. Из профессоров с благодарностью вспоминаю Ф.Е.Корша, с которым остался знаком и позже. Больше знаний, однако, чем в школе, я почерпнул из самостоятельного чтения. Выучившись читать еще 3-х лет от роду, я с тех пор непрерывно поглощал книги. Еще до поступления гимназию я прочитал огромное количество как чисто литературных, так и научных; особенно интересовался естественными науками и астрономией. В гимназии всего более увлекался математическими науками, - пристрастие, сохранившееся у меня и поныне. В университете много занимался историей философии».

Уже в 13 лет Брюсов связывал свое будущее с поэзией. Самые ранние известные стихотворные опыты Брюсова относятся к 1881 году, несколько позднее появились его первые (довольно неискусные) рассказы. В пору обучения в гимназии Креймана Брюсов сочинял стихи, занимался изданием рукописного журнала. В отрочестве Брюсов считал своим литературным кумиром Некрасова, затем был очарован поэзией Надсона. При этом Брюсов мог стать хорошим математиком. Процесс решения разных математических задач доставлял ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Поэт Владислав Ходасевич вспоминал: «В шестнадцатом году он мне признавался, что иногда «ради развлечения» решает алгебраические и тригонометрические задачи по старому гимназическому задачнику. Он любил таблицу логарифмов». В 15 лет он пишет в своем дневнике: «Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Этого мало! Мне мало! Надо выбрать иное... Найти путеводную звезду в тумане. И я ее вижу: это декадентство. Да! Что ни говорить, ложно оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается и будущее будет принадлежать ему, особенно, когда оно найдет подходящего вождя. А этим вождем буду я!».

К началу 1890-х годов наступила пора увлечённости Брюсова произведениями французских символистов - Бодлера, Верлена, Малларме. «Знакомство в начале 90-х годов с поэзией Верлена и Малларме, а вскоре и Бодлера, открыло мне новый мир. Под впечатлением их творчества созданы те мои стихи, которые впервые появились в печати», - вспоминал Брюсов.

В 1893 году он написал письмо (первое из известных) Верлену, в котором говорил о своём предназначении распространять символизм в России и представлял себя как основоположника этого нового для России литературного течения. Восхищаясь Верленом, Брюсов в конце 1893 года создал драму «Декаденты. (Конец столетия)», в которой рассказывал о недолгом счастье знаменитого французского символиста с Матильдой Моте и затрагивал взаимоотношения Верлена с Артюром Рембо.

В 1890-х годах Брюсов написал несколько статей о французских поэтах. В период с 1894-го по 1895-й год он издал под псевдонимом Валерий Маслов три сборника «Русские символисты», куда вошли многие из его собственных стихов (в том числе под различными псевдонимами). Большая их часть была написана под несомненным влиянием французских символистов. Помимо брюсовских, в сборниках широко были представлены стихотворения А.А.Миропольского (Ланга), друга Брюсова, а также поэта-мистика А.Добролюбова. В третьем выпуске «Русских символистов» было помещено брюсовское однострочное стихотворение «О закрой свои бледные ноги», быстро получившее известность, но также обеспечившее неприятие критики и гомерический хохот публики по отношению к сборникам. Долгое время имя Брюсова не только в мещанской среде, но и в среде традиционной, «профессорской», «идейной» интеллигенции ассоциировалось именно с этим произведением - «литературным коленцем» по выражению С.А.Венгерова. С иронией отнёсся к первым произведениям русских декадентов и Владимир Соловьёв, написавший для «Вестника Европы» остроумную рецензию на сборник. Соловьёву принадлежат также несколько известных пародий на стиль «Русских символистов».

В 1893 году Брюсов поступил на историко-филологический факультет Московского университета. В основной круг его интересов в студенческие годы входили история, философия, литература, искусство и языки. «…Если бы мне жить сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня», - отмечал поэт в дневнике. В юности Брюсов увлекался также театром и выступал на сцене московского Немецкого клуба, где познакомился с Натальей Александровной Дарузес, ставшей вскоре возлюбленной поэта. Незадолго до этого первая любовь Брюсова - Елена Краскова - скоропостижно скончалась от чёрной оспы весной 1893 года. Ей было посвящено множество стихотворений Брюсова в период с 1892-го по 1893-й годы.

Любовь к «Тале» Дарузес Брюсов испытывал до 1895 года. В этом же году появился на свет первый сборник исключительно брюсовских стихов - «Chefs d’oeuvre» («Шедевры»). В предисловии Брюсов писал: «Печатая свою книгу в наши дни, я не жду ей правильной оценки... Не современникам и даже не человечеству завещаю я эту книгу, а вечности и искусству». Нападки печати вызвало уже само название сборника, не соответствовавшее, по мнению критики, содержанию сборника. Самовлюблённость была характерна для Брюсова 1890-х годов. Так, к примеру, в 1898 году поэт записал в своём дневнике: «Юность моя - юность гения. Я жил и поступал так, что оправдать моё поведение могут только великие деяния».

Как для «Chefs d’oeuvre», так и вообще для раннего творчества Брюсова была характерна тема борьбы с миром патриархального купечества, стремление уйти от «будничной действительности» к новому миру, рисовавшемуся ему в произведениях французских символистов. Принцип «искусство для искусства», отрешённость от «внешнего мира», характерные для всей лирики Брюсова, отразились в стихотворениях сборника «Chefs d’oeuvre». В этом сборнике Брюсов предстал «одиноким мечтателем», холодным и равнодушным к людям. Иногда его желание оторваться от мира доходило до тем самоубийства, «последних стихов». При этом Брюсов беспрестанно искал новые формы стиха, создавал экзотические рифмы и необычные образы.

Моя любовь - палящий полдень Явы,
Как сон разлит смертельный аромат,
Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,
Здесь по стволам свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый сад
Для отдыха, для сладостной забавы?
Цветы дрожат, сильнее дышат травы,
Чарует все, все выдыхает яд.
Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, -
Играть, блуждать, в венках из орхидей,
Тела сплетать, как пара жадных змей!
День проскользнет. Глаза твои смежатся.
То будет смерть. - И саваном лиан
Я обовью твой неподвижный стан.

Окончив в 1899 году университет, Брюсов целиком посвятил себя литературе. Несколько лет он проработал в журнале П.И.Бартенева «Русский архив». Во второй половине 1890-х годов Брюсов сблизился с поэтами-символистами, в частности - с Константином Бальмонтом. Знакомство с ним состоялось в 1894 году и переросло в дружбу, не прекращавшуюся вплоть до эмиграции Бальмонта. Он стал одним из инициаторов и руководителей основанного в 1899 году С.А.Поляковым издательства «Скорпион», объединившего сторонников «нового искусства».

В 1897 году Брюсов женился на Иоанне Матвеевне Рунт, служившей в их доме гувернанткой его сестер. Его пленило, что молоденькая гувернантка героически защищала его рукописи от посягательств няни Секлетиньи, наводившей в доме порядок. В выборе жены Брюсов не ошибся. Иоанна Матвеевна с благоговением относилась к литературным трудам мужа, и после его смерти на долгие годы стала главным хранителем его творческого наследия. Заполнявшиеся после женитьбы страницы его дневника производят наиболее человечное впечатление из всего написанного Брюсовым. Вот запись от 2 октября 1897 года: «Недели перед свадьбой не записаны. Это потому, что они были неделями счастья. Как же писать теперь, если свое состояние я могу определить только словом «блаженство»? Мне почти стыдно делать такое признание, но что же? Так есть». «Жена его, - вспоминала Гиппиус, - маленькая женщина, необыкновенно обыкновенная. Если удивляла она чем-нибудь, - то именно своей незамечательностью».

Сознание одиночества, презрение к человечеству, предчувствие неминуемого забвения нашли отражение в сборнике «Urbi et Orbi» («Граду и миру»), вышедшем в 1903 году. В него вошли характерные стихотворения «В дни запустений» и «Словно нездешние тени». Брюсова вдохновляли уже не синтетические образы. Всё чаще поэт обращался к «гражданской» теме. Классическим примером гражданской лирики стало стихотворение «Каменщик». Для себя Брюсов выбрал «путь труда, как путь иной», чтобы узнать тайны «жизни мудрой и простой». Интерес к реальной действительности, в том числе - к страданиям и нужде, выразился в «городских народных» «частушках», представленных в разделе «Песни», наисанных в «лубочной» форме. Они привлекли к себе большое внимание критики, отнёсшейся, однако, к этим произведениям большей частью скептически, назвав «фальсификацией» «псевдонародные частушки» Брюсова.

Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета:
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее - область поэта.
Помни второй: никому не сочувствуй,
Сам же себя полюби беспредельно.
Третий храни: поклоняйся искусству,
Только ему, безраздумно, бесцельно.

Эти строки моментально стали эстетическим манифестом русского декадентства 1890-х годов - литературного направления, ставшего модой. На эти строки остро отреагировал критикой поэт Владимир Соловьев, написавший остроумную пародию и выступивший с рядом критических статей. Полемика двух поэтов захлестнула страницы журналов и поэтические салоны.

Великодержавное настроение времён Русско-японской войны 1904-1905 годов (стихотворения «К согражданам», «К Тихому океану») сменились у Брюсова периодом веры в непременную гибель урбанистического мира, упадок искусств и наступление «эпохи ущерба». Брюсов видел в будущем лишь времена «последних дней» и «последних запустений». Своего пика эти настроения достигли во время Первой Русской революции. Они были ярко выражены в брюсовской драме «Земля» в 1904 году, описывающей будущую гибель всего человечества. Затем - в стихотворении «Грядущие Гунны» в 1905 году.

В 1906 году Брюсовым была написана новелла «Последние мученики», описывающая последние дни жизни русской интеллигенции, участвующей в безумной эротической оргии пред лицом смерти. Настроение «Земли» было в целом пессимистическое. Читателям было представлено будущее планеты, эпоха достроенного капиталистического мира, где не было связи с землёй, с просторами природы и где человечество неуклонно вырождалось под «искусственным светом» «мира машин». Единственным выходом для человечества в создавшемся положении было коллективное самоубийство, которое и являло собой финал драмы. Несмотря на трагический финал, в пьесе изредка всё же встречались вселяющие надежду нотки. Так, в финальной сцене появлялся верящий в «возрождение человечества» и в Новую жизнь юноша. Благодаря его появлению становилось понятно, что лишь истинному человечеству вверена жизнь земли, и люди, решившиеся умереть «гордой смертью», - только заблудившаяся в жизни «несчастная толпа».

Упаднические настроения только усилились в последующие годы жизни поэта. Периоды полного бесстрастия сменялись у Брюсова лирикой неутолённых болезненных страстей в произведениях «Я люблю в глазах оплывших» в 1899 году, «В игорном доме» и «В публичном доме» в 1905 году.

Я люблю в глазах оплывших
И в окованной улыбке
Угадать черты любивших -
До безумья, до ошибки.
Прочитать в их лживых ласках,
В повторительных движеньях,
Как в бессмертно-верных сказках,
О потерянных томленьях.
За бессилием бесстрастья,
Не обманут детской ложью,
Чую ночи сладострастья,
Сны, пронизанные дрожью,
Чтя, как голос неслучайный,
Жажду смерти и зачатий,
Я люблю за отблеск тайны
Сон заученных объятий.

Период с 1910-го по 1914-й год и, в особенности, с 1914-го по 1916-й год многие исследователи считают периодом духовного и, как следствие, творческого кризиса поэта. Сборники конца 1900-х годов - «Земная ось» в 1907 году и «Все напевы» в 1909 году - оценивались критикой как более слабые, чем «Stephanos», в основном повторяющие прежние «напевы». Усиливались мысли поэта о бренности всего сущего, проявилась духовная усталость поэта, проявившаяся в стихотворениях «Умирающий костёр» в 1908 году и «Демон самоубийства» в 1910 году. В сборниках «Зеркало теней» в 1912 году и «Семь цветов радуги» в 1916 году стали нередки выдающие этот кризис авторские призывы к самому себе «продолжать» и «плыть дальше». Изредка появлялись образы героя и труженика. В 1916 году Брюсов издал стилизованное продолжение поэмы Пушкина «Египетские ночи», вызвавшее крайне неоднозначную реакцию критики. Отзывы 1916-1917 годов отмечали в «Семи цветах радуги» самоповторения, срывы поэтической техники и вкуса, гиперболизированные самовосхваления («Памятник» и др.), приходили к выводу об исчерпанности брюсовского таланта.

Валерий Брюсов. Портрет работы С.В.Малютина. 1913 год.

Брюсовым был написан замечательный по изысканности венок сонетов «Роковой ряд». Сам по себе венок - одна из труднейших поэтических форм. Брюсову потребовалось всего семь часов, чтобы создать за один день пятнадцать сонетов, составляющих этот венок, то есть, по подсчету самого автора, полчаса на сонет. Каждое из стихотворений этого цикла было посвящено реальным персонажам - женщинам, которых когда-то любил поэт. Для него запечатленные в сонетах образы были священны, «томившие сердце мукой и отрадой», - «любимых, памятных, живых!». Возможно, в этом «роковом ряду» и привязанности ранней молодости - Е.А.Маслова и Н.А.Дарузес, и увлечения более поздних лет – М.П.Ширяева и А.А.Шестаркина, и любовь зрелых лет - Л.Н.Вилькина, Н.Г.Львова и А.Е.Адалис, и, конечно, жена - И.М.Брюсова. Но современники без труда называли имя женщины, которая вдохновила поэта. Поэт подразумевал Нину Ивановну Петровскую. Их отношения, длившиеся долгие семь лет, были известны всей литературно-художественной Москве. В жизни поэта они сыграли заметную роль, но еще большее значение с трагическими последствиями имели для самой Петровской.

Нина Петровская окончила гимназию, потом зубоврачебные курсы. Она вышла замуж за владельца издательства «Гриф» и, оказавшись в кругу поэтов и писателей, начала пробовать силы в литературе, хотя дар ее был не велик, если судить по сборнику рассказов «Sanctus amor», походивших скорее на беллетризованный дневник. Нельзя было сказать о ней, что она красива, но назвать милой можно было несомненно. И еще она была, как говорили в пушкинский век, чувствительной. Блок, знавший Нину, считал ее довольно умной, но почему-то относился к ней с жалостью. Ходасевич, друживший с Ниной более четверти века и оставивший воспоминания о ней, писал, что жизнь свою она сразу захотела сыграть - и в этом, по существу ложном, задании осталась правдивой и честной до конца. Из своей жизни она сделала бесконечный трепет, из творчества - ничто. Искуснее и решительнее других создала она «поэму из своей жизни».

В московской жизни того времени Нина сыграла заметную роль. Она пришлась ко двору московской богеме с ее увлечениями картами, вином, спиритизмом, черной магией и одновременно культом эротики, бурлившей под соблазнительным и отчасти лицемерным покровом мистического служения Прекрасной Даме.

У нее возник роман с поэтом-символистом Андреем Белым, к которому она испытывала неподдельную страсть. Это еще более привлекло к ней внимание. Интерес к личной жизни модных писателей, как говорила она сама, набухал тогда пикантными сплетнями, выдумками, россказнями небылиц. Но отношения с Белым длились недолго. Увлечение поэта так же быстро угасло, как и вспыхнуло. «Он бежал от Нины, чтобы ее слишком земная любовь не пятнала его чистых риз. Он бежал от нее, чтобы еще ослепительнее сиять перед другой» - так описал впоследствии этот разрыв поэт Владислав Ходасевич.

И тогда совершенно неожиданно в ее мир ворвался Брюсов. Он вошел в ее жизнь, чтобы остаться в ней навсегда, как она сказала позже. Но поначалу она сблизилась с Брюсовым, желая отомстить Белому и, возможно, в тайной надежде вернуть его, возбудив ревность. Брюсов был старше Нины на одиннадцать лет, его имя – «отца русского символизма», издателя литературно-художественных журналов, оригинального поэта - гремело по всей России. Первая их встреча произошла в гостиной у общих знакомых, где собирались символисты. Брюсов казался ей магом и волшебником, который ест засахаренные фиалки, по ночам рыскает по кладбищенским склепам, а днем играет с козами на несуществующих московских пастбищах. До того Нине приходилось видеть лишь портрет Брюсова, на котором поражали пламенные глаза, резкая горизонтальная морщина на переносье, высокий взлет мефистофельски сросшихся бровей, надменно сжатые, детски нежные губы. После этой встречи у нее осталось о нем впечатление, как об очень сухом, корректном господине. Он любезно выслушал несколько чьих-то стихотворений и ее собственный рассказ, прочитал свои стихи, но весь вечер оставался, как капля масла на воде. Такова была его манера - он замыкался, прятался, по его же словам, «в коробочку», в надежный футляр, не позволяя проникать в свою духовную глубину посторонним.

В тот вечер Брюсов подчеркнуто не замечал ее, облаченную в черное платье, с четками в руках и большим крестом на груди. Было ясно, что она стала сторонницей охватившей тогда многих, словно болезнь, моды на все таинственное и мистическое. И конечно, подобно всем символистам, привержена любви. Считалось, достаточно быть влюбленным, чтобы человек становился обеспечен всеми предметами первой лирической необходимости: страстью, отчаянием, ликованием, безумием, пороком, грехом, ненавистью и т. д. Если и не в самом деле полагалось быть влюбленным, то следовало хоть уверять себя, будто ты влюблен, и, как свидетельствовал современник, малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували изо всех сил. Недаром воспевалась «любовь к любви».

Следующий раз они увиделись в Художественном театре на премьере «Вишневого сада» в начале 1904 года. В эти январские дни, вспоминала она много лет спустя, сковались крепкие звенья той цепи, что связала их сердца. Для нее год их встречи стал годом воскресения: она по-настоящему полюбила, осознав, что все предыдущее было лишь всполохом, сверкнувшим и погасшим оставившим в душе лишь неприятный осадок. И для Брюсова это был год бури и водоворота. Исполнилась и его огненная мечта. Пришла любовь, о которой он писал в стихах, но не знал никогда, пришла женщина, о которой он только мечтал и читал в книгах. «Никогда, - говорил он, - не переживал я таких страстей, таких мучительств, таких радостей». И признавался, что страдания той поры были воплощены в стихах его книги «Stephanos» («Венок»). Как Орфей, он увлек свою Эвридику, повел ее «тропой мятежной».

Выше! выше! все ступени,
К звукам, к свету, к солнцу вновь!
Там со взоров стают тени,
Там, где ждет моя любовь!

В этот же период он мечтал заняться давно задуманным романом, который назвал «Огненный ангел» - «правдивую повесть, в которой рассказывалось о дьяволе, не раз являвшемся в образе светлого духа одной девушке и соблазнившем ее на разные греховные поступки».

«Чтобы написать Твой роман, - так он называл будущую книгу в письмах к Нине, - довольно помнить Тебя, довольно верить Тебе, любить Тебя». Он осознавал, что в силах создать нечто значительное, выдающееся, и желал броситься в работу с головой. Он просил ее быть его руководителем, его маяком, его ночным огонечком и здесь, как и в мире любви. «Любовь и творчество в прозе - это для меня два новых мира, - писал он ей. - В одном ты увлекла меня далеко, в сказочные страны, в небывалые земли, куда проникают редко. Да будет то же и в этом другом мире».

Груды исторических исследований и материалов перековывались в пластически прекрасную пламенную фабулу. Из этих груд листов, где каждая крохотная заметка строго соответствовала исторической правде, вставали задуманные образы. Но как художнику Брюсову потребовалось не только изучить и проштудировать для задуманного исторического повествования массу литературы из жизни Германии XVI века, но и найти подлинные жизненные подобия этих задуманных образов.

Нина Петровская, по натуре противоречивая, чувственная, истеричная, склонная к экзальтации и мистике, как нельзя лучше подходила к образу главной героини романа. С нее Брюсов и писал свою Ренату. Это подтверждала и она сама. Он нашел в ней много из того, что требовалось для романтического облика ведьмы: отчаяние, мертвую тоску по фантастически-прекрасному прошлому, готовность швырнуть свое обесцененное существование в какой угодно костер, вывернутые наизнанку, отравленные демоническими соблазнами религиозные идеи и чаяния. И еще - оторванность от быта и людей, почти что ненависть к предметному миру, органическую душевную бездомность, жажду гибели и смерти.

Про Брюсова часто говорили, что он все считал лишь поводом к творчеству – «скорбь венчал сонетом иль балладой». Так было и в этот раз. Он обирал себя для героя романа Рупрехта, а Андрея Белого, в тот момент своего лютого антагониста (разрыв с ним чуть было не закончился дуэлью), изобразил под именем Генриха, наделив его не только внешностью прототипа - голубыми глазами и золотистыми волосами, но и многими чертами характера. Сама Нина очень скоро вошла в роль его героини и играла ее вполне серьезно. Ей казалось, что она и в самом деле вступила в союз с дьяволом, и чуть ли не верила в свое ведовство. Заявляла, будто хочет умереть, чтобы Брюсов списал с нее смерть Ренаты, и тем самым стать «моделью для последней прекрасной главы».

Летом 1905 года они совершили поездку на финское озеро Сайма, откуда Брюсов привез цикл любовных стихов. Он писал ей, вспоминая это время: «То была вершина моей жизни, ее высший пик, с которого, как некогда Пизарро, открылись мне оба океана - моей прошлой и моей будущей жизни. Ты вознесла меня к зениту моего неба. И ты дала мне увидеть последние глубины, последние тайны моей души. И все, что было в горниле моей души буйством, безумием, отчаяньем, страстью, перегорело и, словно в золотой слиток, вылилось в любовь, единую, беспредельную, навеки».

Когда им случалось разлучаться даже на короткое время, они засыпали друг друга чуть ли не ежедневными письмами. Радость встречи он воспевал в стихах:

Ты вновь со мной! ты - та же! та же!
Дай повторять слова любви...
Хохочут дьяволы на страже,
И алебарды их-в крови.
Звени огнем, - стакан к стакану!
Смотри из пытки на меня!
Плывет, плывет по ресторану
Синь воскресающего дня.

Она любила его с одержимостью, самозабвенно, требуя и от него полной самоотдачи. «Все или ничего» - таков был ее девиз. У нее не было цели в жизни вне его. В своем максимализме чувств она хотела, чтобы весь он, безраздельно, принадлежал только ей. Брюсов просил ее понять, убеждал, что та, кому он принадлежит - это поэзия: «Я живу - поскольку она во мне живет, и когда она погаснет во мне, умру». И дальше он написал слова, которые она никогда не могла простить ему: «Во имя поэзии - я, не задумываясь, принесу в жертву все: свое счастье, свою любовь, самого себя».

Ее сжигало чувство ревности к его творчеству, сознание своего бессилия как-то воздействовать на него. Временами он тяжело переживал эту свою слепую подчиненность другой всепоглощающей страсти и в отчаянии писал, что ему нужно какое-то воскрешение, перерождение, огненное крещение, чтобы стать опять самим собой. «Милая, девочка, счастье мое, счастье мое! Брось меня, если я не в силах буду стать иным, если останусь тенью себя, призраком прошлого и неосуществленного будущего».

Постепенно любовь для него превращалась в перегоревшую страсть. Он явно ее успокаивал, а быть может, осторожно готовил к расставанию, поскольку опасался резкого разрыва, зная ее болезненную душевную взвинченность, способность на все.

Тайной волей вместе связаны.
Мы напрасно узы рвем,
Наши клятвы не досказаны,
Но вовеки мы вдвоем!
Ненавистная! любимая!
Призрак! Дьявол! Божество!
Душу жжет неутолимая
Жажда тела твоего!
Как убийца к телу мертвому,
Возвращаюсь я к тебе.
Что дано мне, распростертому?
Лишь покорствовать Судьбе.

Не желая смиряться с мыслью о потере любимого, Нина решила прибегнуть к испытанному средству многих женщин: к ревности. Она кокетничала с молодыми людьми - завсегдатаями литературных салонов - на глазах у Брюсова, целовалась с ними, они уводили ее из душных гостиных. Вначале она не изменяла всерьез, дразнила, пыталась вернуть тепло отношений, потом изменила - раз, другой, третий... Он отвернулся, стал чужим. Тяжесть разрыва была невыносимой, и, чтобы бежать от мыслей о самоубийстве, Нина попробовала морфий. Вино и наркотики подорвали ее здоровье, врачи чудом вернули ее к жизни. Когда вернули, она решила уехать из России - бесповоротно, навсегда. Был холодный ноябрьский день. Паровоз стоял под парами, вот-вот должен был прозвучать сигнал к отправлению. Едва не опоздавший на проводы Ходасевич застал Брюсова и Петровскую уже сидящими в купе. На глазах у них блестели слезы, на полу стояла початая бутылка коньяка – «национального» напитка московских символистов. По очереди они пили прямо из горлышка, обнимались, целовались и плакали.

Вначале Нина жила в Италии, потом во Франции. Она продолжала писать Брюсову экзальтированные письма, по-прежнему полные любовных излияний и претенциозно подписанные: «та, что была твоей Ренатой». Нина настолько сжилась с этим образом, прониклась сознанием, что он буквально списан с нее, что и в действительной жизни ощущала себя «забытой, покинутой Ренатой». Ей захотелось посетить Кельн, где пребывала героиня «Огненного ангела», и она распростерлась на плитах кельнского собора, «как та Рената, которую ты создал, а потом забыл и разлюбил». В эти минуты она пережила всю их жизнь, вспомнила дни счастья, а «в темных сводах дрожали волны органа, как настоящая похоронная песнь над Ренатой», и ей слышался гортанный, клокочущий голос ее кумира:

Вспомни, вспомни! луч зеленый
Радость песен, радость плясок!
Вспомни, в ночи - потаенный
Сладко-жгучий ужас ласк!

В 1913 году, находясь в состоянии жесточайшей депрессии, она выбросилась из окна гостиницы на бульваре Сен-Мишель. Осталась жива, но сломала ногу и стала хромой. Перевоплощение Нины Петровской в образ брюсовской героини наступило после того, как она перешла в католичество. «Мое новое и тайное имя, записанное где-то в нестираемых свитках Santa Pietro, - Рената», - сообщала она Ходасевичу. Это был шаг отчаяния, но еще не финал. Несколько лет она скиталась по зарубежью по дешевым гостиницам. Перебивалась крохотными заработками переводами, ведя убогую жизнь на чужбине. Она стала одинокой женщиной, неуравновешенной, издерганной, к тому времени почти невменяемой. Ее мучительные скитания продолжались еще несколько лет. Она жила в Риме, Варшаве, почти умирала и долго лечилась в Мюнхене, страдала тяжелым нервным расстройством, усугубляемым алкоголем и наркотиками. «Душа у нее больная и печальная», - писал накануне мировой войны ее бывший муж, сообщая заодно, что теперь «она совершенно излечилась душой от власти Брюсова». У нее же самой как-то прорвались слова, что теперь ему не достать ее, что теперь страдают другие, а она живет, мстя ему каждым движением, каждым помышлением.

«Война застала ее в Риме, где прожила она до осени 1922 года в ужасающей нищете. Она побиралась, просила милостыню, шила белье для солдат, писала сценарии для одной кинематографической актрисы, опять голодала. Пила. Перешла в католичество. «Мое новое и тайное имя, записанное где-то в нестираемых свитках San Pietro, - Рената», - писала она мне, - вспоминал Ходасевич. - Жизнь Нины была лирической импровизацией, в которой, лишь применяясь к таким же импровизациям других персонажей, она старалась создать нечто целостное – «поэму из своей личности». Конец личности, как и конец поэмы о ней, - смерть. В сущности, поэма была закончена в 1906 году, в том самом, на котором сюжетно обрывается «Огненный ангел». С тех пор и в Москве, и в заграничных странствиях Нины длился мучительный, страшный, но ненужный, лишенный движения эпилог». В один из февральских дней 1928 года Петровская открыла газовый кран в номере гостиницы, где жила. Мучительный, страшный эпилог ее жизни, длящийся многие годы, наконец, оборвался. Ей казалось, что смертью она искупает всю жизнь, и, как Рената, умирая, говорила Рупрехту, так и она мысленно шептала: «Я тебе все прощаю». «Кончилась ее подлинно страдальческая жизнь в маленьком парижском отеле, - говорилось в некрологе, тогда опубликованном, - и эта жизнь - одна из caмых тяжелых драм нашей эмиграции. Полное одиночество, безвыходная нужда, нищенское существование, отсутствие самого ничтожного заработка, болезнь - Так жила все эти годы Нина Петровская, и каждый день был такой же, как предыдущий, - без малейшего просвета, безо всякой надежды». Таков был «Конец Ренаты», как назвал свои воспоминания о ней Ходасевич.

Тем временем Валерий Брюсов был в гуще событий. В 1917 году поэт выступил с защитой Максима Горького, раскритикованного Временным правительством. После Октябрьской революции 1917 года Брюсов активно участвовал в литературной и издательской жизни Москвы, работал в различных советских учреждениях. Поэт по-прежнему был верен своему стремлению быть первым в любом начатом деле. С 1917-го по 1919-й год он возглавлял Комитет по регистрации печати (с января 1918 года - Московское отделение Российской книжной палаты). Также с 1918-го по 1919-й год заведовал Московским библиотечным отделом при Наркомпросе. С 1919-го по 1921-й год он был председателем Президиума Всероссийского союза поэтов (в качестве такового руководил поэтическими вечерами московских поэтов различных групп в Политехническом музее). В 1919 году Брюсов стал членом РКП(б). Работал в Государственном издательстве, заведовал литературным подотделом Отдела художественного образования при Наркомпросе, был членом Государственного учёного совета, профессором МГУ с 1921 года. С конца 1922 года он стал заведующим Отделом художественного образования Главпрофобра, а в 1921 году организовал Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ) и до конца жизни оставался его ректором и профессором. Брюсов являлся и членом Моссовета, принимал активное участие в подготовке первого издания Большой советской энциклопедии, являлся редактором отдела литературы, искусства и языкознания. Первый том энциклопедии вышел уже после смерти Брюсова.

Брюсов говорил: «Я хочу жить, чтобы в истории всеобщей литературы обо мне было две строчки. И они будут!» Он всегда старался быть на виду и на слуху. Умел, как никто предугадать перемены в моде, литературе и обществе. Он быстро подстраивался под них. «Еще не была запрещена за контрреволюционность русская орфография, - писала Гиппиус, - как Брюсов стал писать по большевистской и заявил, что по другой печататься не будет. Не успели уничтожить печать, как Брюсов сел в цензора, - следить, хорошо ли она уничтожена, не проползет ли... какая-нибудь негодная большевикам контрабанда. Чуть только пожелали они сбросить с себя «прогнившие пеленки социал-демократии» и окрестились «коммунистами», - Брюсов поспешил издать брошюру «Почему я стал коммунистом»...».

В 1923 году, в связи с пятидесятилетним юбилеем, Брюсов получил грамоту от Советского правительства, в которой отмечались многочисленные заслуги поэта «перед всей страной» и выражалась «благодарность рабоче-крестьянского правительства».

После революции Брюсов продолжал и активную творческую деятельность. В Октябре поэт увидел знамя нового, преображённого мира, способного уничтожить буржуазно-капиталистическую культуру, «рабом» которой поэт считал себя ранее. Его некоторые постреволюционные стихи стали восторженными гимнами «ослепительному Октябрю». В отдельных своих стихах он славил революцию, например, в стихотворениях сборника «В такие дни» в 1923 году - в частности, в стихах «Работа», «Отклики», «Братьям-интеллигентам» и «Только русский». Став родоначальником «русской литературной Ленининаны», Брюсов пренебрёг «заветами», изложенными им самим ещё в 1896 году в стихотворении «Юному поэту» - «не живи настоящим» и «поклоняйся искусству».

Несмотря на все свои стремления стать частью наступившей эпохи, «поэтом Новой жизни» Брюсов стать так и не смог. В 1920-е годы в сборниках «Дали» в 1922 году и «Спеши!» в 1924 году он радикально обновлял свою поэтику, используя перегруженный ударениями ритм, обильные аллитерации, рваный синтаксис, неологизмы (вновь, как в эпоху «Стихов Нелли», используя опыт футуризма). Владислав Ходасевич, в целом критически настроенный к Брюсову, не без сочувствия оценивал этот период как попытку через «сознательную какофонию» обрести «звуки новые». Эти стихи были насыщены социальными мотивами, пафосом «научности» (в духе «научной поэзии» Рене Гиля, которой Брюсов интересовался ещё до революции, экзотическими терминами и собственными именами (автор снабдил многие из них развёрнутыми комментариями). Манеру позднего Брюсова детально исследовавший её М.Л.Гаспаров назвал «академический авангардизм». В некоторых текстах проявлялись ноты разочарования своей прошлой и настоящей жизнью, даже самой революцией (особенно характерно стихотворение «Дом видений»). В своём эксперименте Брюсов оказался одинок: в эпоху построения новой, советской поэзии опыты Брюсова были сочтены слишком сложными и «непонятными массам»; представители модернистской поэтики также отнеслись к ним отрицательно.

Он вел странный образ жизни, стал курить, пристрастился к морфию, стал неопрятным и нервным. Последние силы он потратил на хлопоты о присвоении ему - по случаю грядущего юбилея - ордена Красного Знамени и был расстроен получением Почетной Грамоты. В конце жизни он взял на воспитание маленького племянника жены. Окружающим было странно видеть в нем такую нежную привязанность. Каждый вечер он возвращался домой, нагруженный сластями и игрушками и, расстелив ковер, подолгу играл с мальчиком на полу. Цветаева в своих воспоминаниях приводила один из рассказов поэтессы Адалис о Брюсове: «У В.Я. есть приемыш, четырехлетний мальчик, он его нежно и трогательно любит, сам водит гулять и особенно любит все ему объяснять по дороге. «Вот это называется фронтон. Повтори: фронтон». - «Фронтон». - «А эта вот колонна - дорическая. Повтори: дорическая». - «Дорическая». - «А эта вот, завитком, ионический стиль. Повтори!» - «Ионический». И т. д. и т. д. И вот, недавно, - он мне сам рассказывал - собачка навстречу, с особенным каким-то хвостом, закорючкой. И мальчик Брюсову: «А эта собачка - какого стиля? Ионийского или дорийского?». На закате лет принято подводить итоги, делать какие-то выводы. Иногда - просто прозревать. Осень - пора мудрости. Что же Брюсов? «Вот он сидит в столовой за столом. Без перерыва курит.., и руки с неопрятным ногтями так трясутся, что он сыплет пеплом на скатерть, в стакан с чаем, потом сдергивает угол скатерти, потом сам сдергивается с места и начинает беспорядочно шагать по узенькой столовой. Лицо похудело и потемнело, черные глаза тусклы - а то вдруг странно блеснут во впадинах. В бородке целые седые полосы, да и голова с белым отсветом. В нем такое напряженное беспокойство, что самому становится беспокойно рядом с ним».

9 октября 1924 года Валерий Брюсов скончался в своей московской квартире от крупозного воспаления лёгких. Поэт был похоронен на столичном Новодевичьем кладбище.

У Брюсова есть стихотворение - перевод с армянского языка поэта Дживани. Эти строки, такие непохожие на все, что создано Брюсовым, могли бы, наверное, в качестве эпитафии украсить ту холодную мраморную плиту, что укрывает сегодня его останки.

Как дни зимы,
дни неудач недолго тут:
придут-уйдут.
Всему есть свой конец,
не плачь! -
Что бег минут:
Придут-уйдут.
Весь мир: гостиница, Дживан,
а люди - зыбкий караван!
И всё идет своей чредой:
любовь и труд, -
придут-уйдут!

В 2008 году об отношениях Валерия Брюсова и Нины Петровской был снят документальный фильм «Дуэль».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовила Татьяна Халина

Использованные материалы:

Ашукин Н.С. « В.Брюсов в автобиографических записях, воспоминаниях современников и отзывах критики»
Библиография В.Я.Брюсова: 1884-1973.
Валерий Брюсов и Нина Петровская. Переписка 1904-1913. Вступительные статьи, подготовка текста и комментарии Н.А.Богомолова, А.В.Лаврова. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. Частично опубликованы также: Валерий Брюсов. Дневники. Автобиографическая проза. Письма.
Максимов Д.Е. «Поэзия Валерия Брюсова».
Лавров А.В. «Русские символисты».
www.brusov.net.ru
www.stihi-rus.ru

Знаменитый русский литератор и основатель символизма в России оставил большое наследие, и можно рассмотреть интересные факты из жизни Брюсова . Он родился 13 декабря 1873 года в Москве. Родители не принимали большого участия в воспитании сына. У его отца была неплохая домашняя библиотека, и Валерий, который научился читать в 4 года, читал, все, что попадалось под руку. Вся печатная продукция, имевшаяся в доме, была прочитана им: научные статьи, поэзия и бульварные романы. Хотя родители и не особенно занимались детьми, все же он получил хорошее образование.

1. Свой первый стих Брюсов написал в 8 лет . Научившись читать в раннем детстве, будущий поэт рано начал писать стихи. В 8 лет он уже написал полноценный стих, а когда ему было 11 лет, состоялась его первая публикация в детском журнале.
2. Маленького Валерия Брюсова приняли во второй класс частной гимназии . Ребенок был чрезвычайно одаренный, и оценив знания, его приняли сразу во второй класс гимназии. Через год он решил издавать журнал гимназии «Начало» со своим однокашником. Уже тогда он почувствовал свое призвание к литературному творчеству.

   

3. За годы учебы в университете Брюсов издал собрание стихотворений «Русские символисты» почти полностью состоящий из его стихотворений . Сборник «Русские символисты» был первым коллективным сборником русских модернистов. Один из выпусков сборника состоял почти полностью из стихов Брюсова, в которых уже узнавалась рука зрелого и опытного поэта и обрисовывались основные его направления.

   

4. Брюсов увлекался древними культурами, в частности, культурой Древней Руси . Поэта привлекали древние культуры и исторические события. Он часто писал о значимых исторических личностях, прославлял патриотов и борцов за свободу.

   

5. Брат Валерия Яковлевича Брюсова был одним из участников поисков утерянной Янтарной комнаты . Родной брат поэта был заслуженным советским археологом. Много путешествовал по миру и участвовал в археологических изысканиях.

   

6. В.Я. Брюсов собирал почтовые марки . В основном это были марки европейских колоний. Он состоял во Всероссийском обществе филателистов. Участвовал в редакционной коллегии журнала «Советский филателист».

   

7. Брюсов состоял в масонской ложе . Со своими знакомыми составлял масонскую ложу «Люцифер», основанную «московским центром». Несмотря на это, нельзя точно утверждать принадлежность Брюсова к сообществу «вольных каменщиков», но факт зафиксирован в документах.

   

8. Участвовал в Первой мировой войне в роли военного корреспондента . Во время Первой мировой войны поэт отправился на линию фронта корреспондентом одной из питерских газет. На фронте он писал патриотические стихи. Разочаровавшись в войне, он вернулся домой.

   

9. Принимал активное участие в литературе послереволюционной России . Брюсов хорошо принял Октябрьскую революцию, даже вступил в Коммунистическую партию. После революции направил весь свой талант на организацию литературы в молодой Советской России. Состоял в союзе поэтов, читал лекции, занимал множество должностей, связанных с литературным творчеством. На свой 50-летний юбилей Брюсов даже получил грамоту, в которой Советское правительство отмечало его выдающиеся заслуги перед страной.

   

10. Брюсов употреблял наркотики . Сначала поэт пристрастился к морфину, но со временем, после Октябрьской революции, перешел на более опасный героин.

    

11. Имел привычку посещать «Кафе Грека» . Был постоянным посетителем этого кафе, павильон которого был расположен на Тверском бульваре. По воспоминаниям очевидцев, он часто сидел за столиком и попивал ликер, вслушиваясь в разговоры, записывал что-то в блокнот.

    

12. Работал переводчиком . Особенно уделял внимание переводу армянской поэзии.

    

13. Портреты Брюсова хранятся в музее . В 1924-м Брюсов позировал для скульптурного портрета, который сейчас хранится в Русском музее Санкт-Петербурга. Портрет был выполнен скульптором Ниной Нисс-Гольдман.

    

14. Много раз пытался завести ребенка со своей женой. Его жене так ни разу и не удалось выносить и родить ребенка .

    

15. После разрыва с поэтом Нина Петровская испытывала крайнюю нужду и пробовала покончить жизнь самоубийством . Первая попытка самоубийства не удалась, но во второй раз все закончилось печально.