Блок. Двенадцать

Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всем божьем свете!

Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком – ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит – ах, бедняжка!

От здания к зданию
Протянут канат.
На канате – плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию!»
Старушка убивается – плачет,
Никак не поймет, что значит,
На что такой плакат,
Такой огромный лоскут?
Сколько бы вышло портянок для ребят,
А всякий – раздет, разут...
Старушка, как курица,
Кой-как перемотнулась через сугроб.
– Ох, Матушка-Заступница!
– Ох, большевики загонят в гроб!

Ветер хлесткий!
Не отстает и мороз!
И буржуй на перекрестке
В воротник упрятал нос.

А это кто? – Длинные волосы
И говорит вполголоса:
– Предатели!
– Погибла Россия! –
Должно быть, писатель –
Вития...

А вон и долгополый –
Сторонкой – за сугроб...
Что нынче невеселый,
Товарищ поп?

Помнишь, как бывало
Брюхом шел вперед,
И крестом сияло
Брюхо на народ?..

Вон барыня в каракуле
К другой подвернулась:
– Ужь мы плакали, плакали...
Поскользнулась
И – бац – растянулась!

Ай, ай!
Тяни, подымай!

Ветер веселый
И зол и рад.
Крутит подолы,
Прохожих косит,
Рвет, мнет и носит
Большой плакат:
«Вся власть Учредительному Собранию»...
И слова доносит:

И у нас было собрание...
...Вот в этом здании...
...Обсудили –
Постановили:
На время – десять, нá ночь – двадцать пять...
...И меньше – ни с кого не брать...
...Пойдем спать...

Поздний вечер.
Пустеет улица.
Один бродяга
Сутулится,
Да свищет ветер...

Эй, бедняга!
Подходи –
Поцелуемся...

Хлеба!
Что впереди?
Проходи!

Черное, черное небо.

Злоба, грустная злоба
Кипит в груди...
Черная злоба, святая злоба...

Товарищ! Гляди
В оба!

2

Гуляет ветер, порхает снег.
Идут двенадцать человек.

Винтовок черные ремни,
Кругом – огни, огни, огни...

В зубах – цыгарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!

Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!

Тра-та-та!

Холодно, товарищ, холодно!

– А Ванька с Катькой – в кабаке...
– У ей керенки есть в чулке!

– Ванюшка сам теперь богат...
– Был Ванька наш, а стал солдат!

– Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,
Мою, попробуй, поцелуй!

Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Катька с Ванькой занята –
Чем, чем занята?..

Тра-та-та!

Кругом – огни, огни, огни...
Оплечь – ружейные ремни...

Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!

Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь –

В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!

Эх, эх, без креста!

3

Как пошли наши ребята
В красной гвардии служить –
В красной гвардии служить –
Буйну голову сложить!

Эх ты, горе-горькое,
Сладкое житье!
Рваное пальтишко,
Австрийское ружье!

Мы на горе всем буржуям
Мировой пожар раздуем,
Мировой пожар в крови –
Господи, благослови!

4

Снег крутит, лихач кричит,
Ванька с Катькою летит –
Елекстрический фонарик
На оглобельках...
Ах, ах, пади!..

Он в шинелишке солдатской
С физиономией дурацкой
Крутит, крутит черный ус,
Да покручивает,
Да пошучивает...

Вот так Ванька – он плечист!
Вот так Ванька – он речист!
Катьку-дуру обнимает,
Заговаривает...

Запрокинулась лицом,
Зубки блещут жемчугом...
Ах ты, Катя, моя Катя,
Толстоморденькая...

5

У тебя на шее, Катя,
Шрам не зажил от ножа.
У тебя под грудью, Катя,
Та царапина свежа!

Эх, эх, попляши!
Больно ножки хороши!

В кружевном белье ходила –
Походи-ка, походи!
С офицерами блудила –
Поблуди-ка, поблуди!

Эх, эх, поблуди!
Сердце ёкнуло в груди!

Помнишь, Катя, офицера –
Не ушел он от ножа...
Аль не вспомнила, холера?
Али память не свежа?

Эх, эх, освежи,
Спать с собою положи!

Гетры серые носила,
Шоколад Миньон жрала,
С юнкерьем гулять ходила –
С солдатьем теперь пошла?

Эх, эх, согреши!
Будет легче для души!

6

Опять навстречу несется вскачь,
Летит, вопит, орет лихач...

Стой, стой! Андрюха, помогай!
Петруха, сзаду забегай!..

Трах-тарарах-тах-тах-тах-тах!
Вскрутился к небу снежный прах!..

Лихач – и с Ванькой – наутек...
Еще разок! Взводи курок!..

Трах-тарарах! Ты будешь знать,
. . . . . . . . . . .
Как с девочкой чужой гулять!..

Утек, подлец! Ужо, постой,
Расправлюсь завтра я с тобой!

А Катька где? – Мертва, мертва!
Простреленная голова!

Что, Катька, рада? – Ни гу-гу...
Лежи ты, падаль, на снегу!..

Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!

7

И опять идут двенадцать,
За плечами – ружьеца.
Лишь у бедного убийцы
Не видать совсем лица...

Всё быстрее и быстрее
Уторапливает шаг.
Замотал платок на шее –
Не оправиться никак...

– Что, товарищ, ты не весел?
– Что, дружок, оторопел?
– Что, Петруха, нос повесил,
Или Катьку пожалел?

– Ох, товарищ, родные,
Эту девку я любил...
Ночки черные, хмельные
С этой девкой проводил...

– Из-за удали бедовой
В огневых ее очах,
Из-за родники пунцовой
Возле правого плеча,
Загубил я, бестолковый,
Загубил я сгоряча... ах!

– Ишь, стервец, завел шарманку,
Что ты, Петька, баба, что ль?
– Верно, душу наизнанку
Вздумал вывернуть? Изволь!
– Поддержи свою осанку!
– Над собой держи контроль!

– Не такое нынче время,
Чтобы нянчиться с тобой!
Потяжеле будет бремя
Нам, товарищ дорогой!

– И Петруха замедляет
Торопливые шаги...

Он головку вскидавает,
Он опять повеселел...

Эх, эх!
Позабавиться не грех!

Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!

Отмыкайте погреба –
Гуляет нынче голытьба!

8

Ох ты, горе-горькое!
Скука скучная,
Смертная!

Ужь я времячко
Проведу, проведу...

Ужь я темячко
Почешу, почешу...

Ужь я семячки
Полущу, полущу...

Ужь я ножичком
Полосну, полосну!..

Ты лети, буржуй, воробышком!
Выпью кровушку
За зазнобушку,
Чернобровушку...

Упокой, господи, душу рабы твоея...

9

Не слышно шуму городского,
Над невской башней тишина,
И больше нет городового –
Гуляй, ребята, без вина!

Стоит буржуй на перекрестке
И в воротник упрятал нос.
А рядом жмется шерстью жесткой
Поджавший хвост паршивый пес.

Стоит буржуй, как пес голодный,
Стоит безмолвный, как вопрос.
И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним, поджавши хвост.

10

Разыгралась чтой-то вьюга,
Ой, вьюгá, ой, вьюгá!
Не видать совсем друг друга
За четыре за шага!

Снег воронкой завился,
Снег столбушкой поднялся...

– Ох, пурга какая, спáсе!
– Петька! Эй, не завирайся!
От чего тебя упас
Золотой иконостас?
Бессознательный ты, право,
Рассуди, подумай здраво –
Али руки не в крови
Из-за Катькиной любви?
– Шаг держи революцьонный!
Близок враг неугомонный!

Вперед, вперед, вперед,
Рабочий народ!

11

И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль...

Их винтовочки стальные
На незримого врага...
В переулочки глухие,
Где одна пылит пурга...
Да в сугробы пуховые –
Не утянешь сапога...

В очи бьется
Красный флаг.

Раздается
Мерный шаг.

Вот – проснется
Лютый враг...

И вьюгá пылит им в очи
Дни и ночи
Напролет...

Вперед, вперед,
Рабочий народ!

12

Вдаль идут державным шагом...
– Кто еще там? Выходи!
Это – ветер с красным флагом
Разыгрался впереди...

Впереди – сугроб холодный,
– Кто в сугробе – выходи!..
Только нищий пес голодный
Ковыляет позади...

– Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались – поколочу!

Скалит зубы – волк голодный –
Хвост поджал – не отстает –
Пес холодный – пес безродный...
– Эй, откликнись, кто идет?

– Кто там машет красным флагом?
– Приглядись-ка, эка тьма!
– Кто там ходит беглым шагом,
Хоронясь за все дома?

– Все равно, тебя добуду,
Лучше сдайся мне живьем!
– Эй, товарищ, будет худо,
Выходи, стрелять начнем!

Трах-тах-тах! – И только эхо
Откликается в домах...
Только вьюга долгим смехом
Заливается в снегах...

Трах-тах-тах!
Трах-тах-тах...

Так идут державным шагом,
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос.

Действие происходит в революционном Петрограде зимой 1917/18 г. Петроград, однако, выступает и как конкретный город, и как средоточие Вселенной, место космических катаклизмов.

Первая из двенадцати глав поэмы описывает холодные, заснеженные улицы Петрограда, терзаемого войнами и революциями. Люди пробираются по скользким дорожкам, рассматривая лозунги, кляня большевиков. На стихийных митингах кто-то - «должно быть, писатель - вития» - говорит о преданной России. Среди прохожих - «невесёлый товарищ поп», буржуй, барыня в каракуле, запуганные старухи. Доносятся обрывочные крики с каких-то соседних собраний. Темнеет, ветер усиливается. Состояние самого поэта или кого-то из прохожих описывается как «злоба», «грустная злоба», «чёрная злоба, святая злоба».

Вторая глава: по ночному городу идёт отряд из двенадцати человек. Холод сопровождается ощущением полной свободы; люди готовы на все, чтобы защитить мир новый от старого - «пальнём-ка пулей в Святую Русь - в кондовую, в избяную, в толстозадую». По дороге бойцы обсуждают своего приятеля - Ваньку, сошедшегося с «богатой» девкой Катькой, ругают его «буржуем»: вместо того чтобы защищать революцию, Ванька проводит время в кабаках.

Глава третья - лихая песня, исполняемая, очевидно, отрядом из двенадцати. Песня о том, как после войны, в рваных пальтишках и с австрийскими ружьями, «ребята» служат в Красной гвардии. Последний куплет песни - обещание мирового пожара, в котором сгинут все «буржуи». Благословение на пожар и спрашивается, однако, у Бога.

Четвёртая глава описывает того самого Ваньку: с Катькой на лихаче они несутся по Петрограду. Красивый солдат обнимает свою подругу, что-то говорит ей; та, довольная, весело смеётся.

Следующая глава - слова Ваньки, обращённые к Катьке. Он напоминает ей ее прошлое - проститутки, перешедшей от офицеров и юнкеров к солдатам. Разгульная жизнь Катьки отразилась на ее красивом теле - шрамами и царапинами от ножевых ударов покинутых любовников. В довольно грубых выражениях («Аль, не вспомнила, холера?») солдат напоминает гулящей барышне об убийстве какого-то офицера, к которому та явно имела отношение. Теперь солдат требует своего - «попляши!», «поблуди!», «спать с собою положи!», «согреши!»

Шестая глава: лихач, везущий любовников, сталкивается с отрядом двенадцати. Вооружённые люди нападают на сани, стреляют по сидящим там, грозя Ваньке расправой за присвоение «чужой девочки». Лихач извозчик, однако, вывозит Ваньку из-под выстрелов; Катька с простреленной головой остаётся лежать на снегу.

Отряд из двенадцати человек идёт дальше, столь же бодро, как перед стычкой с извозчиком, «революцьонным шагом». Лишь убийца - Петруха - грустит по Катьке, бывшей когда-то его любовницей. Товарищи осуждают его - «не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой». Петруха, действительно повеселевший, готов идти дальше. Настроение в отряде самое боевое: «Запирайте етажи, нынче будут грабежи. Отмыкайте погреба - гуляет нынче голытьба!»

Восьмая глава - путаные мысли Петрухи, сильно печалящегося о застреленной подруге; он молится за упокоение души ее; тоску свою он собирается разогнать новыми убийствами - «ты лети, буржуй, воробышком! Выпью кровушку за зазнобушку, за чернобровушку...».

Глава девятая - романс, посвящённый гибели старого мира. Вместо городового на перекрёстке стоит мёрзнущий буржуй, за ним - очень хорошо сочетающийся с этой сгорбленной фигурой - паршивый пёс.

Двенадцать идут дальше - сквозь вьюжную ночь. Петька поминает Господа, удивляясь силе пурги. Товарищи пеняют ему за бессознательность, напоминают, что Петька уже замаран Катькиной кровью, - это значит, что от Бога помощи не будет.

Так, «без имени святого», двенадцать человек под красным флагом твёрдо идут дальше, готовые в любой момент ответить врагу на удар. Их шествие становится вечным - «и вьюга пылит им в очи дни и ночи напролет...».

Глава двенадцатая, последняя. За отрядом увязывается шелудивый пёс - старый мир. Бойцы грозят ему штыками, пытаясь отогнать от себя. Впереди, во тьме, они видят кого-то; пытаясь разобраться, люди начинают стрелять. Фигура тем не менее не исчезает, она упрямо идёт впереди. «Так идут державным шагом - позади - голодный пёс, впереди - с кровавым флагом Исус Христос».

Пересказал

«И идут без имени святого»

20 января в Нижегородской духовной семинарии состоялась старшего научного сотрудника Центра истории религии и Церкви Института всеобщей истории Российской академии наук, кандидата исторических наук Алексея Беглова «Русская Церковь в XX веке». На выступлении ученого присутствовали первый проректор НДС протоиерей Александр Мякинин, проректор по научной и учебной работе, заведующий кафедрой церковной истории Нижегородской духовной семинарии, кандидат философских наук Даниил Семикопов, студенты духовного учебного заведения, а также слушатели катехизаторских курсов нижегородских приходов.

Конфликт длиною в два века

В течение многих десятилетий, если не двух столетий (предшествующих событиям 1917 года), Церковь и государство жили в состоянии долговременного развивающегося конфликта, - рассказывает Алексей Львович, - еще Петр I внес в эти отношения принцип утилитарности по отношению к Церкви. То есть деятельность Церкви должна была подчиняться интересам государства.

С этих пор Церковь как институт начинает терять свои права, перестает быть святыней в сознании людей.

До 1917 года православные приходы использовались для сбора средств на нужды всевозможных благотворительных организаций. Клирики имели многочисленные бюрократические обязанности. С 60-х годов XIX века ослаблено давление на иноверующих, прежде всего старообрядцев, но для Православной Церкви ничего не изменилось. Приходы не имели статуса юридического лица. Начиная с XIX столетия прихожане были отстранены от решения церковных вопросов.

Существовало мнение, что необходимо пересмотреть вопрос о церковном и светском браке. Бракоразводными процессами занимался только Священный Синод. Данную сферу общественной жизни хотели также отдать в ведение государственных чиновников. Еще одна проблема возникла в области образования. Встал вопрос об унификации программы народного образования, так как наряду с церковно-приходскими школами появились земские и министерские школы, принадлежащие министерству народного просвещения. Последнее хотело иметь в ведении все учебные учреждения.

Усилия Поместного собора 1917–1918 годов были направлены на то, чтобы превратить церковную революцию в каноническую реставрацию. Церковный организм, который рухнул вместе с империей, нужно было создать заново. Не повторять то, что было до Петра, а в новых, современных условиях воссоздать канонический строй, - подвел итог Алексей Беглов. Лектор также назвал Собор альтернативой событий, происходивших в тот момент в стране. Это была Россия, готовая созидать, подчеркнул он.

Под колесом репрессий

После того как Собор восстановил институт патриаршества, встал вопрос об отношениях с новой властью, о роли Церкви во вновь создающемся светском государстве. Со своими предложениями четко обозначить роль Церкви и государства и закрепить ее в письменной форме Собор обратился к Учредительному собранию.

Все планы перечеркивает декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» от 23 января 1918 года, подписанный В. И. Лениным. Документ дал начало церковным гонениям и прежде всего изъятию имущества, что касалось и предметов, предназначавшихся сугубо для богослужений. Алексей Беглов привел цитаты из письма Ленина Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) от 22 марта 1922 года: «Я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».

Владыка Вениамин, митрополит Петроградский, обговорил процедуру изъятия с представителями власти, - продолжил лектор. - Он сказал: хорошо, хотите изымать сосуды - мы в вашем присутствии перельем их, священная рука будет опускать их в тигель, и они будут выходить уже металлом. Вы получите металл, не сосуды. Москву это категорически не устроило. В результате митрополит Вениамин был обвинен в сопротивлении изъятию ценностей и расстрелян в августе 1922-го. Это была провокационная акция: спровоцировать на сопротивление, выявить активных и их уничтожить.

Алексей Львович подчеркнул, что в те годы Церковь переживала два кризиса: легальности и легитимности. Она была поставлена в условия, когда не могла обновлять структуру высшего церковного управления. Начинается внутренний раскол, появление разнообразных религиозных групп.

Священноначалие и Патриарх Тихон, а также митрополит Сергий находились перед реальной угрозой того, что Русская Церковь полностью станет обновленческой. Обновленцев регистрировали, признавали восточные патриархи, кроме Антиохийского, а патриаршую Церковь никто не признавал, - пояснил докладчик. - Гонениям подвергались не только священники и члены их семей, но и миряне. Большой террор идет по списочному составу, и Политбюро назначает квоты. Что делает НКВД в любой области? Это же социалистическая страна. Народные комиссары вступают в социалистическое соревнование. Вот это письмо, - указывает на слайд Алексей Беглов. - Это запрос секретаря Кировской области об увеличении лимита на расстрел на 300 человек по «первой категории» и на 1000 человек - по второй.

Несмотря на все трагические события, в стране оставались люди, готовые на подвиг ради веры. После подписания пакта Молотова-Риббентропа в 1939 году митрополит Сергий получил возможность поставить епископов на присоединенные территории. Сделал это Сталин из прагматических соображений. Четырнадцать с половиной тысяч церквей будет открыто в 40-е годы. Максимальная цифра за период с 1929 по 1989-й.

В хрущевские времена власть ставит задачу дискредитировать саму веру в глазах народа и прежде всего в глазах молодежи. Показательным фактом для этого периода было проведение вечеров, на которых выступали бывшие священники с антирелигиозной риторикой. В 1970-х годах храмы продолжают закрывать, хотя и не в таком количестве, как в прошлые годы. «Со второй половины 50-х годов Советский Союз превращается в страну городскую, страну не больших семей, а малых, страну другого уровня образования. С одной стороны, это отрывает поколение конца 60-х - начала 70-х годов от традиционных религиозных структур, но, с другой стороны, стимулирует духовные потребности. Появляется новое поколение людей и новое поколение верующих, - отметил Алексей Беглов.

Новой вехой в истории отношений Церкви и государства можно считать принятие в 1990 году Закона о свободе совести, давшего правовую основу деятельности Церкви.

Подводя итоги, лектор сказал о том, что традиционные религии смогли пережить катастрофический опыт XX века и всю ту секуляризацию сознания, которая шла начиная с эпохи Просвещения.

Дарья Петрова

Поэма «12» Блока была написана в январе 1918 года. Произведение стало откликом писателя на события Октябрьской революции. Поэма А. Блока «Двенадцать» является одним из самых ярких произведений русской литературы эпохи символизма.

События поэмы разворачиваются в революционном Петербурге зимой 1917–1918 гг. При этом сам город в произведении является олицетворением всей России.

Главные герои

Отряд из двенадцати – красногвардейцы.

Ванька – бывший красногвардеец, ставший солдатом.

Катька – гулящая девка, была убита Петрухой во время перестрелки.

Петруха – один из отряда двенадцати, любил Катьку, но убил ее.

1

«Черный вечер. Белый снег. Ветер» . Метель и гололедица, прохожие «не стоят на ногах» , перемещаться очень тяжело. Между зданиями протянут канат с плакатом: «Вся власть Учредительному Собранию!» .

Проходящая мимо старушка «убивается – плачет» . Она не понимает, зачем нужно было «такой огромный лоскут» пускать на плакат, ведь из него можно было бы сделать портянки стольким «раздетым, разутым» ребятам. Старушка возмущается, что «большевики загонят в гроб» .

На улице встречается и «буржуй» , который от холода прячет нос в воротник, и писатель, скандирующий о том, что погибла Россия. Мимо сугроба, «сторонкой» , проходит «невеселый товарищ поп» , а раньше ходил брюхом вперед и оно «крестом сияло» на народ. Барыня, жалуясь другой о том, что ей пришлось много плакать, поскальзывается и падает.

«Ветер веселый
И зол, и рад.
Крутит подолы,
Прохожих косит».

Ветер «рвет, мнет и носит» плакат. Издалека доносятся слова проституток, которые именно в этом здании обсудили и постановили, сколько с кого брать за время и за ночь.

Поздний вечер, на улице пусто, только «один бродяга сутулится» и ветер свищет.

2

«Гуляет ветер, порхает снег. Идут двенадцать человек» с винтовками. Автор отмечает, что им «на спину б надо бубновый туз» – знак, отличающий ссыльных каторжан.

В это время в кабаке с Катькой сидит «сукин сын, буржуй» Ванька, который раньше был тоже революционером, но теперь стал солдатом.

Шагая вперед, двенадцать человек держат революционный шаг, помнят, что «не дремлет враг» .

«Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем‑ка пулей в Святую Русь [тесть, в «старую» Русь] –
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!»

3

Отряд из двенадцати исполняет песню. В ней идет речь о том, как «наши ребята» пошли служить в Красную гвардию. «Служить – буйну голову сложить!».

В рваных «пальтишках» и с австрийскими ружьями они готовы «на горе всем буржуям» раздуть «мировой пожар в крови» , заручаясь помощью у высших сил: «Господи, благослови!» .

4

Метель. Ванька с Катькой спешат, едут «на оглобельках» экипажа «лихача» . Ванька в солдатской шинели, с черными усами, плечист. Он обнимает Катю, «заговаривает» , называя ее «толстоморденькой» .

5

Ванька напоминает Кате о ее прошлом. У нее на шее не зажил еще шрам от ножа, свежа и «царапина» под грудью. Напоминает ей, как она ходила в кружевном белье и «блудила с офицерами» . Один из тех офицеров «не ушел от ножа» – она его убила.

«Гетры серые носила,
Шоколад Миньон жрала,
С юнкерьем гулять ходила –
С солдатьем теперь пошла?».

И просит ее «согрешить» с ним – «будет легче для души» .

6

Экипаж, на котором едут Ванька с Катькой, сталкивается с двенадцатью. Красноармейцы налетают на Ваньку. Начинают стрелять, крича: «будешь знать, как с девочкой чужой гулять» . Ваньке и лихачу удается сбежать. Катька же умирает в перестрелке – ее убил Петруха. Девушку так и бросают: «лежи ты, падаль, на снегу» .

7

Двенадцать продвигаются дальше. Только у убийцы, Петрухи, «не видать совсем лица» . Он жалеет о смерти Катьки, так как он ее любил – «ночки черные, хмельные с этой девкой проводил» . Товарищи говорят ему, чтобы он перестал «выворачивать душу наизнанку» , он же не «баба» , и держал над собой контроль: «не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой!» .

Он опять веселеет – двенадцать идут «позабавиться» .

«Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба –
Гуляет нынче голытьба!»

8

Красноармеец убивает «буржуя» ножичком «за зазнобушку, чернобровушку…» и молится за упокой ее души. Но после кровавой сцены убийце «скучно» .

9

На перекрестке стоит «голодный и безмолвный буржуй» , упрятав в воротник нос, возле него – «паршивый пес» с поджатым хвостом.

«И старый мир, как пес безродный,
Стоит за ним [буржуем], поджавши хвост».

10

Разыгралась вьюга – за четыре шага ничего не видно. Товарищи спрашивают у Петьки, который постоянно обращается к Богу: от чего же спасал его «золотой иконостас» ? Они называют Петьку «бессознательным» , ведь у него уже все равно «руки в крови» , а значит, Бог не поможет. И напоминают, что нужно держать революционный шаг – «близок враг неугомонный» .

11

«…И идут без имени святого
Все двенадцать – вдаль.
Ко всему готовы,
Ничего не жаль…»

В глаза ветром «бьется красный флаг» . Все ожидают, что скоро «проснется лютый враг» . Вьюга «пылит им в очи» , но рабочий народ движется вперед.

12

Двенадцать замечают, что впереди кто-то машет красным флагом. Они обращаются к идущему, но никто не отвечает.

За двенадцатью ковыляет «нищий пес голодный» . Идущие пытаются прогнать штыком то ли пса, то ли «старый мир» . Но «волк голодный» , «пес безродный» скалит зубы и не отстает.

Революционеры приказывают идущему впереди с красным флагом выйти, не прятаться за сугроб, иначе они будут стрелять. Раздаются выстрелы. Но «только вьюга долгим смехом заливается в снегах» .

Двенадцать продолжают идти «державным шагом» . Позади них – голодный пес.

«Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим»
«В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос»

Заключение

В поэме «Двенадцать» Блок противопоставляет отряд из двенадцати красногвардейцев другим, встречающимся на улицах города персонажам – старушке, буржую, барыне, товарищу попу и остальным. Они являются частью «старого мира» . Отряд из двенадцати – представители «нового мира» , за которыми плетется, скаля зубы, «старый мир» в образе пса. Фигура Христа в поэме неоднозначна – даже сам Блок не мог до конца объяснить сложную символику этого образа.

Пересказ «12» будет интересен школьникам и студентам при подготовке к проверочным работам, а также всем, кто любит творчество Блока и русскую литературу XIX века.

Тест по поэме

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.2 . Всего получено оценок: 1988.

Не слышно шуму городского,

Над невской башней тишина,

Я больше нет городового -

Гуляй, ребята, без вина!

Александр Александрович Блок жид и творил на рубеже двух эпох - периода подготовки и осуществления революции.

Он был последним великим поэтом завершающегося XIX века, и его именем открывалась новая страница мятежной российской истории.

Писать зрелые стихи Блок начинает к периоду первой русской революции и последовавшей за ней реакцией, а поэма “Двенадцать” была создана в 1918 году. За это время художественная манера да и сама поэзия Блока претерпели большие изменения.

Начинал свой творческий путь Александр Александрович как поэт-мистик. Главной темой его дореволюционных стихов была возвышенная “неземная любовь к “Прекрасной Даме” - символу вечной женственности и красоты, а потом его захватила “музыка революции”. Сам поэт признавался, что его жизненный и творческий путь был “среди революций”. “Не может сердце жить покоем!”-восклицал он.

Наступала переломная эпоха. Рушился старый, привычный и ненавистный мир, и Блок мастерски сумел отразить это в поэме “Двенадцать”. Самое начало произведения настраивает читателей на борьбу, резким контрастом встают два мира - старый и нарождающийся:

Черный ветер,

Белый снег.

Ветер, ветер!

На ногах не стоит человек.

Ветер, ветер -

На всем Божьем свете!

Человеческие страсти и разбушевавшаяся стихия действуют в унисон, разрушая все отжившее, косное, олицетворяющее старый уклад:

Черное, черное небо.

Злоба, грустная злоба

Кипит в груди.

Черная злоба, святая злоба...

Товарищ! Гляди

Как атрибуты отжившего, никчемного мира отвергнуты “вития и “долгополый поп”, барыня и буржуй. Отряхивая с себя эти “осколки” погибшего общества, “идут двенадцать человек”. Кто они - строители будущего или жестокие разрушители? Блок правдиво показывает этих бойцов.

Гуляет ветер, порхает снег.

Идут двенадцать человек.

Винтовок черные ремни, "

Кругом - огни, огни, огни...

В зубах - цыгарка, примят картуз.

На спину б надо бубновый туз.

В поэме двенадцать глав, каждая из которых имеет свой ритм, даже мелодию - от разгульно-кабацкой песни в начале поэмы до чеканного, четкого ритма в конце.

Снег кружит, лихач кричит,

Ванька с Катькою летит -

Електрический фонарик

На оглобелъках... Ах, ах, пади!..

И идут без имени святого

Все двенадцать - вдаль.

Ко всему готовы,

Ничего не жаль-

Поэт осознает, что старый мир канул в вечность, возврата к нему нет. Сама стихия с ее пронзительным ветром на стороне разрушителей.

Разыгралась чтой-то вьюга,

Ой, вьюга, ой, вьюга!

Не видать совсем друг друга

За четыре за шага!

Снег воронкой завился,

Снег столбушкой поднялся...

Блок показывает революционную стихию как бессознательную, слепую силу, разрушающую не только ненавистный старый мир, но и простые человеческие отношения. В этой круговерти гибнет Катька, но даже оплакать ее Петьке не дают:

Не такое нынче время.

Чтобы няньчиться с тобой!

Критика обвиняла Блока в том, что он увидел в революции только разрушительные начала и никакого созидания. Да, это самая таинственная его поэма. Почему впереди двенадцати идет Иисус Христос? Неужели поэт принял всю кровь революции?

Мне кажется, что это крестный путь Христа, его очередной раз распинают. Как же иначе понять это четверостишье:

Кто там машет красным флагом?

Все равно тебя добуду. Лучше сдайся мне живьем!

Эй, товарищ, будет худо, Выходи, стрелять начнем!

Поэт отразил все увиденное, но отнюдь не принял эту вакханалию насилия.

"Окаянные дни" - так охарактеризовал события 1918 года живший в эмиграции И.А. Бунин. Александр Блок придерживался другого мнения. В революции он видел переломный момент в жизни России, который влечет за собой крушение старых нравственных...

Александр Александрович Блок, своей поэзией воспевавший патриотические чувства и настроения, создавший восхитительнейший образ Прекрасной Дамы, получивший грандиозное признание при жизни и имевший громкий успех у представительниц слабого пола, которые...

Мы уже знаем, что любовь для Блока - это "свободная стихия", сродни ветру, вьюге, океану. Значит, и революция - стихия? Еще одна дневниковая запись говорит о том, что "революция производит бурю во всех морях - природы, жизни, искусства"....

Поэма Блока «Двенадцать» отражает во всей полноте отношение поэта к революции 1917 года. В этом произведении в лучших традициях символизма он описывает своё, во многом объективное, видение революционной эпохи, представленной двумя противоборствующими...