Коммуникация между животными различных видов. Коммуникации животных Средства передачи информации у животных

Общение животных , биокоммуникация - связи между особями одного или разных видов, устанавливаемые с помощью приёма производимых ими сигналов. Эти сигналы(специфические- химические, механические, оптические, акустические, электрические и др., или неспецифические- сопутствующие дыханию, движению, питанию и т.п.)воспринимаются соответствующими рецепторами: органами зрения, слуха, обоняния, вкуса, кожной чувствительности, органами боковой линии (у рыб),термо- и электрорецепторами.Выработка(генерация)сигналов и их приём (рецепция)образуют между организмами каналы связей(акустическую,химическую и др.) для передачи информации разной физической или химической природы. Информация,поступающая по различным каналам связи,обрабатывается в разных частях нервной системы,а затем сопоставляется(интегрируется)в её высших отделах, где формируется ответная реакция организма. Общение животных облегчает поиски пищи и благоприятных условий обитания,защиту от врагов и вредных воздействий. Без общения животных невозможна встреча особей разного пола, взаимодействие родителей и потомства, формирование групп (стай, стад, роев, колоний и др.) и регуляция отношений между особями внутри них (территориальные отношения, иерархия и т.п.).2

Роль того или иного канала связи в общении животных у разных видов неодинакова и определяется экологией и морфо-физиологией вида, сложившимися в ходе эволюции,а также зависит от меняющихся условий среды, биологических ритмов и др. Как правило, общение животных осуществляется при использовании одновременно нескольких каналов связи. Наиболее древний и распространённый канал связи- химический. Некоторые продукты обмена веществ, выделяемые особью во внешнюю среду, способны воздействовать на "химические"органы чувств- обоняние и вкус, и служат регуляторами роста, развития и размножения организмов, а также сигналами, вызывающими определённые поведенческие реакции других особей. Так, феромоны самцов некоторых рыб ускоряют созревание самок, синхронизируя размножение популяции.Пахучие вещества,выделяемые в воздух или воду, оставляемые на грунте или предметах,маркируют занятую животным территорию, облегчают ориентацию и упрочивают связи между сочленами группы (семьи, стада, роя, стаи).Рыбы, земноводные, млекопитающие хорошо различают запахи особей своего и др.видов, а общие групповые запахи позволяют животным отличать"своих" от"чужаков".

В общении водных животных важную роль играет восприятие органами боковой линии локальных движений воды.Этот вид дистантной механорецепции позволяет обнаруживать врага или добычу, поддерживать порядок в стае.Тактильные формы общения животных (например, взаимная чистка оперения или меха) важны для регуляции внутривидовых отношений у некоторых птиц и млекопитающих.Самки и подчинённые особи обычно чистят особей-доминантов(преимущественно взрослых самцов).У ряда электрических рыб, миног и миксин создаваемое ими электрическое поле служит для маркировки территории,помогает при ближней ориентации и поисках пищи. У "неэлектрических"рыб в стае образуется общее электрическое поле, координирующее поведение отдельных особей. Визуальному общению животных,связанному с развитием светочувствительности и зрения, обычно сопутствуют образование структур,приобретающих сигнальное значение (окраска и цветовой узор, контуры тела или его частей) и возникновение ритуальных движений и мимики. Так происходит процесс ритуализации- формирование дискретных сигналов, каждый из которых связан с определённой ситуацией и обладает неким условным значением(угроза, подчинение, умиротворение и др.), уменьшающим опасность внутривидовых столкновений. Пчёлы, найдя медоносные растения, способны с помощью "танца"передать др.сборщицам информацию о местоположении найденной пищи и расстоянии до неё (работы немецкого физиолога К.Фриша).3Для многих видов составлены полные каталоги их "языка поз, жестов и мимики"- т. н. этограммы.Эти демонстрации часто характеризуются маскировкой или преувеличением тех или иных особенностей окраски и формы. Визуальное общение животных играет особенно важную роль у обитателей открытых ландшафтов(степей, пустынь,тундр); значительно меньше его значение у водных животных и обитателей зарослей.

Акустическое общение наиболее развито у членистоногих и позвоночных. Его роль как эффективного способа дистантной сигнализации возрастает в водной среде и в закрытых ландшафтах(леса, заросли).Развитие звукового общения животных зависит от состояния других каналов связи. У птиц,например, высокие акустические способности присущи главным образом скромно окрашенным видам, тогда как яркая окраска и сложное демонстрационное поведение обычно сочетаются с невысоким уровнем звукового общения. Дифференциация сложных звуковоспроизводящих образований у многих насекомых,рыб, земноводных,птиц и млекопитающих позволяет им производить десятки разных звуков. "Лексикон"певчих птиц включает до30 основных сигналов,комбинирующихся между собой,что резко повышает эффективность биокоммуникации.Сложная структура многих сигналов позволяет узнавать персонально брачного и группового партнёра. У ряда видов птиц звуковой контакт между родителями и птенцами устанавливается,когда птенцы ещё находятся в яйце. Сопоставление изменчивости некоторых характеристик оптической сигнализации у крабов и уток и звуковой - у певчих птиц указывает на значительное сходство разных типов сигнализации.По-видимому,пропускные способности оптических и акустических каналов сопоставимы между собой.

По всей видимости, коммуникативные системы, используемые живыми существами, почти универсальны. Для размножения многие растения привлекают внимание животных-опылителей (особенно насекомых) при помощи ярких цветов и приятных запахов. Когда размножение уже произошло, растения обращаются к животным, которые распространяют их семена. Чтобы привлечь их внимание, растения предлагают яркие съедобные плоды, которые животные съедают. Семена при этом проходят через их пищеварительную систему.

Если определить акт коммуникации как передачу и получение информации, то говорить об этом феномене можно только применительно к животному царству, так как у растений нет нервной системы и их коммуникативное восприятие можно в лучшем случае назвать ограниченным. Системы коммуникации у животных предполагают модальность во всех отношениях. Старейшие системы включают в себя химическое восприятие, например обоняние. Было доказано, что одноклеточные организмы, такие как бактерии, реагируют на химические следы, оставленные другими бактериями того же вида. Обоняние играет ключевую роль в ухаживании и спаривании многих видов, использующих феромоны. Феромонами называются химические сигналы, выделяемые животными, чтобы привлечь самку или самца и уведомить их о готовности к размножению. Обонятельные сигналы также играют ключевую роль при необходимости пометить территорию, что легко могут подтвердить владельцы собак. Собака, мочась на различные предметы, оставляет знаки, свидетельствующие о том, что эта территория принадлежит ей, и предупреждающие других собак, что им лучше держаться подальше.

В 1950-х годах этолог Карл фон Фриш открыл явление, которое ошибочно определили как «язык пчел» (von Frisch, 1971). Проведя серию сложных экспериментов, фон Фриш установил, что пчелы, разыскивающие нектар, передают своему рою информацию о местоположении новых источников нектара при помощи так называемого «танца вразвалку» - двигаясь «восьмеркой» по вертикальной поверхности сот.

При этом интенсивность покачивания указывает на богатство нового источника нектара, а наклон «восьмерки» по отношению к перпендикуляру обозначает расположение этого источника относительно солнца. Однако, невзирая на сложность такого способа, то, что делают пчелы, нельзя сравнивать с настоящим языком. В данном случае информация, передающаяся при коммуникативном акте, крайне ограничена. Более того, использование подобной символики не является произвольным и, по всей видимости, генетически закреплено в нервной системе пчел. Таким образом, можно сказать, что пчелы пользуются системой коммуникации, поданный тип поведения нельзя назвать языком в полном смысле этого слова.

Информация о сложных, высоко значимых типах поведения, например ухаживании или рефлексе защиты своего участка, передается различными путями. Птицы поют, чтобы обозначить границы своей территории и привлечь партнера. Это не значит, что они с умыслом используют такой тип поведения, чтобы достичь своих целей. Пение складывается из определенных сигналов, некоторые из которых физиологичны, и его адаптивная функция состоит в том, чтобы обозначить границы территории и привлечь партнеров. Птицы используют также визуальные сигналы, например пыжатся, чтобы передать ту же информацию. Так, краснокрылые дрозды отмечают границы территории при помощи пучков красных перышек на крыльях. Если эти пучки зачернить, птица быстро теряет все свои угодья. Что касается собак, визуальные сигналы важны для передачи информации о различном настроении, в котором они находятся. Собака, которая наступает на другую, подняв шерсть дыбом и не сгибая передних ног, демонстрирует агрессивную позицию.

Собака, склоняющаяся перед партнером, сгибая лапы, занимает, наоборот, приглашающую позицию - она демонстрирует послушание и готовность принять участие в игре. Ворчание и рычание у собак и других млекопитающих почти всегда сигнализирует об агрессии и предупреждении.

Дарвин (Darwin, 1872) осознавал, что выражение лица человека происходит непосредственно от этих, более ранних, сигналов агрессии или умиротворения. Выражение лица и сегодня служит для нас, людей, основным источником невербальной информации. Если мы сомневаемся в достоверности того, что нам говорят, то обычно стремимся увидеть выражение лица и глаза собеседника, чтобы подтвердить правильность информации, полученной нами вербально.

Коммуникативными системами, используемыми не человеком, но наиболее близкими к человеческой речи, являются системы с вокально оформленной коммуникацией. Еще раз повторим, что о слуховых формах коммуникации можно говорить лишь применительно к животному царству. Изучение приматов, наших ближайших родичей, предоставляет обилие информации о модели эволюции языка при его развитии. Обнаружилось, что африканские серые мартышки при встрече с различными видами хищников издают различные звуковые сигналы (Cheney & Seyfarth, 1990). Если животное замечает леопарда, оно издает особый возглас - биологи, изучающие этих обезьян, назвали его «возгласом леопарда», - который служит для всех остальных мартышек сигналом бежать к деревьям. Если прозвучит «возглас орла», реакция будет прямо противоположной - обезьянки вынырнут из кроны дерева и прижмутся к земле. Если мартышки услышат «возглас змеи», то они поднимутся на задние лапы и будут пристально всматриваться в траву. Эксперименты со звукозаписями доказывают также, что мартышки могут различать звуки, издаваемые отдельными особями. Они по-разному реагируют на записанные на пленку звуковые сигналы, издаваемые животными, занимающими подчиненную или главенствующую позицию. Например, если вскрикивает мартышка, занимающая подчиненную позицию, ее крик скорее проигнорируют, в отличие от такого же крика, изданного животным, занимающим главенствующую позицию. Обнаружилось, что звуковые сигналы играют незаметную, но значительную роль в социальном взаимодействии многих других видов приматов. Предположение, что эти животные обладают начатками языковых способностей, привело к серьезным попыткам обучить приматов языковым навыкам.

Исследование происхождения человеческого языка невозможно без изучения коммуникативных систем животных - иначе мы не сможем выделить ни то новое, что появилось у человека по сравнению с животными, ни те полезные для развития языка свойства, которые к началу его эволюции уже имелись. Неучет факторов такого рода ослабляет выдвигаемые гипотезы. Например, Т. Дикон отводит ключевую роль в происхождении языка употреблению знаков-символов (его книга так и называется - “The symbolic species”, “Символический вид” 1 ) - но поскольку способность к их употреблению обнаруживают и многие животные (причем, как мы увидим ниже, не только в условиях эксперимента), на роль главной движущей силы глоттогенеза пользование символами не годится.

Впрочем, исследование коммуникации животных нужно не только для того, чтобы отвергать подобные гипотезы. Нынешнее состояние науки позволяет поставить и более глубокие вопросы: с чем коррелирует наличие у коммуникативной системы тех или иных характеристик? Какие существуют направления эволюции коммуникативных систем и чем они могут определяться?

Прежде всего необходимо понимать, что за словом “животные” скрывается огромное количество самых разных существ, одни из которых близки к человеку до такой степени, что осмысленно ставить вопрос о тех свойствах, необходимых для коммуникации, которыми обладал их общий предок, другие же далеки настолько, что у общих предков заведомо никаких релевантных для коммуникации свойств быть не могло. Таким образом, следует различать “гомологии” и “аналогии” - под первым термином понимаются свойства, развившиеся из того общего наследия, которое досталось от общего предка, под вторым - характеристики, которые, будучи внешне сходными, развились в ходе эволюции независимо. Например, наличие двух пар конечностей у человека и крокодила - гомология, а обтекаемая форма тела у рыб, дельфинов и ихтиозавров имеет аналогическую природу.

Рис. 4.1. Сравнение языка с коммуникативными системами других видов по критериям Ч. Хоккета 2 .

Когда по критериям, предложенным Ч. Хоккетом, было проведено сравнение языка с коммуникативными системами нескольких разных видов животных (колюшки, серебристой чайки, пчелы и гиббона), оказалось, что больше всего общих черт с языком набирает коммуникативная система медоносной пчелы (Apis mellifera ). Виляющий танец пчел обладает такими свойствами, как продуктивность и перемещаемость; он является специализированным коммуникативным действием; те, кто может производить сигналы этого типа, могут и понимать их (последнее называется “свойством взаимозаменяемости”). До некоторой степени в танце пчел можно усмотреть даже произвольность знака: один и тот же элемент виляющего танца у немецкой пчелы обозначает расстояние в 75 метров до источника корма, у итальянской - 25 метров, а у пчелы из Египта - всего пять 3 . Соответственно, эта коммуникативная система является (по крайней мере, отчасти) выучиваемой - как показали эксперименты Нины Георгиевны Лопатиной 4 , пчела, выращенная в изоляции и не имевшая возможности наблюдать за танцами взрослых особей, не понимает смысла танца, не может “считывать” с него передаваемую информацию. С формальной точки зрения в танцах пчел можно выделить элементарные компоненты (см. ниже), различные комбинации которых составляют разные смыслы (подобно тому, как в человеческом языке различные комбинации фонем дают разные слова) 5 .

Определенные аналогии можно усмотреть между человеческим языком и коммуникативными системами некоторых видов муравьев. Как показали опыты Ж.И. Резниковой (см. фото 16 на вклейке), проведенные с муравьями-древоточцами Camponotus herculeanus , их сигнализация обладает свойством продуктивности и свойством перемещаемости: муравьи способны сообщать своим сородичам о различных местах нахождения корма. При этом они могут сжимать информацию: путь типа “все время направо” описывается короче, чем путь типа “налево, потом направо, еще раз направо, потом налево и потом направо”. Информация о том же самом, хорошо знакомом месте передается быстрее, чем о другом. Хотя прямой расшифровке коммуникативная система муравьев не поддается, эта аналогия показывает, что такие свойства, видимо, с неизбежностью возникают в коммуникативной системе, которая должна обеспечивать передачу большого количества разнообразной информации.

Как отмечает Ж.И. Резникова, использование разными видами муравьев разных типов передачи информации связано с их образом жизни и теми задачами, которые им приходится решать. Тем видам, у которых численность семьи составляет не более нескольких сотен особей, развитая знаковая система не нужна: необходимое количество корма вполне можно собрать на расстоянии двух-трех метров от гнезда, “а на таком расстоянии прекрасно действует и пахучий след” 6 . Напротив, у тех видов, которые живут огромными семьями и собирают корм, удаляясь от гнезда на значительное расстояние, имеются коммуникативные системы, обладающие богатыми выразительными возможностями.

Для звучащей речи большое значение имеют формантные различия - прежде всего именно по ним (а не, скажем, по громкости, длительности или высоте основного тона) мы отличаем разные фонемы друг от друга. Но способность использовать формантные различия представлена и у животных. Как свидетельствует Т. Фитч, виды, использующие звуковую коммуникацию, - например, зеленые мартышки (верветки), японские макаки, журавли, - способны различать форманты не хуже людей 7 . Даже у лягушек есть специальные детекторы, настроенные на те частоты, которые особенно важны для каждого конкретного вида. Формантные различия могут использоваться, в частности, для того, чтобы отличать друг от друга сородичей 8 , для распознавания разных типов сигналов опасности и т. п.

Множество аналогов в животном мире имеет человеческая способность к рекурсии. Самый простой (по крайней мере, с точки зрения человека) мыслительный процесс, требующий применения рекурсии, - это счет: каждое следующее число на единицу больше предыдущего. Но считать, как показали исследования, умеют не только люди 9 , но и шимпанзе (этому посвящены, в частности, специальные эксперименты, проводимые в Киото под руководством Тецуро Мацузавы 10 ), попугаи 11 , ворoны 12 и муравьи 13 . В опытах З.А. Зориной и А.А. Смирновой было показано, что серые вороны могут складывать числа в пределах 4 (и даже оперировать при этом обычными “арабскими” цифрами), муравьи в экспериментах Ж.И. Резниковой продемонстрировали способность “складывать и вычитать в пределах 5” 14 . Макаки-резусы (в опытах американских исследователей Элизабет Бреннон и Герберта Террейса) “считали” (последовательно дотрагиваясь на экране до изображений групп с разным количеством предметов) по возрастанию и по убыванию от 1 до 4 и от 5 до 9 15 .

Наиболее разработана аналогия между человеческим языком и песней певчих птиц (это один из подотрядов отряда воробьиных). Песня делится на слоги - отдельные спектральные события, имеющие более звучную вершину и менее звучные края. Каждый отдельный слог, подобно фонеме, не имеет собственного значения , но их последовательность складывается в песню, несущую определенный смысл. Для распознавания песни существенно, чтобы слоги шли в определенном порядке - иначе представители соответствующего вида не опознают песню как свою 16 .

Подобно языку, песня выучивается во время чувствительного периода, т. е. в ее передаче велико значение культурной составляющей. В чувствительном периоде есть стадия “лепета” (или “подпесни”, англ. subsong ) - подросший птенец-слеток издает разнообразные звуки, как бы пробуя различные возможности голосового аппарата 17 . Издает, в отличие от взрослых самцов, негромко, что называется, “себе под нос”. Для нормального развития вокального репертуара ему необходимо слышать и самого себя, и взрослых представителей своего вида. Обучение происходит посредством звукоподражания, причем это подражание является самоподдерживающимся - как и детям, овладевающим языком, птенцам не нужно специальное поощрение за выученные элементы коммуникативной системы. В результате такого обучения складываются - как и в языке - диалекты (местные варианты песни) и идиолекты (индивидуальные варианты песни, которые в работах орнитологов также именуются “диалектами”, что создает некоторую путаницу). У птиц имеется латерализация мозга, причем звукопроизводством управляет в нормальном случае левое полушарие.

Рис. 4.2. Сонограмма песни зяблика (Fringilla coelebs).

У певчих птиц, а также у попугаев и колибри, которые тоже обучаются своим звуковым коммуникативным сигналам посредством звукового подражания, контроль за звукопроизводством осуществляется не теми мозговыми структурами, что у тех видов, у которых звуковые сигналы являются врожденными 18 . Повреждения аналогичных участков мозга приводят к аналогичным нарушениям звукопроизводства: при одних птицы, подобно людям с афазией Брока, теряют способность правильно составлять последовательности звуков, при других - способность выучивать новые звучания, при третьих - сохраняют лишь способность к эхолалическому повторению 19 .

Множество аналогичных черт у языка и с коммуникацией китообразных. В обоих случаях носителем информации является звук (правда, у китообразных, в отличие от человека, большая часть сигналов передается в ультразвуковом диапазоне). У дельфинов есть “имена собственные” - знаменитый “свист-подпись”: этим сигналом (индивидуальным для каждой особи) дельфины завершают свои сообщения, и с его помощью их можно позвать. У касаток Orcinus orca были обнаружены локальные диалекты 20 . Как и в языках людей, одни “слова” (звуковые сигналы) у касаток более стабильны, другие сравнительно быстро (у касаток - на протяжении порядка 10 лет) меняются 21 .

Звуковые сигналы дельфинов-афалин (Tursiops truncatus ), согласно наблюдениям В.И. Маркова 22 , комбинируются в комплексы нескольких уровней сложности. Комплекс, состоящий из нескольких звуков, сгруппированных определенным образом, может входить составной частью в комплекс более высокого уровня подобно тому, как слово, состоящее из нескольких фонем, входит составной частью в более сложный комплекс - предложение. Так же, как фонема может быть описана как совокупность смыслоразличительных признаков, в звуковых сигналах дельфинов могут быть выделены отдельные компоненты, противопоставляющие один звук другому.

Скорее всего, столь сложное устройство сигналов говорит о том, что у дельфинов (как и у людей) есть возможность (а значит, вероятно, и необходимость) кодировать большое (по подсчетам Маркова, потенциально даже бесконечно большое) количество разнообразной информации.

По-видимому, коммуникативная система дельфинов позволяет им передавать в том числе и весьма конкретные сведения. В эксперименте, проведенном Уильямом Эвансом и Джарвисом Бастианом 23 , два дельфина (самец Базз и самка Дорис) были обучены нажимать на педали в определенном порядке, чтобы получать пищевое подкрепление. Порядок менялся в зависимости от того, ровно горела лампочка над бассейном или же мигала, а подкрепление выдавалось лишь в том случае, когда на педали в правильном порядке нажимали оба дельфина. Когда лампочку установили так, чтобы ее могла видеть только Дорис, она оказалась в состоянии “объяснить” Баззу через непрозрачную стенку бассейна, в каком порядке следует нажимать на педали, - в 90 % случаев правильно.

Рис. 4.3. Схема опыта В. Эванса и Дж. Бастиана 2

В опытах В.И. Маркова и его коллег дельфины передавали друг другу информацию о размере мяча (большой он или маленький) и о том, с какой стороны предъявляет его экспериментатор (справа или слева) 25 .

Как показали Дэвид и Мелба Колдуэллы, дельфины, подобно людям, способны опознавать сородичей по голосу - независимо от того, что конкретно тот говорит (или, в случае дельфинов, свистит) 26 . И у китообразных, и у певчих птиц, как и у человека, вокализация произвольна. Она независима от лимбической системы (подкорковых структур), не свидетельствует об эмоциональном возбуждении и осуществляется скелетной мускулатурой 27 . Органы же звукопроизводства при этом совершенно разные: у человека это прежде всего гортань с голосовыми связками, у дельфинов и китов - назальные мешки, у птиц - сиринкс (иначе “нижняя гортань”, расположенная не в начале трахеи, как гортань млекопитающих, а в том месте, где от трахеи ответвляются бронхи; эволюционное происхождение сиринкса и гортани млекопитающих различно).

Рис. 4.4. Мозг дельфина, человека, орангутана и собаки.

У китообразных, как и у певчих птиц, имеется латерали-зация мозга. Но если у китообразных, как и у человека, асимметрично устроена кора больших полушарий (неокортекс), то у птиц это свойство реализовано на базе хотя и гомологичных новой коре, но все же не тождественных ей структур - нидопаллиума и гиперпаллиума (раньше их называли неостриатум и гиперстриатум соответственно) 28 .

Впрочем, асимметрия мозговых структур обнаруживается у самых разных животных, в том числе у угрей, тритонов, лягушек и акул 29 .

И для китообразных, и для певчих птиц чрезвычайно важна способность к звукоподражанию. Так, дельфины заимствуют “свист-подпись” у других дельфинов той же группы. Впрочем, способность к звукоподражанию была обнаружена у целого ряда видов, пользующихся звуковой коммуникацией, - она есть не только у певчих птиц и у китообразных, но и у летучих мышей, тюленей 30 , слонов 31 , а возможно, даже у мышей. Способность к обучению звуковым элементам коммуникации, по-видимому, характерна прежде всего для тех видов, у которых звук используется для поддержания социальной структуры.

Все эти (и другие, которые наверняка будут еще открыты) сходные черты коммуникативных систем певчих птиц, китообразных и человека, как можно видеть, приобретены независимо. Поскольку эти сходства охватывают целый комплекс свойств, их возникновение в ходе эволюции, вероятно, представляло собой процесс с положительной обратной связью, и ответ на вопрос о том, что является причиной, а что следствием, далеко не очевиден. В частности, по мнению Т. Дикона, асимметрия, присущая человеческому мозгу, является скорее следствием, нежели причиной возникновения языка 32 .

Изучение коммуникации животных позволяет разрешить самую непостижимую для некоторых исследователей “загадку языка” - почему он вообще возможен. Действительно, особь, производящая коммуникативные действия, тратит свое время и силы, становится более заметной хищникам - ради чего? Зачем передавать информацию другим вместо того, чтобы воспользоваться ею самому 33 ? Почему бы не обмануть сородичей, чтобы получить свою выгоду 34 ? Зачем пользоваться информацией от других, а не собственными ощущениями 35 ? Или, может быть, выгоднее собирать информацию на основе сигналов других особей, а самому “молчать” (тем самым не платя высокую цену за производство сигнала)? Подобные рассуждения приводят, например, к идее, что язык развился для манипулирования сородичами (см. подробнее ниже, гл. 5). Или, может быть, появление языка вообще не связано с информационным обменом? Может быть, язык возник исключительно как инструмент мышления, как считает Ноам Хомский, или даже вообще в качестве игры, как полагает антрополог Крис Найт 36 ?

В самом деле, если анализировать действие естественного отбора на индивидуальном, а не на групповом уровне, то преимущества коммуникативной системы (любой - не только языка) обнаружить не удается. И это приводит некоторых исследователей к выводу, что естественный отбор не играл никакой роли в процессе глоттогенеза 37 , и возникновение языка, возможно, в принципе не связано с обретением каких-либо адаптивных преимуществ, а просто является побочным эффектом развития каких-то других свойств, например, прямохождения (см. гл. 3) 38 .

Но на самом деле все перечисленные выше вопросы могут быть отнесены не только к человеческому языку - они релевантны для любой коммуникативной системы. И задавать их может лишь человек, не искушенный в этологии. Действительно, любая коммуникация - дело затратное: животное расходует энергию на производство сигнала, тратит время (которое могло бы быть использовано для чего-то, приносящего непосредственную биологическую пользу, например, для питания или гигиенических процедур), во время производства и восприятия сигнала менее внимательно следит за всем остальным, рискуя быть съеденным (классический пример - токующий глухарь, см. фото 19 на вклейке). Кроме того, энергия тратится на поддержание мозговых структур, необходимых для восприятия сигналов, и анатомических структур, необходимых для их производства. Однако “альтруистическое” поведение коммуницирующих особей, идущих на определенные затраты ради того, чтобы (вольно или невольно) передать своим сородичам информацию, ведет в итоге к общему увеличению количества “альтруистов” - даже если внутри своей популяции они проигрывают конкурентную борьбу более “эгоистичным” сородичам, - поскольку популяции, в которых альтруистов много, увеличивают свою численность гораздо более эффективно, чем популяции с преобладанием “эгоистов”. Этот статистический парадокс, известный как “парадокс Симпсона” , был недавно смоделирован на бактериях 39 , среди которых также есть особи, отличающиеся “альтруистическим” поведением, т. е. производящие - с повышением собственных затрат - вещества, способствующие росту всех окружающих бактерий. Чем сильнее конкуренция между группами, тем выше оказывается уровень альтруизма и кооперации внутри отдельных групп 40 .

Коммуникативная система - любая - возникает, развивается и существует не для выгоды особи, подающей сигнал, и не для выгоды особи, его принимающей; ее назначение - даже не организация отношений в паре “говорящий” - “слушающий”. Коммуникативная система представляет собой “специализированный механизм управления в системе популяции в целом” 41 .

Особи одного вида неизбежно оказываются конкурентами друг друга, поскольку претендуют на одни и те же ресурсы (пищу, укрытия, половых партнеров и т. д.). Тем не менее, при выборе места обитания животные предпочитают селиться по соседству с представителями своего вида. Соседство может быть тесным (как, например, у групповых млекопитающих или колониальных птиц) или не очень (например, индивидуальные участки тигров или медведей простираются на многие километры), но даже медведи не стремятся поселиться там, где бы поблизости вообще не было других медведей. И понятно почему: если бы появилась особь, в генах которой было бы заложено стремление поселиться как можно дальше от сородичей (и тем самым избавиться от конкурентов), ей было бы крайне трудно найти себе пару и передать эти гены потомству. Как показали недавние исследования 42 , птицы выбирают гнездовые участки рядом с участками сородичей, но стремятся селиться подальше от представителей видов, занимающих сходную экологическую нишу. Это значит, что конкуренция за ресурсы между представителями одного вида и разных видов устроена неодинаково: если чужаков лучше избегать или выгонять, то со своими можно “договориться” - при помощи коммуникативных взаимодействий распределить ресурсы так, чтобы этих ресурсов (пусть и разного качества) в итоге хватило всем.

Коммуникативная система позволяет каждой особи находить свое место. Например, особь, получившая по итогам коммуникативных взаимодействий высокий ранг, может кормиться тем, что дает много энергии, но требует больших временны х затрат на то, чтобы подготовиться к добыче корма самым специализированным и эффективным методом, - она “знает”, что ее не будут беспокоить слишком часто. Особь же низкоранговая выберет такую пищедобывательную стратегию, которая не сулит большой энергетической выгоды, но зато позволяет часто отвлекаться. И это дает существенный выигрыш, поскольку попытка добывать высокопитательный, но затратный по времени корм обернулась бы для низкоранговой особи настоящей трагедией: среди ее соседей слишком много охотников “самоутвердиться за ее счет” (т. е. повысить свой ранг за счет коммуникативной победы над ней), и реализовать такую стратегию кормления она бы просто не успела. Таким образом, коммуникация значительно ослабляет конкуренцию за ресурсы и позволяет выжить большему количеству представителей одного вида. Подобным же образом коммуникация распределяет особей и в других важных для жизни вида аспектах, например, при половом размножении. Так, высокоранговый олень завоевывает себе целый гарем самок и получает возможность передать свои гены большому количеству потомков. А низкоранговые олени, не имеющие собственного гарема, получают доступ к противоположному полу иначе: потихоньку, пока хозяин гарема не видит, они спариваются с его самками и тем самым тоже обеспечивают себе определенный репродуктивный успех 43 .

Кроме того, у видов, практикующих половое размножение, имеется задача “морально подготовить” партнеров к спариванию. Решение такого рода задач без посредства коммуникативной системы воистину “смерти подобно” - это наглядно показывают австралийские сумчатые мыши (род Antechinus ). Их самцы кидаются на самок, “не говоря ни слова” (т. е. без предварительного обмена какими-либо коммуникативными сигналами), - и в итоге ни один из них не переживает сезона размножения. Как показали данные Иэна Мак-Дональда и его коллег 44 , все погибают от стресса, хотя в принципе организм самца сумчатой мыши рассчитан на более долгую жизнь: если держать его дома в клетке, не подпуская к самкам (и другим самцам, с которыми он также вступал бы в физические, а не в коммуникативные взаимодействия), он проживет примерно года два, как и самка.

Рис. 4.5. Сумчатая мышь - живое доказательство того, что без коммуникации жить можно, но плохо и недолго.

При высокой плодовитости и отсутствии эффективных хищников такой вид еще может существовать, но при менее благоприятных условиях он, вероятно, не выдержал бы конкуренцию с видами, пользующимися коммуникацией.

Наличие в репертуаре вида специальных коммуникативных действий позволяет уменьшить количество прямых физических воздействий на сородичей: если особи могут, обменявшись несколькими сигналами, выяснить, кто из них выше другого в иерархии, имеет больше прав на самку и т. д., отпадает нужда кусать, клевать или как-либо иначе травмировать друг друга. Соответственно, чем более совершенна коммуникативная система вида, тем менее опасными для здоровья партнеров оказываются процессы взаимодействия.

Развитая коммуникативная система дает возможность эффективно организовывать совместную деятельность нескольких особей - даже если в процессе этой деятельности сигналы и не используются. Так, например, волки, которые не имели случая ранее “договориться” между собой о взаимной иерархии, не могут слаженно охотиться на оленя (и, соответственно, вынуждены довольствоваться полевками и другими грызунами). Непосредственно в момент охоты волки не обмениваются сигналами, но “понимание” своего места в иерархии задает некий внутренний ритм движений каждого животного. Совокупность дополняющих друг друга различных “внутренних ритмов” позволяет успешно объединять усилия 45 .

Еще одна задача коммуникативной системы - сортировка особей по территориям. Те, кто коммуницирует успешнее других, имеют наибольшие шансы занять максимально удобные местообитания (т. е. такие, к которым особи данного вида лучше всего приспособлены). Менее успешные коммуниканты оттесняются на периферию. Таким образом коммуникативная система организует структуру популяции, и это позволяет - не конкретным особям, а именно популяции в целом - формировать приспособительный ответ на изменения экологической ситуации.

В целом можно сказать, что возможность общаться позволяет виду (прежде всего именно виду, а не отдельным его представителям) сдвигать свою активность с непосредственной реакции на уже происшедшие события в область экстраполяции и прогноза 46 : в результате действий, которые совершаются не “в пожарном порядке” (после того, как нечто случилось), а в относительно комфортных условиях готовности к общению, будущее оказывается до какой-то степени доступным прогнозированию. Обмен сигналами позволяет особи составить некоторый прогноз на будущее - и действовать, исходя из него. Соответственно, преимущество получают те особи, которые умеют строить свою активность при условии знания , что их ждет дальше. Это обеспечивает виду бoльшую стабильность. Чем более совершенна коммуникативная система, тем в большей степени будущее в результате ее применения становится предсказуемым (а впоследствии и формируемым). Кроме того, “коммуникативная система стимулирует развитие самых разных компенсаторных механизмов у всех, говорящих “не так”” 47 , поскольку “общение продолжается даже при нарушениях в правилах передачи знаков, если партнеры готовы менять установки в сторону нормы ” 48 .

Рис. 4.6. Такырная круглоголовка (слева) лучше вооружена, чем ее близкая родственница - сетчатая круглоголовка (справа). Поэтому для такырной круглоголовки оказывается полезным использовать коммуникативные сигналы вместо прямых физических воздействий. А для сетчатой круглоголовки, наоборот, выгоднее «сэкономить» на коммуникации: поскольку ее укусы не так страшны, тратить много ресурсов на избавление от них нерентабельно.

Как возникают коммуникативные сигналы, можно наблюдать на примере двух близких видов ящериц - такырной и сетчатой круглоголовок (Phrynocephalus helioscopus, Ph. reticulatus ) 49 . Для круглоголовок необходимо, чтобы самец не спаривался с самкой, которая уже оплодотворена другим самцом (и не тратил попусту свои репродуктивные ресурсы). Соответственно, самка должна уклониться от спаривания. Сетчатая круглоголовка в таких случаях либо убегает, либо кусает самца. Но у такырных круглоголовок такой номер не пройдет: во-первых, такырные круглоголовки более целеустремленные, значит, тактика “убежать” потребует бoльших затрат. А во-вторых, они лучше вооружены, так что укусы нанесут более серьезный ущерб здоровью самца. И тогда возникает коммуникативный сигнал. Легко заметно, что это, в сущности, те же самые движения, что и у сетчатой круглоголовки: движения, отражающие конфликт двух побуждений - убежать и укусить. Но если у сетчатой круглоголовки эти движения определяются чисто эмоционально и могут быть вообще незаметны, то такырная круглоголовка делает их явно напоказ: они более стереотипны, даже несколько неестественны, с резкими, четко выделимыми границами, вся демонстрация продолжается дольше, чем у сетчатой круглоголовки. И это неудивительно: для такырных круглоголовок очень важно, чтобы самец отказался от своих намерений без ущерба для здоровья - как своего, так и самки.

Заметим, что о сколь-нибудь настоящей “сигнализации” тут речь, возможно, и не идет. Самка не хочет ничего сообщить самцу, она просто испытывает очень сильные колебания между намерением укусить и намерением убежать - настолько сильные, что самец успевает заметить этот конфликт мотиваций, и у него запускается - опять-таки, без всякого, вероятно, участия сознания - поведение “прекратить преследование”. И отбор благоприятствует тем популяциям, где чаще рождаются самки, способные максимально тщательно продемонстрировать самцу свои намерения, и самцы, с максимальной эффективностью распознающие демонстрацию самки. Соответственно, у самцов формируются детекторы для обнаружения характеристических черт самочьей “пантомимы”, а самки делают свои движения все более четкими и стереотипными, такими, чтобы их явно очерченные границы максимально хорошо распознавались детекторами самца. Кроме того, демонстрация самки продолжается заметное время - с тем чтобы самец успел распознать сигнал и запустить соответствующую программу поведения.

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что у такырных круглоголовок (как, впрочем, и у нас, людей) случаются “коммуникативные неудачи”, так что некоторые самцы в итоге становятся жертвой укусов. Но доля таких самцов существенно (статистически значимо) меньше, чем у сетчатой круглоголовки.

Этот пример наглядно показывает, что для возникновения коммуникативных сигналов не нужен гений, в порыве вдохновения творящий знаки, изобретающий всё новые сочетания форм и смыслов. Не нужно, вероятно, даже сознание. Необходимо лишь, чтобы нервная система могла отслеживать события, происходящие во внешнем мире, и запускать оптимально отвечающие им поведенческие программы. Если для жизни вида окажется важным, чтобы о тех или иных намерениях особи ее сородичи могли узнавать до того, как эти намерения воплотятся в действия, отбор позаботится о том, чтобы сделать соответствующие намерения максимально заметными - с одной стороны, акцентировать некоторые компоненты физических проявлений соответствующего намерения, а с другой - настроить детекторы на их распознавание. Стандартный путь развития коммуникативных систем состоит в том, что особи наблюдают за внешним видом и/или поведением сородичей и у них формируются детекторы для регистрации этого. Вместе с тем элементы внешнего вида и/или поведения сородичей становятся всё более легко регистрируемыми при помощи детекторов. Возникает положительная обратная связь между отправителем и получателем коммуникативного сигнала, заставляющая коммуникативную систему все более - в эволюционной перспективе - усложняться (разумеется, лишь до тех пор, пока затраты на коммуникацию не начнут превышать выгоды от нее). Создать детекторы, регистрирующие те или иные характеристики сородичей, эволюционно проще, чем создать детекторы, пригодные для наблюдения за другими видами, ландшафтом и т. п. (хотя и такие детекторы, разумеется, тоже имеются у организмов), поскольку и бoльшая заметность элементов внешнего вида и/или поведения, и степень восприятия их кодируются в одном и том же геноме и подвергаются фактически одному и тому же естественному отбору.

В принципе, любое поведение животного его сородичи могут заметить и изменить в связи с этим свое собственное поведение. Например, когда голубь клюет ломоть хлеба, другой голубь (или, скажем, воробей) может, увидев это, приблизиться и начать клевать тот же ломоть с другого конца (если, конечно, его не прогонят). Поэтому в животном мире нередки действия, которые имеют как информационную, так и неинформационную составляющую. Например, такими являются действия собаки, метящей территорию собственной мочой: для того, чтобы опорожнить мочевой пузырь, ей достаточно было бы помочиться однократно (а не поднимать лапку у каждого дерева или столба, роняя всякий раз по нескольку капель), но оставленный запах несет информацию для других собак.

О собственно “сигналах”, возможно, следует говорить лишь тогда, когда то или иное действие перестает приносить непосредственную биологическую пользу, становясь только средством передачи информации. В этом случае оно оптимизируется не под изменчивые характеристики окружающего мира, а под жестко настроенные детекторы.

Возможно, именно в грубой работе детекторов разгадка того, почему движения, перешедшие из области обычной повседневной активности в сферу коммуникации, часто становятся резкими и “вычурными”, а их отдельные элементы выдерживаются дольше, чем сходные элементы обычного поведения. Например, райские птицы, демонстрируя, могут часами висеть вниз головой.

Такого рода дискретные, длительно выдерживаемые сигналы зафиксированы у птиц и рептилий, у млекопитающих же во многих случаях структура коммуникативной системы иная. Может быть, дело в том, что кора больших полушарий головного мозга (неокортекс) дает возможность более эффективного распознавания, может быть, в чем-то еще, но у млекопитающих коммуникативные сигналы часто оказываются континуальными, с бесконечным количеством переходных ступеней от одного сигнала к другому. На рисунке 4.7 изображена мимика домашней кошки, соответствующая разным степеням страха и агрессивности. На схеме показаны лишь по три градации для каждой из эмоций, но, разумеется, кошка не автомат, который резко “перещелкивается” из позиции 1 в позицию 2 и далее в позицию 3. Читатель может сам мысленно достроить то бесконечное количество оттенков обоих этих чувств, которое займет промежуточную позицию между любыми двумя соседними клетками данной схемы.

Впрочем, у млекопитающих есть не только эмоциональные сигналы, плавно переходящие один в другой. Сравнительное изучение разных видов, относящихся к одной классификационной группе (т. е. к одному таксону), дает возможность увидеть тенденции развития коммуникативных систем.

Рис. 4.7. Мимика домашней кошки 50 .

Рассмотрим в качестве примера два разных вида сусликов (см. фото 20 на вклейке) - более примитивного (по своему строению) калифорнийского суслика (Spermophilus beecheyi ) и более “прогрессивного” суслика Белдинга (Spermophilus beldingi ). У обоих видов есть сигналы опасности - щебет и свист. У суслика Белдинга свист - сигнал очень сильной опасности, а щебет (или, точнее, его аналог - трель) - умеренной. Заметим еще раз, что под словом “сигнал” здесь не имеется в виду никакого намеренного действия, специально предназначенного для коммуникации. Просто у суслика, который сильнее испуган, звук получается более похожим на свист - тем более, чем сильнее страх. Соответственно, между трелью и свистом возможно бесконечное число промежуточных “сигналов”. Сородичи, слышащие этот звук, “заражаются” соответствующей эмоцией (подобно тому, как людей “заражает” зевота или смех), и у многих из них непроизвольно возникает соответствующая вокализация. К этому уровню развития коммуникации вполне применимо рассуждение Е.Н. Панова 51 , согласно которому никаких “языков” у животных нет.

Но у калифорнийского суслика коммуникативная система устроена принципиально иначе. Свист и щебет становятся референциальными сигналами (англ. referential signals ), т. е. сигналами, обозначающими вполне конкретный объект внешнего мира (называемый в семиотике “референтом”): свист означает “опасность с воздуха”, щебет - “опасность с земли” 52 .

“Этимология” этих сигналов не менее прозрачна, чем “этимология” демонстраций такырной круглоголовки: летящий хищник обычно более опасен (и, соответственно, страшен), чем хищник наземный. Но функционирование свиста и щебета у калифорнийского суслика отличается кардинально. Промежуточных градаций между ними нет - как нет промежуточных градаций между орлом, летящим по воздуху, и койотом, бегущим по земле. Эти сигналы уже не настолько связаны с эмоциями: суслик может быть очень испуган внезапным появлением наземного хищника, но все равно звук, который он издаст, будет (с максимальной вероятностью) щебетом, а не свистом. И наоборот, хищная птица может быть очень далеко в небе и не вызывать большого страха - но суслик, видя ее, будет (в подавляющем большинстве случаев) издавать свист. Сигналы этого типа (хотя они, возможно, также не являются преднамеренными) не “заражают” сородичей эмоциями, а предоставляют им конкретную информацию об окружающем мире.

Соответственно, референциальные сигналы с полным правом можно назвать сигналами-символами (как это сделано в работе этолога Владимира Семеновича Фридмана 53 ), поскольку у них нет обязательной природной связи между формой и смыслом. Интересно, что у этих видов сусликов различается и восприятие сигнала: суслики Белдинга ретранслируют сигнал только в том случае, если сами в достаточной степени напуганы, калифорнийские же суслики способны передавать информацию дальше независимо от своего эмоционального состояния. Интенсивность воздействия сигнала в этой системе пропорциональна не степени возбуждения издающей сигнал особи, а степени стереотипности его внешней формы (поскольку наиболее “правильного” вида сигналы наиболее эффективно распознаются детекторами).

Этот пример показывает, что специализация к определенному типу существования у общественных животных может предполагать не только те или иные анатомические изменения, но и оптимизацию “заметных” действий (коммуникативных сигналов), их освобождение от эмоций и обретение ими способности обозначать конкретные объекты (или ситуации) окружающего мира. Именно на этом уровне развития коммуникативной системы возникает не только произвольность знака, но и возможность оторваться от “здесь и сейчас”: суслику достаточно услышать свист, чтобы мочь запустить поведенческий комплекс, обеспечивающий спасение от хищной птицы, - наблюдать самого хищника ему при этом необязательно. Отрыв от “здесь и сейчас” позволяет особи принимать менее эмоциональное, более “взвешенное” решение о том, что следует делать дальше.

Референциальные сигналы, подобно элементам человеческого языка, характеризуются категориальным восприятием. Это было проверено, в частности, в опытах Алексея Анатольевича Шибкова на самых примитивных представителях отряда приматов - тупайях (Tupaia glis , см. фото 21 на вклейке). Совмещая подачу одного из сигналов, присущих данному виду, со слабым ударом электрическим током, у животных вырабатывали вполне заметную реакцию на данный сигнал - реакцию избегания. Потом характеристики сигнала плавно меняли, постепенно превращая его в другой сигнал того же самого вида. В полном соответствии с моделью категориального восприятия, пока сигнал оставался “тем же самым” (по мнению подопытной тупайи), животные демонстрировали реакцию избегания, но как только сигнал становился “другим”, эта реакция немедленно исчезала 54 .

Системы референциальных сигналов были обнаружены у многих видов животных - у сурикатов (африканских мангустов) Suricata suricatta (различаются типы опасности - наземный хищник, хищная птица, змея) 55 , у кошачьих лемуров Lemur catta (различаются “опасность с земли” и “опасность с воздуха”) 56 , у луговых собачек (наземных грызунов из семейства беличьих) Cynomys gunnisoni 57 и даже у домашних кур (обозначение двух типов опасности - наземный и воздушный хищники - и “пищевой” крик) 58 . Вероятно, развитие таких сигналов из эмоциональных является эволюционной тенденцией - оно прослеживается, в частности, у сурков 59 .

Из референциальных сигналов состоит система предупреждения об опасности у верветок (Cercopithecus aethiops , см. фото 22 на вклейке). Как установили приматологи Дороти Чини и Роберт Сифард 60 , у верветок имеются четко различающиеся сигналы опасности: один крик обозначает орла, другой - леопарда (или гепарда), третий - змею (мамбу или питона), четвертый - опасного примата (павиана или человека). Исследователи проигрывали им магнитофонные записи разных типов криков (в отсутствие соответствующих опасностей), и верветки всякий раз реагировали “правильно”: по сигналу “леопард” бросались на тонкие верхние ветки, по сигналу “орел” спускались на землю, по сигналу “змея” вставали на задние лапы и осматривались. Чтобы выяснить, являются ли сигналы верветок эмоциональными или референциальными, исследователи делали записи длиннее или короче, громче или тише - для эмоциональных сигналов именно эти характеристики имеют основное значение, для референциальных же они совершенно несущественны (подобно тому, как для смысла слова в общем случае не важно, будет ли оно произнесено быстро или медленно, громко или тихо). Опыты показали, что для верветок важна не интенсивность сигнала, а его формантные характеристики.

Рис. 4.8. Это родословное древо сурков (род Marmotta) построено на основании молекулярных данных, но по нему видно, что при переходе от более примитивных видов к более прогрессивным число различных сигналов увеличивается 61 .

Коммуникативную систему верветок нередко рассматривают как промежуточный этап на пути к человеческому языку: сначала сигналов было, как у верветок, лишь несколько, потом, постепенно добавляя по одному сигналу, предки человека добрались в конце концов до языка современного типа 62 . Однако это, по-видимому, неверно. Дело в том, что, во-первых, внешняя форма (звуковая оболочка) сигналов у верветок является врожденной, следовательно, расширение такой коммуникативной системы и добавление в нее новых сигналов может происходить только путем генетических мутаций. Человеческая же система знаков не врожденная, она содержит огромное число элементов (десятки тысяч - для такого количества нужных мутаций просто не хватило бы эволюционного времени) и, кроме того, является принципиально открытой, добавление в нее новых знаков легко происходит за время жизни одного индивида. Возможно, что вы, читая эту главу, пополнили свой лексикон несколькими новыми словами - верветке такого не достичь. Все, что она может сделать за время жизни, - это несколько уточнить форму (акустические характеристики) и значение того или иного крика (например, усвоить, что сигнал “орел” не относится к птицам-падальщикам) .

Во-вторых, в человеческом языке принципиально иначе устроена реакция на сигнал. Если у верветок восприятие сигнала жестко задает поведение, то у человека восприятие сигнала задает лишь начало деятельности по его интерпретации (по мнению Т. Дикона, это вызвано наличием огромного количества ассоциативных связей между словами-символами в мозге 64 ), результаты же этой интерпретации могут зависеть от личного опыта, от индивидуальных особенностей характера, от отношения к подавшему сигнал, от сиюминутных намерений и предпочтений и т. д. и т. п. Поэтому нередко оказывается, что реакция на один и тот же текст у разных слушателей (или читателей) резко различается.

Подобная разница между людьми и верветками вполне объяснима. У верветок функция данного фрагмента коммуникативной системы состоит в том, чтобы обеспечить быстрый запуск правильной поведенческой программы спасения от соответствующего хищника, поэтому любые отклонения от стандартной реакции подавляются отбором. Человек же, в значительной степени вышедший из-под контроля естественного отбора, может себе позволить долгие размышления о смысле услышанного сообщения. Таким образом, хотя верветки относятся, как и мы, к отряду приматов, между их коммуникативной системой и языком нет гомологии, а есть лишь аналогия.

У других представителей церкопитековых, больших белоносых мартышек (Cercopithecus nicticans , см. фото 23 на вклейке), можно наблюдать еще одну аналогию с человеческим языком 65 . У этих мартышек, как и у верветок, есть разные сигналы для разных типов опасностей - крик “пяу” (в англоязычных работах - pyow ) означает “леопард”, крик “хак” (hack ) - “орел”. Но у них, как установили Кейт Арнольд и Клаус Цубербюлер, есть также возможность комбинирования сигналов, и при этом получается, как в человеческом языке, нетривиальное приращение смысла (не сводящееся к простой сумме смыслов составных частей). Когда самец произносит последовательность “пяу-хак” (или, чаще, повторяет каждый из этих криков несколько раз - но именно в такой последовательности), это вызывает не реакцию спасения от леопарда или орла, а перемещение всей группы на достаточно значительное расстояние - более значительное, чем без сигнала “пяу-хак”. Некоторые исследователи склонны видеть в этом сходство с человеческим синтаксисом (два “слова” составляют “предложение”), другие полагают, что это больше напоминает морфологию (сложное слово типа кресло -качалка ), но это не более чем спор об аналогии. В качестве же гомологии с языком здесь можно рассматривать лишь когнитивную возможность получать при комбинировании сигналов нетривиальное приращение значения (ср. вечер - вечерник “студент вечернего отделения института”, но утро - утренник “праздник или представление, устраиваемое утром”: один и тот же суффикс в сочетании с названиями разных частей дня добавляет совершенно разный смысл).

Еще более развернутую аналогию с человеческим языком можно усмотреть в коммуникативной системе мартышек Кемпбелла (, см. фото 24 на вклейке), живущих в национальном парке Таи (Берег Слоновой Кости). Самцы этих обезьян употребляют шесть видов сигналов, которые исследователи (К. Цубербюлер и его соавторы) записывают как “бум”, “крак”, “крак-у”, “хок”, “хок-у” и “вак-у” 66 . Элемент “-у”, выделяемый в трех из этих сигналов, авторы интерпретируют как суффикс. Он, подобно, например, русскому суффиксу - ств (о ) (ср. братство ) или английскому - hood (ср. brotherhood “братство” от brother “брат”), не употребляется отдельно, но определенным образом изменяет значение той основы, к которой присоединяется. Так, сигнал “крак” обозначает леопарда, а сигнал “крак-у” - опасность вообще.

Комбинирование знаков дает, как и у больших белоносых мартышек, нетривиальные приращения смысла. Например, серия криков “крак-у” может быть издана, когда мартышка слышит голос леопарда или крик мартышек диан, предупреждающий о появлении леопарда, но если этому сигналу предшествует дважды повторенный сигнал “бум”, то вся “фраза” интерпретируется как “падает дерево или большая ветка”. Если в серию криков “крак-у”, которой предшествует пара криков “бум”, иногда вставлять крик “хок-у”, получится территориальный сигнал, который самцы издают при встрече на границе участка с другой группой мартышек Кемпбелла. Просто двукратное повторение крика “бум” означает, что самец потерял из виду свою группу (самки, слыша такой сигнал, подходят к самцу). Всего авторы выделили девять возможных “фраз”, скомбинированных из этих шести криков.

Рис. 4.9. Звуковые сигналы мартышек Кемпбелла (сонограммы). Черная стрелка показывает движение формант; пунктирной рамкой обведен “суффикс” “-у” 67 .

В коммуникативной системе мартышек Кемпбелла представлены и правила “порядка слов”: например, сигнал “бум” употребляется только в начале цепочки криков и всегда повторяется дважды, сигнал “хок” предшествует сигналу “хок-у”, если они встречаются вместе, серия криков, предупреждающая об орле, начинается обычно с нескольких криков “хок”, а заканчивается несколькими криками “крак-у” и т. д.

По мнению авторов исследования, в некоторых аспектах эта коммуникативная система приближается к человеческому языку даже больше, чем успехи человекообразных обезьян, обученных языкам-посредникам и умеющих составлять комбинации типа “ВОДА”+“ПТИЦА”, хотя настоящей грамматикой она все же не обладает 68 . И дело здесь не только в том, что правила достаточно просты, а их число невелико. Главное, на мой взгляд, отличие этой системы от человеческого языка - отсутствие в ней достраиваемости: есть шесть криков и девять возможных “предложений”, и этим все ограничивается, новые знаки и новые сообщения не строятся.

Ограниченность исследованного материала не дает возможности судить о том, являются ли все эти сигналы (в том числе содержащие суффикс “-у”) и их комбинации врожденными, присущими всем представителям Cercopithecus campbelli campbelli , или же, по крайней мере, некоторая часть этой системы является культурной традицией данной конкретной популяции. По наблюдениям авторов, верно скорее первое: сигналы издаются без волевого контроля, самцы не демонстрируют намерения информировать сородичей, они просто испытывают эмоции - и на этом фоне у них издаются соответствующие крики. В то же время эти данные показывают, что даже при отсутствии волевого контроля за звукопроизводством жизнь вида, ведущего групповой образ жизни, в лесу, в условиях низкой видимости и большого количества хищников располагает к формированию коммуникативной системы, которая использует комбинации звуковых сигналов (как друг с другом, так и с элементами, не являющимися отдельными сигналами), чтобы из небольшого количества доступных врожденных криков произвести больше различных сообщений.

Если рассмотреть коммуникативные системы различных видов позвоночных, можно увидеть еще одну общую тенденцию - уменьшение степени врожденности. У низших животных, обладающих коммуникативной системой, врожденной является как внешняя форма сигнала, так и его “смысл” (то, что так или иначе будет определять поведение животного, воспринявшего данный сигнал); реакция на сигнал так же врожденна и стереотипна, как и реакция на несигнальные раздражители (поэтому такие сигналы называются релизерными). Например, птенец серебристой чайки, выпрашивая пищу, клюет красное пятно на клюве родителя, и это побуждает родителя покормить птенца, - в этом примере врожденными, инстинктивными, являются как действия птенца, так и реакция взрослой птицы. Сигналы такого рода, разумеется, могут до некоторой степени совершенствоваться в ходе развития отдельной особи (так, птенец чайки с течением времени “натренировывается” более метко попадать в красное пятно), но не более, чем любые другие инстинктивные действия.

У животных, обладающих более высоким уровнем когнитивного развития, появляются так называемые “иерархические” сигналы. Этот термин, введенный этологом В.С. Фридманом, подчеркивает, что основная функция этих сигналов - обслуживание иерархических отношений между особями в пределах группировки. Форма иерархических сигналов еще является врожденной, но “смысл” устанавливается в каждой группировке отдельно. Например, предъявление большим пестрым дятлом своему сородичу крайних рулевых перьев обозначает “это я”, смысл же “эта особь выше меня по иерархии” (или “эта особь ниже меня по иерархии”) сородич, увидевший этот сигнал, достраивает, исходя из опыта предыдущих взаимодействий с данной птицей. Такой смысл не может быть врожденным, поскольку невозможно предугадать заранее место конкретной особи в конкретной группировке. Кроме того, такой смысл может меняться по итогам взаимодействия особей друг с другом.

Следующая ступень развития - так называемые “ad-hoc-сигналы”, имеющиеся лишь у узконосых обезьян (начиная с павианов): эти элементы коммуникативного поведения создаются по ходу дела, для сиюминутных нужд, соответственно, врожденными не являются ни их форма, ни их “смысл”. Такую коммуникативную систему может себе позволить лишь вид с достаточно хорошо развитым мозгом, поскольку, чтобы поддерживать коммуникацию такого рода, особи должны быть готовы придавать сигнальное значение действиям, до этого сигналами не являвшимся.

Человеческий язык представляет собой следующий член этого ряда: бывшие ad-hoc-сигналы начинают закрепляться, накапливаться и передаваться по наследству посредством обучения и подражания - так же, как, например, умение изготавливать орудия труда. В результате получается “инструментальная” (термин А.Н. Барулина) семиотическая система.

В качестве одного из наиболее существенных отличий коммуникативных систем животных от человеческого языка нередко называется то, что они не связаны с индивидуальным опытом, с рассудочной деятельностью, тогда как у человека язык и мышление объединились в ходе эволюции “в одну речемыслительную систему” 69 . Действительно, сигналы с врожденной формой и врожденным смыслом не могут передавать жизненный опыт отдельной особи - только обобщенный опыт вида. Но уже иерархические сигналы отчасти отражают индивидуальный опыт, хотя и лишь в одной, весьма ограниченной области, - опыт конкурентных взаимодействий одной особи с другими. Еще в большей степени связаны с личным опытом ad-hoc-сигналы, поскольку в них как форма, так и смысл могут включать то, что стало известно конкретной особи в течение ее жизни (см. ниже).

Что же касается обезьян, то их звуковые сигналы, хотя и являются по форме врожденными, также, вероятно, могут участвовать в передаче личного опыта. Свидетельницей одного такого случая стала С. Сэвидж-Рамбо после вечерней прогулки по лесу с бонобо Панбанишей. Во время прогулки они заметили на дереве силуэт какой-то крупной кошки и, испугавшись, вернулись в лабораторию, где их встретили бонобо Канзи, Тамули, Матата и шимпанзе Панзи. Обезьяны (вероятно, по невербальным сигналам) догадались, что Панбанишу и С. Сэвидж-Рамбо что-то напугало в лесу - они, пишет Сэвидж-Рамбо, “стали напряженно всматриваться в темноту и издавать мягкие звуки “уху-ух”, говорящие о чем-то необычном. <Панбаниша> тоже начала издавать какие-то звуки, как будто рассказывала им о большой кошке, которую мы видели в лесу. Все остальные слушали и отвечали громкими криками. Неужели она говорит им что-то, чего я не могу понять? Я не знаю” 70 . Какую информацию передала Панбаниша, в точности сказать трудно (йеркишем она не воспользовалась), но “Канзи и Панзи, когда им в очередной раз разрешили погулять, обнаружили колебания и страх именно в этом участке леса. Поскольку их прежде никогда не пугали, похоже, все-таки, что они смогли что-то понять из происшедшего” 71 .

Подобный же “рассказ” наблюдала и отечественный приматолог Светлана Леонидовна Новоселова. Шимпанзе Лада, которую однажды пришлось, несмотря на ее отчаянный вой и сопротивление, вынести на прогулку, на следующий день “поведала” людям о случившемся: “Обезьяна, драматически воздев руки, привстала в своем гнезде на широкой полке, спустилась и, бегая по клетке, воспроизвела интонационно очень верно в своем крике, который продолжался не менее 30 мин, эмоциональную динамику переживаний предшествующего дня. У меня и у всех окружающих сложилось полное впечатление “рассказа о пережитом”” 72 .

Такое поведение было отмечено и в естественных условиях. Джейн Гудолл, долгое время наблюдавшая за поведением шимпанзе в природе, описывает случай, когда в группе шимпанзе, за которой она наблюдала, появилась самка-каннибалка, Пэшн, поедавшая чужих детенышей. Самке Мифф удалось спасти своего детеныша от Пэшн, и впоследствии, когда она встретилась с Пэшн не один на один, а в компании дружественных самцов, Мифф выказала сильное возбуждение и смогла донести до самцов идею, что Пэшн ей очень не нравится и ее надо наказать - по крайней мере, самцы, увидев поведение Мифф, устроили Пэшн агрессивную демонстрацию 73 .

Можно предполагать, что во всех таких случаях обезьяны передают не столько сам конкретный опыт, сколько свои эмоции по его поводу. И, вероятно, в большинстве случаев этого бывает достаточно, поскольку антропоиды способны очень тонко различать нюансы того, что психологи называют “невербальной коммуникацией”. Например, шимпанзе Уошо смогла угадать, что работавшие с ней Роджер и Дебора Футс - муж и жена, хотя они намеренно старались на работе вести себя друг с другом не как супруги, а как коллеги. “Никто не сравнится с шимпанзе в умении понимать невербальные сигналы!” - написал по этому поводу Р. Футс 74 .

Однако, если информация, которую необходимо передать, достаточно необычна, такой способ коммуникации дает сбои. Так, в описанном выше примере объяснить, что в точности произошло, Мифф не смогла - в противном случае самцы бы, наверное, не ограничились демонстрацией, а выгнали бы Пэшн из группы или, по крайней мере, предупредили бы об опасности дружественных им самок.

Впрочем, когда в языковых проектах обезьяны получают в свое распоряжение более совершенное коммуникативное средство - язык-посредник (и, к слову, более понятливого собеседника - человека), они оказываются в состоянии облечь свой собственный опыт и взгляды на мир в знаковую форму (см. примеры в гл. 1).

Рис. 4.10. Виляющий танец.

Попытки расшифровать коммуникативные системы животных предпринимались неоднократно. Одна из наиболее успешных - расшифровка виляющего танца медоносной пчелы австрийским биологом Карлом фон Фришем 75 . Угол между осью танца и вертикалью (если пчела танцует на вертикальной стенке) соответствует углу между направлением на пищу и направлением на Солнце, продолжительность движения пчелы по прямой несет информацию о расстоянии до источника корма; кроме того, имеют значение скорость, с которой движется пчела, виляние брюшком, движение из стороны в сторону, звуковая составляющая танца и т. д. - всего по меньшей мере одиннадцать параметров. Блестящим подтверждением правильности этой расшифровки стала созданная Акселем Михельсеном 76 пчела-робот: ее танцы в улье (см. фото 17 на вклейке), управляемые компьютерной программой, успешно мобилизовывали пчел-сборщиц на поиски корма. Пчелы правильно определяли направление на кормушку и расстояние до нее - даже несмотря на то, что пчела-робот не давала сборщицам запаховой информации.

Но многие другие коммуникативные системы оказались сложнее. Так, не удалось в точности выяснить, какие движения муравьев, прикасающихся антеннами к своим сородичам, информируют их, скажем, о повороте направо. У дельфинов удалось определить лишь “свист-подпись”. Единственный расшифрованный сигнал волков - “звук одиночества”. Гудолл 77 отмечает, что шимпанзе издают звук “хуу” “только при виде небольшой змеи, неизвестного шевелящегося создания или мертвого животного”, - но почти ни про какие другие звуки шимпанзе ничего столь же определенного пока сказать нельзя.

Широко известны опыты Эмила Мензела 78 с шимпанзе. Экспериментатор показывал одному из шимпанзе тайник со спрятанными фруктами, и потом, когда обезьяна возвращалась к своей группе, она неким образом “сообщала” соплеменникам о местонахождении тайника - по крайней мере, те отправлялись на поиски, явно имея представление о том, в каком направлении следует идти, и даже иногда обгоняли сообщавшего. Если одному шимпанзе показывали тайник с фруктами, а другому - с овощами, группа не колеблясь выбирала первый тайник. Если в тайнике была спрятана игрушечная змея, шимпанзе приближались к нему с некоторой опаской. Но как именно шимпанзе передавали соответствующую информацию, так и осталось загадкой. Высокоранговые особи, казалось, не делали для этого вовсе ничего, но тем не менее добивались понимания, низкоранговые, напротив, разыгрывали целую пантомиму, делали выразительные жесты в соответствующем направлении - но все равно мобилизовать группу на поиски тайника им не удавалось.

Для расшифровки смысла того или иного сигнала необходимо, чтобы его появление взаимно-однозначно соответствовало либо некоторой ситуации во внешнем мире, либо строго определенной реакции особей, воспринимающих сигнал. Поэтому так легко оказалось расшифровать систему предупреждения об опасности у верветок: крик с определенными акустическими характеристиками (отличными от характеристик других криков) жестко коррелирует (а) с наличием леопарда в зоне видимости и (б) с убеганием всех слышащих сигнал обезьян на тонкие верхние ветки.

Но большинство сигналов волков, дельфинов, шимпанзе таких жестких корреляций не обнаруживают. Как отмечает Е.Н. Панов, они могут “в разное время выступать в разных качествах” 79 . Например, у шимпанзе один и тот же сигнал оказывается связан и с ситуацией дружелюбия, и с ситуацией подчинения, и даже с ситуацией агрессии. По мнению Панова, это свидетельствует о том, что с точки зрения теории информации “эти сигналы существенно вырождены” 80 и никакого внятного смысла не имеют. Но то же самое рассуждение применимо и ко многим выражениям человеческого языка. Если рассматривать слова не в словаре, где каждому из них приписана вполне определенная семантика, а в составе выражений, произносимых в реальных жизненных ситуациях, легко видеть, что они, подобно сигналам животных, могут в разное время выступать в разных качествах. Например, предложение “Молодец!” может выступать и в качестве похвалы (“Уже все уроки сделал? Молодец!”), и в качестве порицания (“Разбил чашку? Моло-дец!”). Слово “точка” может обозначать начало (“точка отсчета”) и конец (“на этом поставим точку”), маленький черный кружок, изображенный на бумаге (“проведите прямую через точку А и точку В”), и реальное, подчас довольно большое и не всегда круглое место (“торговая точка”). Таким образом, если следовать логике Е.Н. Панова, человеческий язык тоже, пожалуй, придется признать вырожденным с точки зрения теории информации.

Рис. 4.11. Эти шесть сигналов шимпанзе (выделенных этологом Яаном ван Хооффом) могут, хотя и с различной частотой, выступать в разных ситуациях - и при дружелюбном взаимодействии (заштрихованные столбцы), и для демонстрации подчинения (белые столбцы), и при агрессии (черные столбцы). Относительная высота столбцов отражает частоту, с которой каждый сигнал был зафиксирован в соответствующей ситуации. Сигнал “визг с оскаленными зубами” (д) используется во всех трех типах взаимодействий 81 .

В человеческих языках не существует, видимо, ни одного выражения, которое бы вызывало всякий раз одну и ту же реакцию. Даже услышав крик “Пожар!”, одни люди бросятся участвовать в спасении, другие - мародерствовать, третьи станут созерцать происходящее, не предпринимая никаких действий, а четвертые просто пройдут мимо. Как писал Тютчев, “Нам не дано предугадать…”. Не существует и ситуации, которая бы однозначно вызывала появление того или иного сигнала, - люди по-разному строят свои высказывания в зависимости от того, какие элементы ситуации представляются им в данном конкретном случае более важными, учитывают тот фонд знаний, которым, по их представлениям, обладает слушающий, отражают в высказывании свое отношение к ситуации (а нередко и к слушающему) и т. д., и т. д. . Колоссальная избыточность, которой обладает любой человеческий язык, предоставляет людям весьма широкие возможности для такого варьирования. С другой стороны, слушающие обладают достаточными когнитивными возможностями, чтобы “угадать” (в большинстве случае правильно), какой смысл вкладывал в свое сообщение говорящий.

Так что, может быть, не случайно, что сигналы, которые не обнаруживают прямой связи ни с наличной ситуацией, ни с реакцией особей, воспринимающих сигнал, обнаруживаются в достаточно развитых (насчитывающих много сигналов) коммуникативных системах, у видов, обладающих высоким когнитивным потенциалом, - таких, как шимпанзе, волки, муравьи-древоточцы или дельфины. Нельзя исключать, что по достижении определенного уровня организации коммуникативная система обретает возможность включать в себя многозначные сигналы, варьировать “смысл” сигнала в зависимости от различных ситуативно определяемых параметров.

Некоторые элементы такой возможности уже обнаружены в исследованных коммуникативных системах животных. Так, например, у павианов чакма (Papio ursinus или Papio cynocephalus ursinus ) имеются два акустически различных сигнала-“ворчания”: один из них выражает желание перейти (всей группой) через полное опасностей открытое пространство в другой участок леса, другой - стремление понянчить детеныша. Как было установлено Дрю Рэндоллом, Робертом Сифардом, Дороти Чини и Майклом Оуреном, реакция на оба эти сигнала зависит от конкретной ситуации (например, подается сигнал на границе лесного участка или в его середине), а также от ранговых взаимоотношений подающей и принимающей сигнал особи 82 . Зависимость от контекста была обнаружена и в такой развитой системе коммуникации, как феромонная коммуникация у насекомых. Как показали опыты на дрозофилах, один и тот же химический сигнал-феромон “может нести разный смысл в зависимости от контекста, то есть комплекса других феромонов, а также поведенческих, зрительных и звуковых сигналов” 83 .

Еще один аспект исследования животных в контексте происхождения человеческого языка - это поиск гомологий и преадаптаций. Какие свойства, имеющиеся как у человека, так и у приматов, и тем самым наличествовавшие, вероятно, у общего предка человека и его ближайших родственников, были полезны для формирования языка? Каковы были стартовые условия глоттогенеза?

Как показывают исследования, у обезьян имеются гомологи основных речевых центров - зоны Брока и зоны Вернике 84 . Эти зоны соответствуют человеческим не только по своему расположению, но и по клеточному составу, а также по входящим и исходящим нейронным связям; кроме того, эти области - как у человека, так и у человекообразных обезьян - соединены между собой пучком волокон (это было показано как отечественными, так и зарубежными исследователями 85 ).

Но у обезьян эти отделы мозга в гораздо меньшей степени, чем у людей, связаны со звуковой коммуникацией, поскольку они не задействованы в производстве сигналов. Гомолог зоны Брока “отвечает” за автоматические комплексные поведенческие программы, осуществляемые мышцами лица, рта, языка и гортани, а также за координированные программы действий правой руки 86 . Гомолог зоны Вернике (и соседние участки мозга) используются для распознавания звуковых сигналов, а также для того, чтобы различать сородичей по голосу. Кроме того, “различные подобласти этих гомологов получают данные от всех частей мозга, задействованных при слушании, ощущении прикосновения во рту, языке и гортани и областях, где сливаются потоки информации от всех органов чувств” 87 .

По предположению Эриха Джарвиса, можно проследить гомологию в путях движения слуховой информации в мозгу. Эти пути сходны у млекопитающих, птиц и рептилий - значит, база для звукового обучения была заложена по меньшей мере 320 млн. лет назад 88 .

Система коммуникации у шимпанзе использует все возможные каналы связи - и зрительный, и слуховой, и обонятельный, и осязательный, при этом “большая часть информации передается по двум и более каналам” 89 . В ней присутствуют и непроизвольные, чисто природные сигналы, такие, как набухание половой кожи у самок, свидетельствующее о рецептивности, и сигналы намеренные, которые одна особь осознанно подает другой. Звуковые сигналы относятся к первой категории - они являются врожденными (по крайней мере, они возникают даже в условиях депривации, когда подрастающий шимпанзе не имеет возможности перенять их от сородичей) 90 и издаются непроизвольно. Как пишет Дж. Гудолл, “произвести звук в отсутствие подходящего эмоционального состояния - это для шимпанзе почти непосильная задача” 91 . Супруги Кэти и Кейт Хейс, которые пытались научить говорить воспитывавшуюся в домашних условиях самку шимпанзе Вики, свидетельствуют, что она абсолютно не могла издавать какие-либо звуки намеренно 92 . Все, что может сделать шимпанзе, - это подавить звук. Дж. Гудолл описывает случай 93 , когда подросток Фиган, которому исследователи дали бананов, издал пищевой крик, на крик прибежали более старшие самцы и бананы у Фигана отобрали. В следующий раз Фиган повел себя хитрее - он волевым усилием подавил пищевой крик (и получил бананы), но при этом, по словам Гудолл, звуки “застревали у него где-то в горле, и он, казалось, едва не задохнулся”. Будучи связаны с эмоциями, “крики шимпанзе составляют непрерывный ряд” 94 , поэтому разные исследователи насчитывают в вокальном репертуаре шимпанзе разное количество сигналов.

Случай с Фиганом, кстати, - нагляднейшее доказательство того, что эволюция коммуникативной системы ориентирована на выгоды группы, а не отдельной особи. Склонность подавать сигналы поощряется отбором даже в том случае, когда для сигнализирующей особи это оказывается скорее вредным, как для Фигана, лишившегося (в первый раз) бананов.

Впрочем, возможно, что представление об исключительно эмоциональном характере звуковых сигналов шимпанзе подлежит пересмотру. По данным Кейти Слокомбе и Клауса Цубербюлера, пищевые крики шимпанзе референциальны. Исследователи записали на магнитофон крики шимпанзе, которым дали яблок, и крики шимпанзе, которым дали плодов хлебного дерева. При проигрывании магнитофонных записей обезьяны достоверно различали эти два типа криков - они проводили более интенсивные поиски под тем деревом, на плоды которого указывал услышанный ими крик. Шимпанзе из контрольной группы, которым этих записей не проигрывали, искали под деревьями обоих видов примерно поровну 95 . Сходные результаты были получены и для бонобо - Занна Клей и Клаус Цубербюлер выделили у них пять различных пищевых криков, издаваемых с разной частотой в зависимости от степени предпочтительности пищи 96 . Даже если дело не в референциальности, а просто в том, что разные виды пищи вызывают у обезьян несколько разные эмоции (например, потому, что одни из них вкуснее, чем другие), способность различать такие сигналы и успешно соотносить их с реалиями внешнего мира является неплохой преадаптацией к языку.

Возможно, в звуковых сигналах шимпанзе и бонобо будет обнаружено еще одно “человеческое” свойство - комбинативность: как показывают исследования, их так называемые долгие крики “состоят из ограниченного числа базовых элементов, которые могут комбинироваться по-разному в зависимости от ситуации и у разных животных” 97 .

В некоторой степени в коммуникации шимпанзе представлено и звукоподражание: по данным Джона Митани и Карла Брандта 98 , самцы, присоединяясь к долгим крикам других самцов, стремятся воспроизводить в своем крике некоторые акустические параметры вокализации “собеседника”.

Кроме звуков, шимпанзе используют мимику, жесты, позы, действия (касания, похлопывания, объятия, поцелуи, шлепки, затрещины), манипуляции с предметами. Например, для умиротворения агрессора может использоваться поза подставления (шимпанзе как бы подставляется для спаривания); подскакивание и взмах рукой являются агрессивными сигналами. С той же целью демонстрации агрессивных намерений самцы шимпанзе могут волочить по земле ветки, перекатывать камни, раскачивать кусты. Укрепляет дружественные отношения груминг - обыскивание шерсти (кстати, не только у шимпанзе, см. фото 26 на вклейке).

Как показали М.А. Дерягина и С.В. Васильев, процесс коммуникации у обезьян - причем не только у человекообразных, но и у других видов (в их работе исследовались бурые капуцины Cebus apella , яванские макаки Macaca fascicularis , макаки-резусы Macaca mulatta , бурые макаки Macaca arctoides , японские макаки Macaca fuscata , павианы гамадрилы Papio hamadryas , белорукие гиббоны Hylobates lar и шимпанзе Pan troglodytes ) - “представляет собой последовательности… комплексов коммуникации” 99 . Комплексы состоят из элементов разной модальности, например, из позы, мимики и жеста. Некоторые комплексы являются общими для всех изученных видов, например: “пристальный взгляд - выпад, оскал - агрессивный акустический сигнал - пристальный взгляд - флаш <быстрое движение бровями вверх. - С.Б.> - выпад” 100 , другие характерны лишь для отдельных видов. Например, только у шимпанзе зафиксирован такой комплекс коммуникации: “пристальный взгляд - подход - протягивание руки - дружелюбный контактный звук” 101 . Каждый отдельный элемент такого комплекса может быть разложен на элементарные незначимые составляющие, например, любой элемент мимики представляет собой движение целого ряда лицевых мышц - другие комбинации движений тех же мышц дают другое “выражение лица”. Тем самым, можно констатировать, что коммуникации обезьян в природе (а не только в условиях “языкового проекта”) присуще двойное членение.

Шимпанзе могут изобретать ad-hoc-сигналы, и сигналы эти понимаются сородичами не хуже, чем врожденные или давно известные. В книге Дж. Гудолл “Шимпанзе в природе: поведение” описывается такой случай 102 , происшедший в 1964 г.: самец шимпанзе Майк, увидев группу высокоранговых самцов неподалеку от лагеря исследователей, пошел в лагерь. Там “он подхватил две пустые канистры, и, держа их за ручки, по одной в каждой руке, пошел (выпрямившись) на прежнее место, сел и уставился на других самцов, которые были тогда все более высокого по сравнению с ним ранга. Они продолжали спокойно обыскивать друг друга, не обращая на него внимания. Спустя секунду Майк начал едва заметно раскачиваться из стороны в сторону, а шерсть его слегка вздыбилась. Остальные самцы по-прежнему игнорировали его присутствие. Постепенно Майк стал раскачиваться сильнее, шерсть на нем полностью ощетинилась, и с ухающими звуками он внезапно бросился на старших по рангу, ударяя канистрами впереди себя. Остальные самцы убежали. Иногда Майк повторял свое выступление по четыре раза кряду…”. В результате таких действий Майку удалось донести до сородичей идею, что его следует признать старшим по рангу - и этот ранг он сохранял потом долгие годы.

Шимпанзе могут несколько изменять значение сигналов с учетом наличной ситуации. Гудолл описывает случай, когда взрослый самец Фиган (тот самый, который, будучи подростком, смог не закричать при виде бананов) использовал знак для того, чтобы побудить другого самца, Жомео, помочь ему охотиться на поросят кистеухой свиньи. Он, “пристально взглянув на заросли, где исчезла свинья с выводком, обернулся к Жомео и сделал характерный жест, покачав веткой, - так обычно самцы во время ухаживания подзывают к себе самок. Жомео поспешил к нему, оба устремились в заросли, и один поросенок был пойман” 103 .

Ad-hoc-сигналы могут закрепляться и передаваться по традиции - различной для разных популяций. Например, шимпанзе, живущие в горах Махале, ухаживая за самками, с громким звуком обгрызают листья, а шимпанзе национального парка Таи в аналогичной ситуации постукивают костяшками пальцев по стволу небольшого деревца 104 . С другой стороны, у шимпанзе из Боссу (Гвинея) громкое обгрызание листьев принято считать приглашением к игре 105 . По данным Симоне Пики и Джона Митани 106 , шимпанзе сообщества Нгого в национальном парке Кибале (Уганда) используют жест “громкое почесывание” в качестве указания на то конкретное место на своем теле, которое предлагается обыскать грумингующему. Такого же типа жест - преувеличенно заметное громкое почесывание бока - шимпанзе Гомбе используют в другой функции: так мать, сидящая на нижних ветвях дерева, призывает залезшего повыше отпрыска взобраться на нее, чтобы вместе спуститься на землю 107 . Отечественный приматолог Леонид Александрович Фирсов, много лет наблюдая поведение шимпанзе в лабораторных и полевых условиях, неоднократно становился свидетелем того, как обезьяны “изобретали” собственные ad-hoc-сигналы 108 - и звуковые, и жестовые - чтобы привлечь в себе внимание. Эти (неврожденные!) формы коммуникации позволяли им успешно добиваться контакта с людьми, которые могли не только “пообщаться” с животными и, скажем, приласкать их, но и выпустить из вольера или угостить чем-нибудь вкусненьким. Если тот или иной “знак” приводил к успеху, животное повторяло его и в следующий раз, кроме того, этот сигнал перенимали (путем подражания) другие обезьяны, видевшие его успешное употребление. Самка шимпанзе Эля, перемещенная на несколько лет из Ростовского зоопарка в Колтуши, научилась у тамошних шимпанзе многим таким сигналам, а потом, когда она вернулась в Ростов, эти неврожденные элементы коммуникативного поведения переняли от нее другие шимпанзе. Как пишет Л.А. Фирсов, “факт более чем интересный” 109 .

Умеют шимпанзе и намеренно придавать своим действиям повышенную заметность, вкладывая в них тем самым коммуникативную составляющую, - об этом говорит рассмотренный выше (гл. 3) случай, когда шимпанзе-мать показывала своей дочери, как надо колоть орехи. Действие, в обычной ситуации служащее вполне практическим надобностям, было выполнено медленнее и отчетливее, чем необходимо для того, чтобы расколоть орех, и цель его явно состояла в том, чтобы дочь смогла приобрести знание, как следует в такой ситуации держать в руке камень.

Как пишет Дж. Гудолл, шимпанзе “проявляют большую изобретательность в коммуникативных актах. Действительные сигналы, подаваемые самцом во время ухаживания, варьируют как у одного и того же самца в разных ситуациях, так и у разных самцов; самка почти наверняка реагирует на всю совокупность разнообразных сигналов, а не на отдельные элементы” 110 .

Основой для столь свободного превращения действий в сигналы служит то, что шимпанзе могут “предвидеть вероятный характер реакции сородичей на свое собственное поведение или на действия других шимпанзе и в соответствии с этим видоизменять свои поступки”, а также “внимательно подмечать разного рода непроизвольные, ненаправленные детали поведения своих сородичей, которые могут служить случайными сигналами” 111 . Поскольку шимпанзе достаточно умны, чтобы верно истолковывать пластичное поведение своих сородичей и принимать его в расчет при построении собственной линии поведения, их легко заставить истолковывать те элементы поведения, которые сородичи могут специально сделать особенно заметными, - в этом случае и получаются ad-hoc-сигналы. Граница между просто поведением и сигналами достаточно зыбка, поскольку даже совершенно лишенные сигнальной составляющей действия могут быть поняты сородичами, которые изменят в связи с этим собственное поведение. О сигнализации можно говорить лишь постольку, поскольку некоторые свои действия шимпанзе намеренно сопровождают специальными деталями, способствующими усилению заметности.

Таким образом, можно видеть, что достаточно многие свойства, полезные для развития языка, у шимпанзе имеются. Вероятно, имелись они и у общих предков шимпанзе и человека - а если даже развились независимо, то это можно рассматривать как очередное проявление сформулированного Николаем Ивановичем Вавиловым закона гомологических рядов в наследственной изменчивости (“виды и роды, генетически близкие, характеризуются сходными рядами наследственной изменчивости с такой правильностью, что, зная ряд форм в пределах одного вида, можно предвидеть нахождение параллельных форм у других видов и родов”).

Чрезвычайно интересные закономерности эволюции коммуникативных систем в рамках отряда приматов выявили М.А. Дерягина и С.В. Васильев 112 . По их данным, хотя все приматы используют многие каналы передачи информации - визуальный, акустический и ольфакторный (запаховый), - у разных таксонов наиболее важная роль в коммуникации закреплена за разными каналами. У полуобезьян - лемуров и галаго - ведущая роль принадлежит ольфакторному каналу, у широконосых обезьян на первый план выдвигается акустический канал (у некоторых - наряду с ольфакторным), у узконосых (кроме человека) - визуальный. У более прогрессивных таксонов не только увеличивается общее число сигналов, но и происходит перераспределение долей сигналов разного типа в коммуникативном инвентаре. Например, число различных поз и тактильных элементов увеличивается у шимпанзе по сравнению с низшими обезьянами примерно вдвое, а число жестов - в 4–5 раз 113 . Сходство между отдельными сигналами (как формальное, так и “смысловое”) дает возможность предположить, что наиболее архаичными коммуникативными элементами являются позы (“они примерно с одинаковой частотой встречаются у всех исследованных нами видов”, пишут М.А. Дерягина и С.В. Васильев 114 ). Жесты, напротив, оказываются наиболее прогрессивными - они “моложе” не только поз, но и мимики. Еще одна эволюционная тенденция - увеличение числа дружелюбных сигналов в репертуаре. Из 13 общих для всех исследованных видов коммуникативных комплексов “10 связаны с агрессивным контекстом поведения” 115 . “Вероятно, первичная функция комплексов коммуникации состояла в предотвращении агрессии, особенно ее контактных деструктивных форм” 116 . Впоследствии получают развитие дружелюбные элементы коммуникации - их число растет у более прогрессивных видов по сравнению с более примитивными, у шимпанзе они складываются в особые дружелюбные комплексы. Кроме того, у шимпанзе усиливается связь “жестов и звуков в дружелюбной сфере общения” 117 . Наиболее прогрессивной чертой коммуникативной системы является возможность “объединять элементы в комплексы и перекомбинировать их в новой ситуации” 118 - отчетливее всего она проявляется у бонобо в дружественных социальных контактах. Такой эволюционный путь развития коммуникативной системы - от агрессивных контактов к дружеским и кооперативным - представляется очень важным для становления человеческого языка.

Общие закономерности эволюции выполняются для самых разных таксонов. Поэтому в ходе формирования языка естественно ожидать, чтобы происходили такие процессы, как появление в сигналах компонентов “повышенной заметности” (легко регистрируемых детекторами), превращение иконических сигналов в символьные, эмоциональных - в референциальные, врожденных - в выучиваемые, возникновение возможности передавать информацию о том, что не находится непосредственно в поле наблюдения, а также сжимать информацию. Все эти процессы являются неотъемлемым свойством развития коммуникативных систем в природе.

Объяснять же надо другое. Поскольку коммуникация, как уже говорилось, весьма дорого “стоит”, идти на такие затраты можно только во имя чего-то действительно жизненно необходимого. Поэтому в “сферу действия” коммуникативной системы у животных бывают включены только самые важные для жизни вида моменты. И это порождает неизбежную ограниченность встречающихся в природе коммуникативных систем. Соответственно, гипотеза о происхождении языка должна непременно ответить на вопрос о том, какие факторы окружающей среды стали настолько жизненно важны для наших предков, что им понадобилась именно такая коммуникативная система (с огромным числом понятий - от наиболее конкретных до самых абстрактных). Кроме того, она должна также объяснить, с какого момента и по каким причинам (и у какого вида гоминид) бюджет энергии приобрел такие характеристики, что поддержание столь колоссальной системы коммуникации стало возможным без угрозы для общей приспособленности, - а может быть, гоминиды (по крайней мере, с какого-то времени) стали производить столько “лишней” энергии, что развитие языка могло продолжаться и тогда, когда жесткой необходимости в этом уже не было.

Добыча пищи, защита, охрана границ территории, поиск брачных партнеров, забота о потомстве – вся эта многогранная структура поведения животного необходима для обеспения жизнедеятельности и продолжение его рода.

Все животные периодически вступают во внутривидовые контакты друг с другом. Прежде всего это относится к сфере размножения, где часто наблюдается более или менее тесный контакт между половыми партнерами. Кроме того, представители одного и того же вида часто скапливаются в местах с благоприятными условиями существования (обилие пищи, оптимальные физические параметры среды и пр.). В этих и подобных случаях происходит биологическое взаимодействие между животными организмами, на основе которого в процессе эволюции зародились явления общения и, как следствия его, системы и средства коммуникации. Ни любое контактирование между самцом и самкой, ни тем более скопление животных в благоприятных для них местах (зачастую с образованием колонии) не является проявлением общения. Последнее, как и связанное с ним групповое поведение, предполагает как непременное условие не только физическое или биологическое, но прежде всего психическое взаимодействие (обмен информацией) между особями, выражающееся в согласовании, интегрировании их действий. Это, в полной мере, относится к животным, стоящим выше кольчатых червей и низших моллюсков.

Общениевозникает лишь тогда, когда существуют особые формы поведения, специальной функцией которых является передача информации от одной особи к другой, то есть некоторые действия животного приобретают сигнальное значение.

Немецкий этолог Г. Темброк, посвятивший много усилий изучению процессов общения и их эволюции, подчеркивает, что о явлениях общения и соответственно подлинных сообществах животных (стадах, стаях, семьях и т.д.) можно говорить лишь тогда, когда имеет место совместная жизнь, при которой несколько самостоятельных особей осуществляют вместе (во времени и пространстве) однородные формы поведения в более чем одной функциональной сфере. Условия такой совместной деятельности могут меняться, иногда она осуществляется при разделении функций между особями.

Общение отсутствует у низших беспозвоночных и только в зачаточных формах появляется у некоторых их высших представителей, то, наоборот, оно присуще всем высшим животным (включая и высших беспозвоночных), и можно сказать, что в той или иной степени поведение высших животных, в том числе человека, в целом осуществляется всегда в условиях общения, хотя бы периодического.

Как уже упоминалось, важнейшим элементом общения является обмен информацией – коммуникация. При этом информативное содержание коммуникативных действий (зоосемантика) может служить опознаванию (принадлежности особи к определенному виду, сообществу, полу и т.п.), сигнализировать о физиологическом состоянии животного (голоде, половом возбуждении и пр.) или же служить оповещению других особей об опасности, нахождении корма, места отдыха и т.д.

По механизму действия (зоопрагматика) формы общения различаются каналами передачи информации (оптические, акустические, химические, тактильные и др.), но во всех случаях коммуникации животных представляют собой, в отличие от человека, закрытую систему, т.е. слагаются из ограниченного числа видотипичных сигналов, посылаемых одним животным и адекватно воспринимаемым другим животным или животными.

Общение между животными невозможно без генетической фиксации способности как к адекватному восприятию, так и к передаче информации, что обеспечивается врожденными пусковыми механизмами.

Среди оптических форм общения важное место занимают выразительные позы и телодвижения, которые состоят в том, что животные весьма заметным образом показывают друг другу определенные части своего тела, зачастую несущие специфические сигнальные признаки (яркие узоры, придатки и т.п. структурные образования). Такая форма сигнализации получила название «демонстрационное поведение». В иных случаях сигнальную функцию выполняют особые движения (всего тела или отдельных его частей) без специального показа особых структурных образований, в других - максимальное увеличение объема или поверхности тела или хотя бы некоторых его участков (посредством его раздувания, расправления складок, взъерошивания перьев или волос и т.п.), вспомним павлина. Все эти движения всегда выполняются «подчеркнуто», нередко с «преувеличенной» интенсивностью. Как правило, у высших животных все движения имеют какое-то сигнальное значение, если они выполняются присутствии другой особи.

Коммуникация имеет место, когда животное или группа животных подают сигнал, вызывающий ответную реакцию. Обычно (но не всегда) те, кто посылает, и те, кто получает коммуникативный сигнал, принадлежат к одному виду. Животное, получившее сигнал, не всегда отвечает на него явной реакцией. Например, доминирующая в группе человекообразная обезьяна может игнорировать сигнал подчиненной обезьяны, однако даже это пренебрежительное отношение является ответом, поскольку напоминает подчиненному животному, что доминирующая обезьяна занимает более высокое положение в социальной иерархии группы.

Коммуникативный сигнал может передаваться звуком или системой звуков, жестом или другими телодвижениями, включая мимические; положением и окраской тела или его частей; выделением пахучих веществ; наконец, физическим контактом между особями.

Животные принимают коммуникативные сигналы и другую информацию о внешнем мире с помощью физических чувств – зрения, слуха и осязания, а также химических чувств – обоняния и вкуса. Для животных с высокоразвитыми зрением и слухом основное значение имеет восприятие зрительных и звуковых сигналов, однако у большинства животных наиболее развиты «химические» чувства. Сравнительно немногие животные, главным образом приматы, передают информацию с помощью комбинации разных сигналов – жестов, телодвижений и звуков, что расширяет возможности их «словаря».

Чем выше положение животного в эволюционной иерархии, тем сложнее его органы чувств и тем совершеннее аппарат биокоммуникации. Например, у насекомых глаза не могут фокусироваться, и они видят лишь расплывчатые силуэты предметов; напротив, у позвоночных глаза фокусируются, поэтому они воспринимают предметы вполне отчетливо. Человек и многие животные издают звуки с помощью голосовых связок, расположенных в гортани. Насекомые издают звуки, потирая одну часть тела о другую, а некоторые рыбы «барабанят», щелкая жаберными крышками.

Все звуки имеют определенные характеристики – частоту колебаний (высоту), амплитуду (громкость), продолжительность, ритм и пульсацию. Каждая из этих характеристик имеет значение для того или иного животного, когда речь идет о коммуникации.

У человека органы обоняния находятся в носовой полости, вкуса – в ротовой; однако у многих животных, например у насекомых, органы обоняния располагаются на усиках (антеннах), а вкусовые органы – на конечностях. Часто волоски (сенсиллы) насекомых служат органами тактильного чувства, или осязания. Когда органы чувств регистрируют изменения в среде, например появление нового зрительного образа, звука или запаха, информация передается в мозг, и этот «биологический компьютер» сортирует и интегрирует все входящие данные так, чтобы его обладатель мог соответствующим образом на них отреагировать.

Большинство видов не имеет «настоящего языка» в нашем его понимании. «Разговор» животных состоит из относительно немногочисленных основных сигналов, которые необходимы для выживания особи и вида; сигналы эти не несут никакой информации о прошлом и будущем, а также о каких-либо абстрактных понятиях. Тем не менее, по мнению некоторых ученых, человек уже в ближайшие десятилетия сможет общаться с животными, скорее всего с водными млекопитающими.

Все функции языка проявляются в коммуникации . К числу основных функций языка отсится:

коммуникативная (или функция общения) - основная функция языка, использование языка для передачи информации;

конструктивная (или мыслительная; мыслеформирующая) – фор-мирование мышления индивида и общества;

познавательная (или аккумулятивная функция) - передача инфор-мации и её хранение;

эмоционально-экспрессивная - выражение чувств, эмоций;

волюнтативная (или призывно-побудительная функция) - функ-ция воздействия;

Хотя и имеются свидетельства о том, что некоторые говорящие птицы способны использовать свои подражательные способности для нужд межвидовой коммуникации, действия говорящих птиц (майны, попугаи ара) не отвечают этому определению.

Одним из подходов к изучению языка животных является экспериментальное обучение языку-посреднику. Большую популярность приобрели подобные эксперименты с участием человекообразных обезьян. Поскольку, из-за анатомо-физиологических особенностей, обезьяны не способны воспроизводить звуки человеческой речи, первые попытки обучения их человеческому языку потерпели неудачу.

Первый эксперимент с использованием жестового языка посредника был предпринят супругами Гарднерами. Они исходили из предположения Роберта Йеркса о неспособности шимпанзе к артикуляции звуков человеческого языка. Шимпанзе Уошо проявила способность к комбинированию знаков наподобие «ты» + «щекотать» +«я», «дать»+«сладкий». Обезьяны из зоопарка при университете Невады в Рино использовали амслен для общения друг с другом. Язык сусликов достаточно сложен и состоит из разнообразных свистов, щебетов и щелчков различной частоты и громкости. Также у животных возможна межвидовая коммуникация.

Широко распространена совместная стайная охота у млекопитающих (волки, львы и др.) и некоторых птиц, существуют также случаи межвидовой скоординированной охоты.

Виды сигнализации при коммуникации животных:

Запах и (химические): различные выделения, моча, кал, пахучие следы, метки. У «семейных» и «одиночек» запахи различаются. По запаху можно определить, как давно здесь было животное, возраст, пол, рост, здоров ли и т.п.

Звуки : песни, позывы. Звуковой «язык» необходим, если животные не видят друг друга - нет возможности общаться с помощью поз и телодвижений. Основная масса звуковых сигналов не имеет непосредст-венного адресата. Например, трубный глас оленя разносится на многие километры и может означать: призыв самки или вызов на бой соперника. Смысловое значение сигнала может меняться в зависимости от ситуации.

Оптическая сигнализация : форма, цвет (могут меняться в у некоторых видов в зависимости от ситуации), рисунок (боевая раскраска), язык поз (постановка ушей, хвоста), телодвижения (ритуальные танцы, призыв к игре, ухаживания и т.п.), жесты, мимика (оскал). Существуют «диалекты», свойственные различным территориям, поэтому одного и того же вида животные из разных мест обитания могут не понимать

Визуальная сигнализация : накопки, содранная кора, скусанные ветки, следы, тропы. Обычно они совмещаются с химическими.

Сигналы половым партнерам и возможным конкурентам.

Сигналы, обеспечивающие обмен информацией между родите-лями и потомством.

Крик тревоги.

Сообщение о наличии пищи.

Сигналы, помогающие поддерживать контакт между членами стаи.

Сигналы - переключатели (у собак, например, характерная поза приглашения к игре предшествует игровой борьбе, сопровождающейся игровой агрессией).

Сигналы-намерения - предшествуют действию.

Сигналы выражения агрессии.

Сигналы миролюбия.

Сигналы неудовлетворенности (фрустрации).

В основном все сигналы видоспецифичны, но некоторые могут быть информативны и для других видов: сигнал тревоги, агрессии и наличия пищи.

Доказано, что чем выше положение животного в иерархии, тем совершеннее у него аппарат биокоммуникации.

Сигнальная система - система условно- и безусловнорефлекторных связей высшей нервной системы животных, включая человека, и окружающего мира. Различают первую и вторую сигнальные системы.

Систему коммуникаций, используемых животными, Павлов назвал первой сигнальной системой .

«Это то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды, как общеприродной, так и от нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое. Это - первая сигнальная система действительности, общая у нас с животными» (И.П. Павлов).

Первая сигнальная система развита практически у всех животных, тогда как вторая сигнальная система присутствует только у человека и, возможно, у некоторых китообразных. Это связано с тем, что только человек способен формировать отвлечённый от обстоятельств образ. После произнесении слова «лимон» человек может представить, какой он кислый и как обычно морщатся, когда едят его, то есть произнесение слова вызывает в памяти образ (срабатывает вторая сигнальная система); если при этом началось повышенное отделение слюны, то это работа первой сигнальной системы.

Органы чувств - это связь с окружающим миром. Полученная органами чувств информация кодируется, превращается в электро-химические импульсы и передается центральной нервной системе, где анализируется и сопоставляется с другой информацией, полученной от других органов чувств и из памяти. Затем следует ответ организма, в результате чего изменяется поведение животного, включаются компенсаторные механизмы, приводящие к реакции адаптации. Т.е. в организме существует непрерывно действующая саморегулирующаяся система, предназначенная для обеспечения животному наиболее благоприятных условий.

Органы воспринимают среду с помощью рецепторов . Рецепторы делятся на две группы: интерорецепторы - воспринимают раздражение внутри организма и экстерорецепторы - воспринимают раздражение из внешней среды.

Интерорецепторы делятся на: вестибулорецепторы (сигнализируют организму о положении тела в пространстве), проприоцепторы (нервные окончания в мышцах, сухожилиях), висцерорецепторы (раздражение внутренних органов).

Экстерорецепторы делятся на контактные (вкус, осязание) и дистантные (зрение, слух, обоняние).

5 поразительных органов чувств, которыми обладают животные(Света Гоголь специально для mixstuff):

Если у нас, людей, в чём и есть превосходство перед животными, то на органы чувств это точно не распространяется…

1. Сом - гигантский плавучий язык

У человека в среднем имеется 10 000 языковых сосочков. И все они сосредоточены в одном месте - на языке. Для сравнения, согласно утверждениям одного нейрофизиолога и, по совместительству, специалиста по рыбам, у сомика длиной в 15 сантиметров вкусовых рецепторов не меньше 250 000. И расположены они у него по всему телу. То есть, в каком месте вы к нему не прикоснётесь, он всегда почувствует, каковы вы на вкус. Если он, конечно, не жареный.

2. Летучие мыши “видят” нашу кровеносную систему

Летучие мыши (вид, который называют “вампирами”) – единственные млекопитающие, которые питаются кровью. С этим гастрономическим пристрастием связано необычайно тонкое развитие чувства, благодаря которому, кстати говоря, летучие мыши получили от матери природы свой крайне неэстетичный нос. Это чувство позволяет животным “видеть” кровь, бегущую по вашим венам.

Нос “вампиров” снабжён своего рода инфракрасным детектором, реагирующим на изменения температуры тела – на расстоянии. Это уже удивительно, потому что другим млекопитающим, включая нас с вами, нужно дотронуться до предмета, чтобы сказать, тёплый он или холодный. Но самое поразительное другое: они умеют определять, какая вена представляет для них наибольший интерес.

Их “тепловые датчики” настолько совершенны, что им не приходится терять время, по нескольку раз запуская зубки в плоть своей жертвы. “Вампиры” попадают прямо в вену, и всегда с первой попытки.

Бивень нарвала или единорога(относится к отряду китообраз-ных, обитает в водах Северного Ледовитого океана) - гигантский чувствительный орган

Долгое время учёные недоумевали, зачем нарвалу этот странный бивень, точащий из головы. И, наконец, выяснили. Прежде всего, бивень оказался вовсе даже и не бивень, а зуб. Один (изредка два) длинный закрученный спиралью зуб, покрытый десятью миллионами нервных окончаний.

Исследования показали, например, что нарвал может своим зубом определить степень солёности воды. Зачем им это надо? Содержание соли влияет на замерзание воды. А если вы живёте среди плавучих льдин и дышите воздухом, то вам очень важно знать, что в любой момент вы сможете подняться на поверхность.Так что бивень-зуб - это прибор, который умеет предсказывать формирование льда. И не только. Он может определять температуру, давление воды, а если его поднять в воздух – то и барометрическое давление.

Рыба-привидение охотится и ведёт наблюдение одновременно, при помощи зеркального зрения.

Рыба-привидение - одна из самых необычных обитательниц морских глубин. Ассоциации с ночным кошмаром она удостоилась благодаря глазам – двум большим оранжевым сферам.

Чтобы не попасться в зубы хищнику, эта рыба должна быть начеку постоянно - даже когда охотится сама. То есть ей необходим круговой обзор. И у неё такой есть.

Глаза рыбы-привидения разделены на две части, благодаря чему она может смотреть и вперёд и назад в одно и то же время. Это всё равно, что иметь дополнительную пару глаз на затылке.

Только в случае с нашей рыбкой это не отдельная пара глаз, а сложная система со встроенными искривлёнными пластинами, напоминающими зер-кало, которые позволяют улавливать тончайшее свечение в полукилометре под поверхностью воды. То есть это скорее даже не глаза на затылке, а пара специальных очков со встроенными зеркалами, которые позволяют видеть происходящее сзади.

Когда рыба-привидение отправляется на охоту, маленькие чёрненькие глазки, которые вы видите по бокам, ищут будущую еду. А то, что похоже на большие оранжевые глаза сверху - это обратная сторона зеркальной поверх-ности, которая улавливает биологическое свечение и предупреждает о появлении хищников.

5. Моллюск с каменными глазами

Панцирный моллюск или хитон на вид ничего интересного из себя не представляет – на мокрицу похож. Но и у него есть кое-что действительно поразительное- каменные глаза. Мы не хотим сказать, что у этого существа глаза выглядят как камень. Они состоят из арагонита - формы известняка, того самого, который входит в состав раковин моллюсков.И таких каменных глаз на раковине моллюска может быть несколько сотен.

Моллюски как-то ухитряются добиться оптических качеств от материала, из которого мы строим дома, и «делать» из него оптическую линзу… Как – это учёным только предстоит выяснить. И хотя зрение у хитонов не так, чтобы очень, но они своими каменными глазами вполне в состоянии отличить свет от тени и даже различить форму объекта.

Вся поступающая информация обрабатывается с помощью анализа-торов. Имеют три отдела:

1) периферический или рецепторный;

2) проводящий- проводящие волокна;

3) центральный или мозговой.

Например: зрительный анализатор включает в себя 1) глаз, 2) зрительный нерв, 3) участок в затылочной доле коры больших полушарий мозга. Для нормальной работы все три отдела должны правильно функционировать.

Тактильная чувствительность

При выходе из строя каких-то органов чувств, остальные увеличивают и расширяют свои функции. У слепых, например, гораздо сильнее развиты химическая и тактильная коммуникации.

Осязание - способность животного к восприятию различных внешних воздействий, осуществляемая рецепторами кожи и опорно-двигательного аппарата. С их помощью можно определить: форму, величину, температуру, консистенцию, положение и перемещение в пространстве и т.п.

Рецепторы кожи - поверхностные: болевые и температурные. Большинство находятся в области головы. Непрерывное воздействие на механо-терморецепторы приводит к снижению их чувствительности. Например, если собака постоянно подвергается воздействию строгого ошейника, то со временем теряет чувствительность к нему - адаптируется. При воздействии новокаина – болевые рецепторы выключаются.

Тактильная коммуникация очень важна для «семейных» животных. Например, уход за шерстью друг друга, различныедотрагивания, часто сопряжены с иерархией: высокоранговое животное дотрагивается, ниже рангом – проявляет покорность.

Хемокоммуникация (химическое чувство)

Восприятие вкуса необходимо для определения съедобности продукта.

Вкусовой анализатор включает в себя вкусовые луковицы во вкусовых образованиях языка и мозговой отдел вкусового анализатора, находящийся в височной доле. Вкусовая рецепция непосредственно связана с обонянием .

Обоняние - восприятие определенного свойства (запаха) химических соединений в окружающей среде посредством определенных органов. Обоняние иногда дает больше информации, чем слух и зрение. Слизистая органов обоняния у собак содержит в тысячи раз больше чувствительных клеток, чем человеческий нос, лучше развиты и обонятельные доли мозга. Привлекающие и отталкивающие запахи для разных видов животных могут быть и разные.

Обонятельный анализатор состоит из воспринимающего аппарата (носа, носовых рецепторов), проводящих путей и коркового центра. Обонятельный аппарат включается только при движении воздуха в носу. Боковые надрезы на носу у животных предназначены для восприятия запаха, приносимого боковыми и задними ветрами. Обоняние снижается при утомлении, насморке, утомлении самого обонятельного аппарата.

Хемокоммуникация осуществляется в основном с помощью феромонов и индивидуального запаха.

Феромоны - особая группа пахучих веществ - биологические маркеры собственного вида, летучие хемосигналы, управляющие нейроэнедокрин-ными поведенческими реакциями, процессами развития, другими процесса-ми, связанными с социальным поведением и размножением. Наиболее известные феромоны:

эпагоны -феромоны любви;

одмихнионы- путеводные нити, метки;

торибоны-феромоны страха и тревоги;

гонофионы-феромоны, меняющие половые свойства;

гамофионы-феромоны полового созревания;

этофионы-феромоны поведения;

лихневмоны-феромоны вкуса.

Моча агрессивных самцов содержит феромон агрессии .

Материнский феромон , продуцируется в период лактации, который и придает специфический запах детенышам.

Индивидуальный запах - визитная карточка, индивидуален, но видоспецифичен. Формируется из: половой принадлежности, возраста, функционального состояния, стадии полового цикла и т.п. Меняется в течение жизни. Огромную роль в формировании индивидуального запаха играет окружающий микробный пейзаж. В группе животных бактерии переносятся от особи к особе при контакте, поэтому поддерживается сходный запах. По нему определяется «свой» - «чужой». Любое изменение (испуг, волнение, болезнь и т.п.) сопровождается изменением запаха.

Мечение территории относится к хемокоммуникации. Практически все животные маркируют свою территорию с помощью специального запаха. Это чрезвычайно важная форма поведения, т.к. животное сигнализирует о себе другим особям. Благодаря меткам, происходит более равномерное, а главное, структурированное распределение особей в популяции, противники избегают территории друг друга, во избежание конфликта и увечий, половые партнеры легче находят друг друга. Все работает на сохранение вида в целом.

Маркерами являются продукты, выделяемые железами. Кожные железы бывают потовые и сальные.

Потовые маркеры - жидкие, способствуют охлаждению кожи и терморегуляции. Их работа зависит от окружающей температуры и других факторов, в т.ч. и от эмоциональных.

Сальные маркеры - другой вид секреции, но функционируют в основном вместе с потовыми, т.к. имеют общие наружные выводные протоки. У млекопитающих, покрытых шерстью, потовые железы, выделяющие жидкий пот, имеются на мякишах лап. На остальной поверхности железы выделяют более густой пот, смешиваясь с секретом сальных желез, что образует естественную жировую смазку кожи и волос. Терморегуляционная функция практически отсутствует, но выделительная сохранена в полной мере. Потоотделение усиливается во время болезни и этот запах заставляет здоровых особей избегать контактов с больными.

Участки тела, где желез максимально - это уголки рта, область половых органов и анального отверстия. Именно эти участки и обнюхивают собаки при встрече. На верхней стороне основания хвоста у собак расположена фиалковая железа. Потовые и сальные железы в коже препуций добавляют к моче дополнительный запах. Сильно развиты железы в коже влагалища, их секреция увеличивается с половозрелостью и достигает эпогея в течку, поэтому маркировочное поведение усиливается перед ней. Околоанальные железы - индивидуальная микрофлора придает специфический запах, а также смазывает анальное отверстие, облегчает опорожнение, привлекает особ противоположного пола, используется для меток. В стае мечением территории занимается доминантный кобель. Метки особей одного вида могут быть понятны особям другого вида.

Зрительная коммуникация

Ключевую роль в зрительной коммуникации играют позы, движения, мимика - ритуальные формы поведения, важные для поддержания иерархии.

Например, у волков, ключевым сигналом, отключающим агрессивное поведение, является поворот одного из животных к сопернику изогнутой шеей, подставляя самое незащищенное место - яремную вену.

У собак - это падение на спину с подставлением живота. По мимике и позам можно понять, например, в каком настроении находится собака и какие действия она предпримет:

уши вперед, хвост жестко вверх, брылья вверх, шерсть дыбом – собака уверена в себе, агрессивна – вероятное действие – нападение;

уши вперед, хвост жестко, брылья не напряжены, шерсть слегка приподнята – собака уверена в себе, в данный момент спокойна, но при малейшей встречной агрессии, готова напасть;

уши вперед, хвост вверх и помахивает из стороны в сторону, брылья не напряжены, шерсть лежит гладко – собака уверена, находится в доброжелательном настроении, игра и ласки – наиболее вероятное поведение;

уши назад, хвост виляет между лап, брылья назад, собака пригибается, замирает, шерсть не вздыблена – собака испугана, вероятнее собака ляжет на спину и подставит брюхо;

уши назад, брылья назад и вверх, хвост между лап, шерсть дыбом – собака испугана, предпочтет убежать, если есть возможность, если нет – атакует. Атака такой испуганной собаки, находящейся в безвыходной ситуации – самая яростная и непредсказуемая. Сюда же можно отнести суку, защищающую помет, когда у нее нет возможности убежать.

Подобные примеров может быть множество, причем в сочетании различных вариантов, они будут давать другое действие. Собаки с поздней или отсутствием социализации, не дополучают необходимого обучения понимать значение поз, движений и т.п., и сами не знают как продемонстрировать свои потребности сородичам. Поэтому у таких собак возникают проблемы при общении с окружающими его людьми и другими собаками.

Акустическая коммуникация

Звуки - это средство для передачи в основном экстренной информации. Дальность определяется несколькими факторами:

интенсивностью сигнала;

частотой сигнала;

акустическими свойствами окружающей среды;

порогом слуха животного.

У собачьих звуки делятся на контактные (рычание - агрессия, угроза; скуление, визг - блокирование агрессии; фырканье - настороженность) и дистантные (лай, вой - значение многообразно в зависимости от силы, тональности и частоты сигнала). У волков вой служит для обмена информацией между стаями.

Мы привыкли, что общение-это прежде всего язык. Что такое язык? Учёные смогли ответить на этот вопрос лишь после того, как явным образом поставили его - а для этого им пришлось выйти за пределы повседневного языкового опыта. Соответственно, определение языка даётся не в лингвистике - науке о языке, а в семиотике - науке о знаках и знаковых системах. И даётся оно с использованием понятия «знак», которому следует уделить внимание прежде всего.

Знак - это не только буква или цифра (а также музыкальная нота, дорожный знак или воинский знак различия). Кроме перечисленных, есть и знаки погоды (их чаще называют приметами или признаками), и знаки внимания, оказываемые одним человеком другому, и даже «знаки судьбы». Очевидно, объединяет перечисленные знаки то, что они:

1. сами по себе какие-нибудь воспринимаемые события или;

2. указывают на другие события или вещи;

3 являются воспринимаемыми.

Поэтому для того, чтобы утверждать наличие у каких-либо животных языка, достаточно обнаружить производимые и воспринимаемые ими знаки, которые они способны отличить друг от друга.

Советский семиотик Ю. С. Степанов выразился ещё более определённо: «До сих пор односторонне ставили вопрос о “языке животных”. Между тем, с точки зрения семиотики, вопрос следует ставить не так: “Есть ли "язык животных" и в чём он проявляется”, а иначе: само инстинктивное поведение животных есть род языка, основанного на знаковости низшего порядка. В гамме языковых или языкоподобных явлений оно, по сути дела, не что иное, как “язык слабой степени”.

Определение понятия «Общение животных»

Общение животных, биокоммуникация, связи между особями одного или разных видов, устанавливаемые с помощью приёма производимых ими сигналов. Эти сигналы (специфические - химические, механические, оптические, акустические, электрические и др. , или неспецифические - сопутствующие дыханию, движению, питанию и т. п.) воспринимаются соответствующими рецепторами: органами зрения, слуха, обоняния, вкуса, кожной чувствительности, органами боковой линии (у рыб), термо- и электрорецепторами. Выработка (генерация) сигналов и их приём (рецепция) образуют между организмами каналы связей (акустическую, химическую и др.) для передачи информации разной физической или химической природы. Информация, поступающая по различным каналам связи, обрабатывается в разных частях нервной системы, а затем сопоставляется (интегрируется) в её высших отделах, где формируется ответная реакция организма. Общение животных облегчает поиски пищи и благоприятных условий обитания, защиту от врагов и вредных воздействий. Без общения животных невозможна встреча особей разного пола, взаимодействие родителей и потомства, формирование групп (стай, стад, роев, колоний и др.) и регуляция отношений между особями внутри них (территориальные отношения, иерархия и т. п.).

Роль того или иного канала связи в общении животных у разных видов неодинакова и определяется экологией и морфо-физиологией вида, сложившимися в ходе эволюции, а также зависит от меняющихся условий среды, биологических ритмов и др. Как правило, общение животных осуществляется при использовании одновременно нескольких каналов связи. Наиболее древний и распространённый канал связи - химический. Некоторые продукты обмена веществ, выделяемые особью во внешнюю среду, способны воздействовать на "химические" органы чувств - обоняние и вкус, и служат регуляторами роста, развития и размножения организмов, а также сигналами, вызывающими определённые поведенческие реакции других особей). Так, феромоны самцов некоторых рыб ускоряют созревание самок, синхронизируя размножение популяции. Пахучие вещества, выделяемые в воздух или воду, оставляемые на грунте или предметах, маркируют занятую животным территорию, облегчают ориентацию и упрочивают связи между сочленами группы (семьи, стада, роя, стаи). Рыбы, земноводные, млекопитающие хорошо различают запахи особей своего и др. видов, а общие групповые запахи позволяют животным отличать "своих" от "чужаков".

В общении водных животных важную роль играет восприятие органами боковой линии локальных движений воды. Этот вид дистантной механорецепции позволяет обнаруживать врага или добычу, поддерживать порядок в стае. Тактильные формы общения животных (например, взаимная чистка оперения или меха) важны для регуляции внутривидовых отношений у некоторых птиц и млекопитающих. Самки и подчинённые особи обычно чистят особей-доминантов (преимущественно взрослых самцов). У ряда электрических рыб, миног и миксин создаваемое ими электрическое поле служит для маркировки территории, помогает при ближней ориентации и поисках пищи. У "неэлектрических" рыб в стае образуется общее электрическое поле, координирующее поведение отдельных особей. Визуальному общению животных, связанному с развитием светочувствительности и зрения, обычно сопутствуют образование структур, приобретающих сигнальное значение (окраска и цветовой узор, контуры тела или его частей) и возникновение ритуальных движений и мимики. Так происходит процесс ритуализации - формирование дискретных сигналов, каждый из которых связан с определённой ситуацией и обладает неким условным значением (угроза, подчинение, умиротворение и др.), уменьшающим опасность внутривидовых столкновений. Пчёлы, найдя медоносные растения, способны с помощью "танца" передать др. сборщицам информацию о местоположении найденной пищи и расстоянии до неё (работы немецкого физиолога К. Фриша). Для многих видов составлены полные каталоги их "языка поз, жестов и мимики" - т. н. этограммы. Эти демонстрации часто характеризуются маскировкой или преувеличением тех или иных особенностей окраски и формы. Визуальное общение животных играет особенно важную роль у обитателей открытых ландшафтов (степей, пустынь, тундр); значительно меньше его значение у водных животных и обитателей зарослей.

Акустическое общение наиболее развито у членистоногих и позвоночных. Его роль как эффективного способа дистантной сигнализации возрастает в водной среде и в закрытых ландшафтах (леса, заросли). Развитие звукового общения животных зависит от состояния других каналов связи. У птиц, например, высокие акустические способности присущи главным образом скромно окрашенным видам, тогда как яркая окраска и сложное демонстрационное поведение обычно сочетаются с невысоким уровнем звукового общения. Дифференциация сложных звуковоспроизводящих образований у многих насекомых, рыб, земноводных, птиц и млекопитающих позволяет им производить десятки разных звуков. "Лексикон" певчих птиц включает до 30 основных сигналов, комбинирующихся между собой, что резко повышает эффективность биокоммуникации. Сложная структура многих сигналов позволяет узнавать персонально брачного и группового партнёра. У ряда видов птиц звуковой контакт между родителями и птенцами устанавливается, когда птенцы ещё находятся в яйце. Сопоставление изменчивости некоторых характеристик оптической сигнализации у крабов и уток и звуковой - у певчих птиц указывает на значительное сходство разных типов сигнализации. По-видимому, пропускные способности оптических и акустических каналов сопоставимы между собой.

Язык животных. Общение разных видов животных.

Так как языковые знаки могут быть интенциональными (производимыми намеренно, на основе знания их смысловых значений) и неинтенциональными (производимыми ненамеренно), то данный вопрос нужно конкретизировать, сформулировав так: пользуются ли животные интенциональными и неинтенциональными языковыми знаками?

Вопрос о неинтенциональных языковых знаках у животных сравнительно прост. Многочисленные исследования поведения животных показали, что у них широко распространен неинтенциональный язык. Животные, особенно так называемые общественные животные, общаются друг с другом с помощью знаков, производимых инстинктивно, без осознания их смысловых значений и их коммуникативной значимости. Приведем некоторые примеры.

Когда мы летом попадаем в лес или оказываемся в поле, то невольно обращаем внимание на песни, распеваемые насекомыми (кузнечиками, сверчками и т. п.). Несмотря на кажущееся многообразие этих песен, естествоиспытатели, проведшие много часов в наблюдениях, требующих настойчивости и терпения, сумели выделить пять основных классов: призывная песня самца, призывная песня самки, песня “обольщения”, которую исполняет лишь самец, песня угрозы, к ко торой прибегает самец, находясь поблизости от соперника, и, наконец, песня, исполняемая самцом или самкой, когда они чем ни будь обеспокоены. Каждая из песен сообщает определенную информацию. Так, призывная песня указывает направление, в каком нужно искать самца или самку. Когда самка, привлеченная призывной песней самца, оказывается вблизи от него, призывная песня сменяется песней “обольщения”. Особенно много звуковых сигналов птицы издают в брачный период. Эти сигналы предупреждают соперника, что некоторая территория уже занята и что ему небезопасно на ней появляться, призывают самку, выражают тревогу и т. п.

С точки зрения сохранения потомства первостепенное значение имеет “взаимопонимание” между родителями и детьми. Этому служит звуковая сигнализация. Родители извещают птенцов о своем возвращении с кормом, предупреждают их о приближении врага, подбадривают перед вылетом, сзывают в одно место (призывные крики курицы).

Птенцы в свою очередь подают сигналы, чувствуя голод или испытывая страх.

Сигналы, издаваемые животными, в не которых случаях несут весьма точную, строго определенную информацию о действительности. Например, если чайка находит малое количество пищи, она ее съедает сама, не извещая о ней других чаек; если же пищи много, чайка привлекает к ней своих сородичей особым призывом. Дозорные у птиц не просто поднимают тревогу при появлении врага: они умеют сообщать, какой враг приближается и откуда – с земли или с воздуха. Расстоянием до врага определяется степень тревоги, выражаемая звуковым сигналом. Так, птица, которую англичане называют кошкой птицей, при виде врага испускает короткие крики, а при непосредственном его приближении начинает мяукать, подобно кошке (откуда ее название).

Видимо, среди более или менее развитых животных нет таких, которые не прибегали бы к помощи языковых знаков. Можно указать дополнительно на призывные крики самцов земноводных, на сигналы бедствия, которые подает земноводное, схваченное врагом, на “охотничьи сигналы” у волков (сигнал к сбору, призыв идти по горячему следу, улюлюканье, издаваемое при непосредственном восприятии преследуемой добычи), на многочисленные сигналы, используемые в стадах дикого или полудикого рогатого скота и т. д. Даже рыбы, немота которых вошла в поговорку, широко общаются друг с другом при помощи звуковых сигналов. Эти сигналы служат средством отпугивания врагов и приманивания самок. Последними исследованиями установлено, что рыбы используют также в качестве инструмента общения характерные позы и движения (замирание в неестественной позе, кружение на месте и т. п.).

Однако образцом неинтенционального языка остается, безусловно, язык муравьев и язык пчел.

Муравьи “переговариваются” между собой самыми разнообразными способами: они выделяют пахучие вещества, указывающие направление, по которому надо идти за добычей; пахучие вещества служат также знаком тревоги. Муравьи используют и жесты вместе с прикосновениями. Есть даже основания предполагать, что они способны устанавливать биологическую радиосвязь. Так, согласно проведенным опытам, муравьи откапывали своих собратьев, помещенных в железные стаканчики с дырками, при этом они не обращали внимания на пустые контрольные стаканчики и, что особенно важно, на стаканчики из свинца, заполненные муравьями (свинец, как известно, не пропускает радиоизлучений).

По данным профессора П. Мариковского, несколько лет изучавшего поведение красногрудого древоточца – одного из видов муравьев, в муравьином языке наиболее важная роль принадлежит жестам и прикосновениям. Профессор Мариковский сумел выделить более двух десятков значащих жестов. Однако ему удалось определить значение лишь 14 сигналов. При разъяснении сущности неинтенционального языка мы уже приводили примеры муравьиного языка жестов. В дополнение к ним рассмотрим еще несколько случаев сигнализации, используемой муравьями.

Если насекомое, которое приползло или прилетело к муравейнику, несъедобно, то муравей, первым установивший это, дает сигнал другим муравьям, забираясь на насекомое и прыгая с него вниз. Обычно бывает достаточно одного прыжка, но в случае надобности прыжок повторяется много раз, покамест муравьи, направившиеся к насекомому, не оставят его в покое. Встречая врага, муравей занимает угрожающую позу (приподнимается и выставляет вперед брюшко), как бы говоря: “Берегись!” и т. д.

Можно не сомневаться, что дальнейшие наблюдения над муравьями приведут к новым, может быть, еще более неожиданным результатам, которые помогут нам понять своеобразный мир насекомых и раскрыть тайны их языка.

Еще более поразителен язык других общественных насекомых – пчел. Этот язык был впервые описан выдающимся немецким зоопсихологом Карлом Фришем. Заслуги К. Фриша в изучении жизни пчел общеизвестны. Его успехи в этой области в значительной мере обусловлены выработкой тон кой методики, позволившей ему проследить малейшие оттенки поведения пчел.

Мы уже говорили о круговом танце, исполняемом пчелами при наличии богатого взятка где то в районе улья. Оказывается, этот танец является лишь простейшим языковым знаком. Пчелы прибегают к нему в тех случаях, когда взяток находится ближе 100 метров от улья. Если же кормушка ста вилась на большем расстоянии, пчелы сигнализировали о взятке с помощью виляющего танца. При исполнении этого танца пчела бежит по прямой линии, затем, возвращаясь в исходное положение, делает полукруг влево, потом вновь бежит по прямой, но делает полукруг уже вправо.

При этом на прямолинейном участке пчела быстро виляет брюшком из стороны в сторону (отсюда название танца). Танец может длиться несколько минут.

Виляющий танец наиболее стремителен при нахождении взятка на расстоянии 100 метров от улья. Чем дальше взяток, тем медленнее становится танец, тем реже совершаются повороты влево и вправо. К. Фришу удалось выявить чисто математическую закономерность. Количество прямолинейных пробегов, совершаемых пчелой за четверть минуты, равно примерно девяти десяти при расположении кормушки на расстоянии 100 метров от улья, приблизительно шести для расстояния в 500 метров, четырем пяти при 1000 метров, двум – для 5000 метров и, наконец, примерно одному при расстоянии в 10 000 метров.

Случай б. Угол между линией, соединяю щей улей с кормушкой, и линией, идущей от улья к солнцу, равен 180°. Прямолинейный пробег в виляющем танце совершается вниз: угол между направлением пробега и направлением вверх также равняется 180°.

Случай в. Угол между линией, идущей от улья к кормушке, и линией, соединяющей улей и солнце, равен 60°. Прямолинейный пробег совершается так, что угол между направлением пробега и направлением вверх равняется тем же 60°, причем, поскольку кормушка находилась влево от линии “улей – солнце”, линия пробега также лежит влево от направления вверх.

С помощью танцев пчелы информируют друг друга не об одном лишь наличии в определенном месте нектара и пыльцы, но и под углом 30°, влево от солнца.

Языки, о которых мы говорили до сих пор, относятся к неинтенциональным языкам. Смысловые значения, стоящие за единицами, которые образуют такой язык, не являются ни понятиями, ни представлениями. Эти смысловые значения не осознаются. Они представляют собою следы в нервной системе, всегда существующие лишь на физиологическом уровне. Животные, прибегающие к неинтенциональным языковым знакам, не отдают себе отчета ни в их смысловых значениях, ни в обстоятельствах, при которых можно употреблять эти знаки, ни в действии, какое они произведут на сородичей. Использование неинтенциональных языковых знаков осуществляется чисто инстинктивно, без помощи сознания или понимания.

Именно поэтому неинтенциональные языковые знаки применяются в строго определенных условиях. Отступление от этих условий приводит к нарушению хорошо налаженного механизма “речи”. Так, в одном из своих опытов К. Фриш помещал кормушку на верхушке радиобашни – прямо над ульем. Сборщицы нектара, вернувшиеся в улей, не могли указать направление поисков для других пчел, потому что в их словаре отсутствует знак, закрепленный за направлением вверх (вверху цветы не растут). Они исполняли обычный круговой танец, ориентировавший пчел на поиски взятка вокруг улья на земле. Поэтому ни одна из пчел кормушки не нашла. Таким образом, система, безукоризненно действующая при наличии привычных условий, сразу же оказалась неэффективной, как только эти условия изменились. Когда кормушку сняли с радиомачты и поместили на земле на расстоянии, равном вы соте башни, т. е. восстановили привычные условия, система вновь проявила свое безупречное действие. Точно так же при горизонтальном расположении сот (что достигается поворотом улья) в танцах пчел наблюдается полная дезорганизация, исчезающая мгновенно при возвращении к привычным условиям. В описанных фактах проявляется один из основных недостатков неинтенционального языка насекомых – его негибкость, прикованность к строго фиксирован ным обстоятельствам, за рамками которых механизм “речи” немедленно разлаживается.

В одные беспозвоночные.

Водные беспозвоночные общаются главным образом с помощью зрительных и звуковых сигналов. двустворчатые моллюски, усоногие рачки и другие подобные им беспозвоночные производят звуки, открывая и захлопывая свои раковины или домики, а такие ракообразные, как лангусты, издают громкие скребущие звуки, потирая антеннами о панцирь. Крабы предупреждают или отпугивают чужаков, потрясая клешней, пока она не начинает трещать, причем самцы крабов издают этот сигнал даже при приближении человека. Благодаря высокой звукопроводимости воды сигналы, издаваемые водными беспозвоночными, передаются на большие расстояния.

В коммуникации крабов, омаров и других ракообразных значительная роль принадлежит зрению. Ярко окрашенные клешни крабов-самцов привлекают самок и одновременно предупреждают самцов-соперников, что им лучше держаться на расстоянии. Некоторые виды крабов исполняют брачный танец, при этом они размахивают своими большими клешнями в ритме, характерном для данного вида. Многие глубоководные морские беспозвоночные, например морской червь odontosyllis, имеют ритмически вспыхивающие светящиеся органы, называемые фотофорами.

Некоторые водные беспозвоночные, например омары и крабы, имеют вкусовые почки у основания ног, у других нет специальных органов обоняния, но большая часть поверхности тела чувствительна к присутствию в воде химических веществ. Среди водных беспозвоночных химические сигналы используют ресничные инфузории сувойки (vorticella) и морские желуди, из европейских наземных улиток – виноградная улитка (helix pomatia). Сувойки и морские желуди просто выделяют химические вещества, которые привлекают особей их вида, тогда как улитки вонзают друг в друга тонкие дротиковидные «любовные стрелы», эти миниатюрные образования содержат вещество, которое подготавливает реципиента к переносу спермы.

Ряд водных беспозвоночных, главным образом некоторые кишечнополостные (медузы), используют для коммуникации тактильные сигналы: если один из членов большой колонии кишечнополостных касается другого, тот сразу сокращается, превращаясь в крохотный комочек. немедленно все остальные особи колонии повторяют действие сократившегося животного.

Р ыбы.

Рыбы используют по крайней мере три типа коммуникативных сигналов: звуковые, зрительные и химические, часто их комбинируя. Рыбы производят звуки, стуча жаберными крышками, а при помощи плавательного пузыря издают ворчание и посвистывание. звуковые сигналы используются для сбора в стаю, как приглашение к размножению, для защиты территории, а также как способ распознавания. у рыб нет барабанных перепонок, и они слышат не так, как люди. система тонких косточек, т. н. веберов аппарат, передает колебания от плавательного пузыря к внутреннему уху. диапазон частот, которые воспринимают рыбы, сравнительно узок – большинство не слышит звуков выше верхнего «до» и лучше всего воспринимает звуки ниже «ля» третьей октавы.

Рыбы обладают хорошим зрением, но плохо видят в темноте, например в глубинах океана. Большинство рыб в той или иной степени воспринимает цвет, - это важно в брачный период, поскольку яркая окраска особей одного пола, обычно самцов, привлекает особей противоположного пола. Изменения окраски служат предупреждением для других рыб, говорящим о том, что не следует вторгаться на чужую территорию. В период размножения некоторые рыбы, например трехиглая колюшка, устраивают брачные танцы; другие, например сомики-кошки, демонстрируют угрозу, поворачиваясь широко открытым ртом в сторону чужака.

Рыбы, подобно насекомым и некоторым другим животным, используют феромоны – химические сигнальные вещества. Сомики-кошки опознают особей своего вида, ощущая вкус выделяемых ими веществ, вероятно продуцируемых гонадами или содержащихся в моче или слизистых клетках кожи, вкусовые почки сомиков расположены в коже, и любой из них может запомнить вкус феромонов другого, если они хоть раз находились поблизости друг от друга. следующая встреча этих рыб может окончиться войной или миром в зависимости от сложившихся ранее отношений.

Насекомые.

Насекомые, как правило, – существа крохотные, но их социальная организация может соперничать с организацией человеческого общества. Сообщества насекомых никогда не могли бы сформироваться, а тем более сохраниться, без коммуникации между их участниками. общаясь, насекомые используют зрительные сигналы, звуки, прикосновения и химические сигналы, включая вкусовые раздражения и запахи, причем они чрезвычайно чувствительны к звукам и запахам.

Насекомые, быть может, первыми на суше стали издавать звуки, как правило, похожие на постукивания, хлопки, царапанье и т. п. эти шумы не отличаются музыкальностью, но производятся они высокоспециализированными органами. На звуковые сигналы насекомых оказывают воздействие интенсивность света, наличие или отсутствие поблизости других насекомых и непосредственный контакт с ними.

Одним из самых распространенных звуков является стридуляция, т. е. стрекотание, вызываемое быстрой вибрацией или потиранием одной части тела о другую с определенной частотой и в определенном ритме. Обычно это происходит по принципу «скребок – смычок». при этом одна нога (или крыло) насекомого, имеющая вдоль края 80–90 маленьких зубчиков, быстро движется взад и вперед по утолщенной части крыла или другой части тела. стадная саранча и кобылки используют именно такой механизм стрекотания, тогда как кузнечики и трубачики потирают друг о друга видоизмененные передние крылья.

Самым громким стрекотанием отличаются самцы цикады: на нижней стороне брюшка этих насекомых расположены две перепончатые мембраны – т. н. тимбальные органы. - эти мембраны снабжены мышцами и могут выгибаться внутрь и наружу, как донышко у жестянки. когда мышцы тимбалов быстро сокращаются, хлопки или щелчки сливаются, создавая почти непрерывное звучание.

Насекомые могут производить звуки, стуча головой по дереву или листьям, брюшком и передними ногами по земле. некоторые виды, например бражник мертвая голова, имеют настоящие миниатюрные звуковые камеры и производят звуки, втягивая и выпуская воздух через мембраны в этих камерах.

Многие насекомые, в особенности мухи, комары и пчелы, издают звуки в полете вибрацией крыльев; некоторые из этих звуков используются в коммуникации. пчелиные матки трещат и гудят: взрослая матка гудит, а неполовозрелые матки трещат, пытаясь выбраться из своих ячеек.

Подавляющее большинство насекомых не имеет развитого слухового аппарата и для улавливания звуковых вибраций, проходящих через воздух, почву и другие субстраты, используют антенны. более тонкое различение звуковых сигналов обеспечивают подобные уху тимпанальные органы (у ночных бабочек, саранчи, некоторых кузнечиков, цикад); волосковидные сенсиллы, состоящие из воспринимающих вибрацию щетинок на поверхности тела; хордотональные (струновидные) сенсиллы, расположенные в различных частях тела; наконец, специализированные т. н. подколенные органы в голенях, воспринимающие вибрацию (у кузнечиков, сверчков, бабочек, пчел, веснянок, муравьев).

Многие насекомые обладают двумя типами глаз – простыми глазками и парными сложными глазами, но в целом зрение у них слабое, обычно они могут воспринимать лишь свет и темноту, но некоторые, в частности пчелы и бабочки, способны различать цвета.

Зрительные сигналы выполняют различные функции: некоторые насекомые используют их для ухаживания и угроз. Так, у жуков-светляков люминесцентные вспышки холодного желто-зеленого света, производимые с определенной частотой, служат средством привлечения особей другого пола. пчелы, обнаружив источник пищи, возвращаются в улей и оповещают остальных пчел о его расположении и удаленности с помощью особых перемещений на поверхности улья (т. н. танец пчел).

Постоянное облизывание и обнюхивание друг друга у муравьев свидетельствует о важности прикосновений как одного из средств, организующих этих насекомых в колонию, подобным же образом, касаясь антеннами брюшка своих «коров» (тлей), муравьи информируют их, что те должны выделить капельку «молочка».

Феромоны используются как половые аттрактанты и стимуляторы, а также как предупреждающие и следовые вещества муравьями, пчелами, бабочками, в том числе тутовым шелкопрядом, тараканами и многими другими насекомыми. Эти вещества, обычно в виде пахучих газов или жидкостей, выделяются специальными железами, расположенными во рту или на брюшке насекомого. Некоторые половые аттрактанты (например, используемые ночными бабочками) настолько эффективны, что могут восприниматься особями того же вида при концентрации всего лишь в несколько молекул на кубический сантиметр воздуха.

З емноводные и пресмыкающиеся.

Формы коммуникации земноводных и пресмыкающихся сравнительно просты. Отчасти это объясняется слабо развитым мозгом, а также тем, что у этих животных отсутствует забота о потомстве.

Среди земноводных только лягушки, жабы и древесные лягушки издают громкие звуки; из саламандр одни пищат или тихо свистят, другие имеют голосовые складки и издают негромкий лай. звуки, издаваемые земноводными, могут означать угрозу, предупреждение, призыв к размножению, они могут использоваться как сигнал неблагополучия или как средство защиты территории. некоторые виды лягушек квакают группами по три особи, а большой хор может состоять из нескольких громкоголосых трио.

Весной, в период размножения, у многих видов лягушек и жаб горло приобретает яркую окраску: часто оно становится темно-желтым, усыпанным черными пятнами, и обычно у самок цвет его ярче, чем у самцов. некоторые виды используют сезонную окраску горла не только для привлечения партнера, но и как зрительный сигнал, предупреждающий, что территория занята.

Некоторые жабы, обороняясь, испускают сильно закисленную жидкость, вырабатываемую околоушными железами (по одной позади каждого глаза). колорадская жаба может брызнуть этой ядовитой жидкостью на расстояние до 3, 6 м. по крайней мере один вид саламандр использует специальный «любовный напиток», вырабатываемый в брачный период особыми железами, расположенными около головы.

Пресмыкающиеся. некоторые змеи шипят, другие издают треск, а в африке и азии встречаются змеи, которые стрекочут с помощью чешуек. Поскольку змеи и другие пресмыкающиеся не имеют наружных ушных отверстий, они ощущают только те вибрации, которые проходят через почву. так что гремучая змея вряд ли слышит собственный треск.

В отличие от змей, тропические ящерицы гекконы имеют наружные ушные отверстия. гекконы очень громко щелкают и издают резкие звуки.

Весной самцы аллигаторов ревут, призывая самок и отпугивая других самцов. Крокодилы издают громкие тревожные звуки, когда напуганы, и сильно шипят, угрожая вторгшемуся на их территорию чужаку. Детеныши аллигаторов пищат и хрипло квакают, чтобы привлечь внимание матери. Галапагосская гигантская, или слоновая, черепаха издает низкий хриплый рев, а многие другие черепахи угрожающе шипят.

Многие пресмыкающиеся отгоняют вторгшихся на их территорию чужаков своего или других видов, демонстрируя угрожающее поведение, – они открывают рот, раздувают части тела (как очковая змея), бьют хвостом и т. п. у змей зрение сравнительно слабое, они видят движение предметов, а не их форму и окраску; более острым зрением отличаются виды, охотящиеся на открытых местах. некоторые ящерицы, например гекконы и хамелеоны, в период ухаживания исполняют ритуальные танцы или своеобразно покачиваются при движении.

Чувство обоняния и вкуса хорошо развито у змей и ящериц; у крокодилов и черепах оно сравнительно слабое. Ритмически высовывая язык, змея усиливает чувство обоняния, перенося пахучие частицы к специальной сенсорной структуре – расположенному во рту т. н. якобсонову органу. некоторые змеи, черепахи и аллигаторы выделяют мускусную жидкость в качестве предупреждающих сигналов; другие используют запах как половой аттрактант.

Птицы .

У птиц коммуникация исследована лучше, чем у каких-либо других животных. Птицы общаются с особями своего вида, а также других видов, в том числе с млекопитающими и даже с человеком. для этого они используют звуковые (не только голосовые), а также зрительные сигналы. Благодаря развитому слуховому аппарату, состоящему из наружного, среднего и внутреннего уха, птицы хорошо слышат. Голосовой аппарат птиц, т. н. нижняя гортань, или сиринкс, располагается в нижнем отделе трахеи.

Стайные птицы используют более разнообразные звуковые и зрительные сигналы, чем птицы одиночные, которые знают иногда всего одну песню и повторяют ее вновь и вновь. У стайных птиц есть сигналы, собирающие стаю, извещающие об опасности, сигналы «все спокойно» и даже призывы к трапезе.

У птиц поют преимущественно самцы, но чаще не для того, чтобы привлечь самок (как обычно считается), а для предупреждения, что территория находится под охраной. Многие песни весьма затейливы и спровоцированы выделением в весеннюю пору мужского полового гормона – тестостерона. Большая часть «разговоров» у птиц происходит между матерью и птенцами, которые выпрашивают пищу, а мать их кормит, предупреждает или успокаивает.

Птичье пение формируется и генами, и обучением. Песня птицы, выросшей в изоляции, неполна, т. е. лишена отдельных «фраз», выпеваемых другими птицами.

Неголосовой звуковой сигнал – крыловой барабанный стук – используется воротничковым рябчиком в период спаривания для привлечения самки и предупреждения самцов-конкурентов о необходимости держаться подальше. Один из тропических манакинов во время ухаживания щелкает хвостовыми перьями, как кастаньетами. По крайней мере одна птица, африканский медоуказчик, прямо общается с человеком. Медоуказчик питается пчелиным воском, но не может извлечь его из дуплистых деревьев, где пчелы устраивают свои гнезда, неоднократно приближаясь к человеку, громко крича и затем направляясь к дереву с пчелами, медоуказчик приводит человека к их гнезду; после того, как мед взят, он поедает оставшийся воск.

Самцы многих видов птиц в период размножения принимают сложные сигнальные позы, чистят перья, исполняют брачные танцы и совершают различные другие действия, сопровождаемые звуковыми сигналами. Головное и хвостовое оперение, короны и гребни, даже подобное переднику расположение грудных перьев используются самцами для демонстрации готовности к спариванию. обязательный любовный ритуал у странствующего альбатроса – сложный брачный танец, исполняемый совместно самцом и самкой.

Брачное поведение самцов птиц иногда напоминает акробатические трюки. Так, самец одного из видов райских птиц проделывает самый настоящий кульбит: сидя на ветке на виду у самки, плотно прижимает крылья к телу, падает с ветки, совершает полный кувырок в воздухе и приземляется в исходном положении.

Наземные млекопитающие .

Давно известно, что наземные млекопитающие издают брачные клики и звуки угрозы, оставляют пахучие метки, обнюхивают и нежно ласкают друг друга.

В общении наземных млекопитающих довольно много места занимает информация об эмоциональных состояниях – страхе, гневе, удовольствии, голоде и боли. Однако этим далеко не исчерпывается содержание коммуникаций даже у животных, не относящихся к приматам. Кочующие группами животные посредством зрительных сигналов поддерживают цельность группы и предупреждают друг друга об опасности; медведи в пределах своего участка обдирают кору на стволах деревьев или трутся о них, информируя таким образом о размерах своего тела и половой принадлежности; скунсы и ряд других животных выделяют пахучие вещества для защиты или в качестве половых аттрактантов; самцы оленей устраивают ритуальные турниры для привлечения самок в период гона; волки выражают свое отношение агрессивным рычанием или дружелюбным помахиванием хвоста; тюлени на лежбищах общаются с помощью криков и особых движений; рассерженный медведь угрожающе кашляет.

Коммуникативные сигналы млекопитающих были выработаны для общения между особями одного вида, но нередко эти сигналы воспринимаются и особями других видов, оказавшимися неподалеку. В африке один и тот же источник иногда используется для водопоя одновременно разными животными, например гну, зеброй и водяным козлом. Если зебра с ее острым слухом и обонянием чует приближение льва или другого хищника, ее действия информируют об этом соседей по водопою, и они соответственно реагируют. в этом случае имеет место межвидовая коммуникация.

Человек использует для общения голос в неизмеримо большей степени, чем любой другой примат. Для большей экспрессивности слова сопровождаются жестами и мимикой. остальные приматы используют в общении сигнальные позы и движения гораздо чаще, чем мы, а голос – гораздо реже. Эти компоненты коммуникативного поведения приматов не являются врожденными – животные обучаются различным способам общения по мере взросления.

Воспитание детенышей в дикой природе основано на подражании и выработке стереотипов; за ними ухаживают большую часть времени и наказывают, когда необходимо; они узнают о том, что съедобно, наблюдая за матерями, и учатся жестам и голосовому общению в основном методом проб и ошибок. Усвоение коммуникативных стереотипов поведения – процесс постепенный. Наиболее интересные особенности коммуникативного поведения приматов легче понять, если учесть обстоятельства, в которых используются разные типы сигналов – химические, тактильные, звуковые и зрительные.

Химические сигналы чаще всего используются теми приматами, которые являются потенциальными жертвами и занимают ограниченную территорию. Обоняние имеет особое значение для обитающих на деревьях примитивных ночных приматов (полуобезьян), таких, как тупайи и лемуры. Тупайи метят территорию с помощью секрета желез, расположенных в коже горла и груди, у некоторых лемуров такие железы находятся подмышками и даже на предплечьях; передвигаясь, животное оставляет на растениях свой запах, другие лемуры используют для этой цели мочу и фекалии.

Высшие обезьяны, подобно человеку, не имеют развитой обонятельной системы, кроме того, лишь немногие из них обладают кожными железами, специально предназначенными для выработки сигнальных веществ.

Тактильные сигналы. Прикосновения и другие телесные контакты – тактильные сигналы – широко используются обезьянами при общении. Лангуры, павианы, гиббоны и шимпанзе часто дружески обнимают друг друга, а павиан может слегка дотронуться, толкнуть, ущипнуть, куснуть, обнюхать или даже поцеловать другого павиана в знак искренней симпатии. Когда два шимпанзе встречаются впервые, они могут осторожно дотронуться до головы, плеча или бедра незнакомца.

Обезьяны постоянно перебирают шерсть – чистят друг друга (такое поведение называется грумингом), что служит проявлением подлинной близости, интимности. Груминг особенно важен в тех группах приматов, где поддерживается социальное доминирование, например у макаков-резусов, павианов и горилл. в таких группах подчиненная особь часто сообщает, громко чмокая губами, что она хочет почистить другую, занимающую более высокое положение в социальной иерархии.

Звуки, производимые мартышкообразными и человекообразными обезьянами, сравнительно просты. Например, шимпанзе часто кричат и визжат, когда напуганы или рассержены, и это действительно элементарные сигналы. Однако у них также есть и удивительный шумовой ритуал: периодически они собираются в лесу и барабанят руками по торчащим корням деревьев, сопровождая эти действия криками, визгом и воем. этот барабанно-певческий фестиваль может длиться часами и слышен по крайней мере за полтора километра, есть основания считать, что таким способом шимпанзе созывают своих собратьев к местам, изобилующим пищей.

Давно известно, что гориллы бьют себя в грудь. На самом деле это не удары кулаком, а шлепки полусогнутыми ладонями по раздутой груди, поскольку предварительно горилла набирает полную грудь воздуха. Шлепки информируют членов группы, что поблизости посторонний, а возможно и враг; в то же время они служат предупреждением и угрозой чужаку. Биение в грудь – лишь одно из целой серии подобных действий, включающих также сидение в выпрямленном положении, боковой наклон головы, крики, ворчание, вставание на ноги, срывание и разбрасывание растений. Полностью такие действия вправе осуществлять только доминирующий самец – вожак группы; подчиненные самцы и даже самки исполняют части репертуара. Гориллы, шимпанзе и павианы ворчат и издают лающие звуки, а гориллы еще и ревут в знак предупреждения и угрозы.

Зрительные сигналы. Жесты, мимика, а иногда также положение тела и цвет морды – основные зрительные сигналы высших обезьян. Среди угрожащих сигналов – неожиданное вскакивание на ноги и втягивание головы в плечи, удары руками по земле, яростное сотрясание деревьев и беспорядочное разбрасывание камней. Демонстрируя яркий цвет морды, африканский мандрил укрощает подчиненных. В сходной ситуации обезьяна-носач с острова борнео демонстрирует свой огромный нос.

Пристальный взгляд у павиана или гориллы означает угрозу, у павиана он сопровождается частым морганием, движением головы вверх и вниз, прижиманием ушей и изгибом бровей. Для поддержания порядка в группе доминирующие павианы и гориллы то и дело бросают пристальные ледяные взгляды на самок, детенышей и подчиненных самцов. Когда две незнакомые гориллы неожиданно сталкиваются лицом к лицу, пристальный взгляд может оказаться вызовом. Вначале раздается рев, два могучих животных отступают, а затем резко сближаются, наклонив вперед головы. остановившись перед самым соприкосновением, они начинают пристально смотреть друг другу в глаза, пока один из них не отступит. Настоящие схватки редки.

Такие сигналы, как гримасничанье, зевота, движение языка, прижимание ушей и чмокание губами, могут быть и дружественными, и недружественными. так, если павиан прижимает уши, но не сопровождает это действие прямым взглядом или морганием, его жест означает подчинение.

Шимпанзе используют для общения богатую мимику. Например, плотно сжатые челюсти с обнаженными деснами означают угрозу; хмурый взгляд – запугивание; улыбка, особенно с высунутым языком, – дружелюбие; оттягивание нижней губы, пока не покажутся зубы и десны, – умиротворенную усмешку; надувая губы, мать-шимпанзе выражает свою любовь к детенышу; повторяющаяся зевота означает замешательство или затруднение. шимпанзе часто зевают, когда заметят, что за ними кто-то наблюдает.

Некоторые приматы используют в общении хвост. Например, самец лемура ритмично движет хвостом перед спариванием, а самка лангура опускает хвост до земли, когда к ней подходит самец. У некоторых видов приматов подчиненные самцы при приближении доминирующего самца поднимают хвосты, обозначая свою принадлежность к низшему социальному рангу.

Звуковые сигналы. Среди приматов широко распространена межвидовая коммуникация. Лангуры, например, внимательно следят за тревожными криками и перемещениями павлинов и оленей. Пастбищные животные и павианы реагируют на предупреждающие крики друг друга, так что у хищников мало шансов на внезапное нападение.

В одные млекопитающие.

Звуки как сигналы. Водные млекопитающие, как и наземные, имеют уши, состоящие из наружного отверстия, среднего уха с тремя слуховыми косточками и внутреннего уха, соединенного слуховым нервом с головным мозгом. слух у морских млекопитающих превосходный, ему помогает и высокая звукопроводность воды.

К числу самых шумных водных млекопитающих относятся тюлени. Впериод размножения самки и молодые тюлени воют и мычат, и эти звуки часто заглушаются лаем и ревом самцов. Самцы ревут в основном для того, чтобы обозначить территорию, на которой каждый собирает гарем из 10–100 самок. Голосовое общение у самок не столь интенсивное и связано прежде всего со спариванием и заботой о потомстве.

Киты постоянно издают такие звуки, как щелканье, скрип, вздохи на низких тонах, а также нечто подобное скрипу ржавых петель и приглушенным ударам. считается, что многие из этих звуков есть не что иное, как эхолокация, используемая для обнаружения пищи и ориентации под водой. они также могут быть средством поддержания целостности группы.

Среди водных млекопитающих бесспорным чемпионом по испусканию звуковых сигналов является дельфин афалина (tursiops truncatus). Звуки, издаваемые дельфинами, описываются как стоны, писки, скуление, свист, лай, визг, мяуканье, скрип, щелчки, чириканье, похрюкивания, пронзительные крики, а также как напоминающие шум моторной лодки, скрип ржавых петель и т. п. эти звуки состоят из непрерывной серии вибраций на частотах от 3000 до более чем 200 000 герц, они производятся при выдувании воздуха через носовой проход и две клапановидные структуры внутри дыхала. Звуки модифицируются усилением и ослаблением напряжения носовых клапанов и за счет движения «язычков» или «пробок», расположенных внутри воздухоносных путей и дыхала. производимый дельфинами звук, похожий на скрип ржавых петель, представляет собой «сонар», своеобразный эхолокационный механизм. Постоянно посылая эти звуки и принимая их отражение от подводных скал, рыб и других объектов, дельфины могут легко перемещаться даже в полной темноте и находить рыбу.

Дельфины несомненно общаются друг с другом. Когда дельфин издает короткий унылый свист, а за ним свист высокий и мелодичный, это означает сигнал бедствия, и другие дельфины немедленно приплывают на помощь. Детеныш всегда отвечает на адресованный ему свист матери. Когда дельфины рассержены, они «лают», а тявкающий звук, издаваемый только самцами, как полагают, привлекает самок.

Зрительные сигналы. Зрительные сигналы не имеют существенного значения в коммуникации водных млекопитающих. В целом их зрение не отличается остротой и к тому же затруднено малой прозрачностью океанской воды. Стоит упомянуть один из примеров визуальной коммуникации: у тюлена-хохлача над головой и мордой расположен надувающийся мускулистый мешок. при возникновении угрозы тюлень быстро раздувает мешок, который становится ярко-красным. Это сопровождается оглушительным ревом, и нарушитель границ (если это не человек) обычно отступает.

Некоторые водные млекопитающие, особенно те, что проводят часть времени на суше, совершают демонстративные действия, связанные с защитой территории и размножением. За этими немногими исключениями, зрительная коммуникация используется слабо.

Обонятельные и тактильные сигналы. Обонятельные сигналы, вероятно, не играют большой роли в коммуникации водных млекопитающих, служа лишь для взаимного опознавания родителей и детенышей у тех видов, которые проводят значительную часть жизни на лежбищах, например у тюленей. Киты и дельфины обладают, по-видимому, обостренным чувством вкуса, помогающим определить, стоит ли есть пойманную рыбу.

У водных млекопитающих тактильные органы распределены по всей коже, и чувство прикосновения, особенно важное в периоды ухаживания и заботы о потомстве, хорошо развито. Так, в брачный период пара морских львов часто сидит лицом друг к другу, сплетаясь шеями и часами лаская друг друга.

Методы изучения общения животных.

В идеале коммуникацию животных следует изучать в природных условиях, но в отношении многих видов (особенно млекопитающих) сделать это трудно из-за скрытного характера животных и их постоянных передвижений. Кроме того, многие животные ведут ночной образ жизни. птицы часто пугаются малейшего движения или даже просто вида человека, а также предупреждающих криков и действий других птиц. Лабораторные исследования поведения животных позволяют получить много новой информации, но в неволе животные ведут себя иначе, чем на свободе. У них даже развиваются неврозы и зачастую прекращается репродуктивное поведение.

Любая научная проблема требует, как правило, применения методов наблюдения и эксперимента, и то и другое лучше проводить в контролируемых условиях лаборатории, однако для изучения коммуникации лабораторные условия не вполне пригодны, так как ограничивают свободу действий и реакций животного.

В полевых исследованиях для наблюдения за некоторыми млекопитающими и птицами используются укрытия из кустов и веток. Человек, находящийся в укрытии, может перебить свой запах несколькими каплями жидкости, выделяемой скунсом, или другим сильно пахнущим веществом.

Для фотографирования животных необходимы хорошие камеры и особенно телеобъективы, однако шум, издаваемый камерой, может спугнуть животное. Для изучения звуковых сигналов используют чувствительный микрофон и звукозаписывающую аппаратуру, а также дисковидный параболический отражатель из металла или пластика, который фокусирует звуковые волны на микрофоне, помещенном в его центр. После записи могут быть обнаружены звуки, которые человеческое ухо не слышит. некоторые звуки, издаваемые животными, лежат в ультразвуковом диапазоне; их можно услышать, прокручивая ленту с меньшей скоростью, чем при записи. это особенно полезно при изучении звуков, издаваемых птицами.

С помощью звукового спектрографа получают графическую запись звука, «голосовой отпечаток», «препарируя» звуковую спектрограмму, можно выявить различные компоненты птичьего крика или звуков других животных, сравнить брачные призывы, призывы к пище, звуки-угрозы или предупреждения и иные сигналы.

В лабораторных условиях изучают в основном поведение рыб и насекомых, хотя получено и немало сведений о млекопитающих и других животных. Дельфины довольно быстро привыкают к открытым лабораториям – бассейнам, дельфинариям и т. п. лабораторные компьютеры «запоминают» звуки насекомых, рыб, дельфинов и других животных и позволяют выявить стереотипы коммуникативного поведения.

Таким образом, комплекс сигнальных структур и поведенческих реакций, в ходе которых они демонстрируются, образует специфическую для каждого вида сигнальную систему.

У изученных видов рыб число специфических сигналов видового кода колеблется от 10 до 26, у птиц - от 14 до 28, у млекопитающих - от 10 до 37. Явления, подобные ритуализации, могут складываться и в эволюции межвидового общения.

В качестве защиты от хищников, разыскивающих добычу по запаху, у видов-жертв вырабатываются отпугивающие запахи и несъедобность тканей, а для защиты от хищников, пользующихся при охоте зрением, - отпугивающая окраска (Покровительственная окраска и форма).

Если бы человек научился общению с животными, это принесло бы немало пользы: например, мы могли бы получать от дельфинов и китов информацию о жизни моря, недоступную или по крайней мере труднодоступную для человека.

Изучив коммуникативные системы животных, человек сможет лучше подражать зрительным и звуковым сигналам птиц и млекопитающих. Такое подражание уже принесло пользу, позволяя приманивать изучаемых животных в их естественных местообитаниях, а также отпугивать вредителей. записанные на пленку крики тревоги воспроизводят через громкоговорители для отпугивания скворцов, чаек, ворон, грачей и других птиц, повреждающих посадки и посевы, а синтезированные половые аттрактанты насекомых применяют для заманивания насекомых в ловушки. исследования строения «уха», расположенного на передних ногах кузнечика, позволили усовершенствовать конструкцию микрофона.