Житие и страдание отца и монаха авеля. Непрерывное служение богу отца авеля. Церковь в котельной

Житие и страдание отца и монаха Авеля

ЧАСТЬ И ЗАЧАЛО ПЕРВОЕ

* Орфография XVIII — XIX веков

Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексеевской округи, Соломенской волости, деревня Акулова, приход церкви Илья пророк. Рождение сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и в пять годов, а от Бога Слова — тысяча и семьсот пятьдесят и в семь годов. Зачатия ему было и основание месяца июня и месяца сентября в пятое число, а изображение ему и рождение месяца декабря и марта в самое равноденствие: и дано имя ему, якоже и всем человеком, марта седьмаго числа. Жизни отцу Авелю, от Бога положено, восемьдесят и три года и четыре месяца, а потом плоть и дух его обновится, и душа его изобразится яко Ангел и яко Архангел. И воцарится <…> на тысячу годов, <…> царство возстанет, когда от Адама будет семь тысяч и триста и пятьдесят годов, в то убо время воцарятся <…> вси избранные его и вси святые его. И процарствуют с ним тысячу и пятьдесят годов, и будет в то время по всей земли стадо едино и пастырь в них един: в них же вся благая и вся преблагая, вся святая и вся пресвятая, вся совершенная и вся пресовершенная. И процарствуют тако <…>, как выше сказана, тысячу и пятьдесят годов, и будет в то время от Адама восемь тысяч и четыреста годов, потом же мертвые возстанут и живые обновятся, и будет всем решение и всем разделение: которые воскреснут в жизнь вечную и в жизнь безсмертную, а которые предадятся смерти и тлению и в вечную погибель, а прочая о сем в других книгах. А мы ныне возвратимся на первое и окончаем жизнь и житие отца Авеля. Его жизнь достойна ужаса и удивления. Родители его бяша земледельцы, а другое у них художество коновальная работа, научили тому ж своего отрока отца Авеля. Он же о сем мало внимаша, а больше у него внимание о Божестве и о божественных судьбах, сие желание ему от юности его, еще от чрева матери своея: и совершися то ему в нынешние года. Ныне ему от рождения девять на десять годов. И пойдя он с сего года в южные страны и в западные, а потом в восточные и в прочие грады и области: и хождаша тако странствуя девять годов. Наконец же сего пришел в самую северную страну, и вселился там в Валаамский монастырь, который Новгородской и Санктпетербургской епархий, Сердобольской округи. Стоит сей монастырь на острову на Ладожском озере, от мира весьма удален. В то время в нем был начальник игумен Назарей: жизни духовной и разум в нем здравый. И принял он отца Авеля в свой монастырь как должно, со всякою любовию, дал ему келью и послушание и вся потребная; потом же приказал ему ходить, вкупе с братиею, в церковь и в трапезу, и во вся нужная послушания.

Отец же Авель пожил в монастыре токмо один год, вникая и присматривая всю монастырскую жизнь и весь духовный чин и благочестие. И видя во всем порядок и совершенство, как в древле было в пустынных монастырях, и похвали о сем Бога и Божью Матерь.

ЗАЧАЛО ВТОРОЕ

Посему ж отец Авель взял от игумена благословение и отыде в пустыню; которая пустыня на том же острову недалеча от монастыря, и вселился в той пустыне един и соединим. А в них же и между их, сам Господь Бог Вседержитель, вся в них исправляя, и вся совершая, и всему полагая начало и конец и всему решение: ибо Он есть вся и во всех и вся действуя. И начал отец Авель в той пустыни прилагать труды ко трудам, и подвиг к подвигу, и явися от того ему многия скорби и великия тяжести, душевныя и телесныя. Попусти Господь Бог на него искусы, великие и превеликие, и едва в меру ему понести, посла на него темных духов множество и многое: да искусится теми искусами яко злато в горниле. Отец же Авель, видя над собою таковое приключение, и нача изнемогать и во отчаяние приходить; и рече в себе: «Господи помилуй и не введи меня во искушение выше силы моея». Посему же отец Авель нача видеть темных духов и с ними говорить, спрашивая их: кто их послал к нему? Они же отвещаваху к нему и рекоша: «нас послал к тебе тот, кто и тебя в сие место послал». И много у них было разговора и спора, но ни что же их успе, а токмо то в срамоту себе и на поругание: отец Авель показался над ними страшный воин. Господь же видя раба своего таковую брань творяща с безшютными духами и рече к нему, сказывая ему тайная и безвестная, и что будет ему и что будет всему миру: и прочая таковая многая и множество. Темныя же духи ощутили сие, яко сам Господь Бог беседует со отцем Авелем; и бысть вси невидимы во мгновения ока: ужасошася и бежаша. Посему ж взяли отца Авеля два духа… (Далее составитель жития Авеля рассказывает как он от высших сих получил великий дар прорицания судеб будущего)… и рекоша ему: «буди ты новый Адам, и древний отец Дадамей, и напиши яже видел еси: и скажи яже слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим, и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наша наказания. Тем и скажи и напиши.» И прочая таковая многая к нему глаголаша.

ЗАЧАЛО ТРЕТЬЕ

Отец же Авель пришед в себя, и нача с того время писать и сказывать, что вместно человеку; сие ему видение было в тридесятое лето жизни его и совершилось в тридесять годов. Странствовать он пошел двадцати годов, на Валаам пришел двадцати и осьми годов; тот год был от Бога Слова — тысяча и семьсот восемьдесят и пять, месяц октябрь, по солнечным первое число. И случися сие ему видение, дивное видение и предивное одному в пустыне — в лето от Адама семь тысяч и двести девяносто и в пятом году, месяца ноября по солнечным в первое число, с полунощи и продолжалась как не меньше тридесяти часов. С того убо время начал писать и сказывать что кому вместно. И велено ему выйти из пустыни в монастырь. И пришел он в монастырь того ж года, месяца февраля в первое число и вшел в церковь Успения Пресвятыя Богородицы. И стал посреде церкви весь исполнен умиления и радости, взирая на красоту церковную и на образ Божия Матери…… (Далее рассказывается новое видение, будто бы осенившее Авеля, причем будто бы необъяснимая сила) <…> внидя во внутренняя его; и соединился с ним, якобы един….человек. И нача в нем и им делать и действовать, якобы природным своим естеством; и дотоле действоваша в нем, дондеже всему его изучи и всему его научи <…> и вселися в сосуд, который на то уготован еще издревле. И от того время отец Авель стал вся познавать и вся разумевать: (неведомая сила) наставляя его и вразумляя всей мудрости и всей премудрости. Посему ж отец Авель вышел из Валаамского монастыря, тако ему велено действом (той силы), _ сказывать и проповедывать тайны Божий и судьбы его. И ходил он тако по разным монастырям и пустыням девять _ годов, обошел многия страны и грады, сказывал и проповедовал волю Божию и страшный суд Его. Наконец же того время, пришел он на реку Волгу. И поселился в монастырь Николая Чудотворца, званием той монастырь Бабайки, Костромской епархии. В то время настоятель в той обители был именем Савва, жизни простой; послушание в той обители было отцу Авелю: в церковь ходить и в трапезу, и в них петь и читать, а между тем писать и слагать, и книги сочинять. И написал он в той обители книгу мудрую и премудрую, … в ней же написано о царской фамилии. В то время царствовала в Российской земле Вторая Екатерина; и показал ту книгу одному брату, имя ему отец Аркадий; он же ту книгу показал настоятелю той обители. Настоятель же собрал братию, и сотвориша совет: ту книгу и отца Авеля отправить в Кострому, в духовную консисторию, и бысть тако отправлен. Духовная же консистория: архимандрит, игумен, протопоп, благочинный и пятый с ними секретарь — полное собрание, получили ту книгу и отца Авеля. И вопросили его он ли ту книгу писал? И от чего взял писать, и взяли с него сказку, его дело то и отчего он писал; и послали ту книгу и при ней сказку ко своему архиерею. В то время в Костроме был архиерей-епископ Павел. Егда ж получил епископ Павел ту книгу и при ней сказку, и приказал отца Авеля привесть пред себя; и сказал ему: «сия твоя книга написана под смертною казнию». Потом повелел его отправить в губернское правление и книгу его с ним. И бысть тако отправлен отец Авель в то правление, и книга его с ним, при ней же и рапорт.

ЧАСТЬ II. ЗАЧАЛО ЧЕТВЕРТОЕ

Губернатор же и советники его приняли отца Авеля и книгу его и видеша в ней мудрая и премудрая, а наипаче написано в ней царския имена и царския секреты. И приказали его на время отвезть в костромской острог. Потом отправили отца Авеля и книгу его с ним на почтовых в Санкт-Петербург в сенат; с ним же для караула прапорщик и солдат. И привезен бысть прямо в дом генерала Самойлова; в то время он был главнокомандующий всему сенату. Приняли отца Авеля господин Макаров и Крюков. И доложили о том самому Самойлову. Самойлов же разсмотрел ту отца Авеля книгу, и нашел в ней написано: якобы государыня Вторая Екатерина, лишится скоро сей жизни. И смерть ей приключится скоропостижная, и прочая таковая написано в той книге. Самойлов же видя сие, и зело о том смутился; и скоро призвал к себе отца Авеля. И рече к нему с яростию глагола: «како ты злая глава смел писать такие титлы на земнаго бога!» и удари его трикраты по лицу, спрашивая его подробну: кто его научил такие секреты писать, и отчего взял такую премудрую книгу составить? Отец же Авель стояша перед ним весь в благости, и весь в божественных действах. И отвещавая к нему тихим гласом и смиренным взором; рече: меня научил писать сию книгу тот, кто сотворил небо и землю, и вся яже в них: тот же повелел мне и все секреты составлять. Самойлов же сие слыша, и вмени вся в юродство; и приказал отца Авеля посадить под секрет в тайную; а сам сделал доклад самой государыне. Она же спросила Самойлова, кто он (Авель) такой есть и откуда? Потом приказала отца Авеля отправить в Шлюшенбургскую крепость, — в число секретных арестантов, и быть тамо ему до самой смерти живота своего. Сие дело было в лето от Бога Слова — тысяча и семь сот и девяноста в шестом году, месяца февраля и марта с первых чисел. И бысть тако заключен отец Авель в ту крепость, по имянному повелению государыни Екатерины. И был он там всего время — десять месяцев и десять дней. Послушание ему было в той крепости: молиться и поститься, плакать и рыдать и к Богу слезы проливать, сетовать и воздыхать и горько рыдать; при том же ему еще послушание, Бога и глубину его постигать. И проводи тако время отец Авель в той Шлюшенской крепости, до смерти государыни Екатерины. И после того еще содержался месяц и пять дней. Потом же егда скончалась Вторая Екатерина, а вместо ей воцарился сын ея Павел, и нача сей государь исправлять что ему должно; генерала Самойлова сменил. А вместо его поставлен князь Куракин. И нашлась та книга в секретных делах, — которую написал отец Авель; нашел ее князь Куракин и показал ту книгу самому государю Павлу. Государь же Павел скоро повелел сыскать того человека, который написал ту книгу и сказано ему: тот человек заключен в Шлюшенской крепости, в вечное забвение. Он же немедля послал в ту крепость самого князя Куракина разсмотреть всех арестантов; и спросить их лично, кто за что заключен, и снять со всех железныя оковы. А монаха Авеля взять в Петербург, к лицу самого государя Павла. И бысть тако. Князь Куракин вся исправил и вся совершил: с тех со всех арестантов снял железныя оковы, и сказал им ожидать милость Божию, а монаха Авеля представил во дворец к самому его величеству императору Павлу.

ЗАЧАЛО ПЯТОЕ

Император же Павел принял отца Авеля во свою комнату, принял его со страхом и радостию и рече к нему: «Владыко отче благослови меня и весь дом мой: дабы ваше благословение было нам во благое». Отец же Авель на то отвеща к нему: «Благословен Господь Бог всегда и во веки веков». И спросил у него (царь), что он желает: в монастырь ли быть монахом, или избери род жизни какую другую. Он же паки к нему отвещал и глагола: «Ваше величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом, и служить Богу и Божеству его». Государь же Павел поговорил с ним еще что нужно и спросил у него по секрету: что ему случится; потом тому ж князю Куракину приказал отвесть (Авеля) в Невский монастырь, в число братства. И по желанию его облечь в монашество, дать ему покой и вся потребная, приказано сие дело выполнить митрополиту Гавриилу от самаго государя Павла, чрез князя Куракина. Митрополит же Гавриил видя такое дело, и со страхом удивися вкупе же и ужасеся. И рече к отцу Авелю: будет вся исполнено по вашему желанию; потом облече его в черное одеяние и во всю славу монашества, по имянному повелению самаго государя; и приказал ему митрополит вкупе с братиею ходить в церковь и в трапезу, и на вся нужная послушание. Отец же Авель пожил в Невском монастыре токмо един год; потом паки и абие пошел в Валаамский монастырь, по докладу (т. е. с разрешения государя) Павла, и составил там другую книгу, подобну первой, еще и важнее, и отдал ее игумену отцу Назарию, он же показал ту книгу своему казначею и прочим братиям и сотвориша совет послать ту книгу в Петербург митрополиту. Митрополит же получил ту книгу, и видя в ней написано тайная и безвестная, и ничто же ему понятна; и скоро ту книгу послал в секретную палату, где совершаются важные секреты, и государственные документы. В той палате начальник господин генерал Макаров. И видя сей Макаров ту книгу, и в ней написано вся ему непонятная. И доложил о том генералу, который управляет весь сенат; той же доложи самому государю Павлу. Государь же повелел взять с Валаама отца Авеля, и заключить его в Петропавловскую крепость. И бысть тако. Взяли отца Авеля из Валаамского монастыря, и заключили в ту крепость. И был он Авель там, дондеже государь Павел скончался, а вместо его воцарился сын его Александр. Послушание отцу Авелю было в Петропавловской крепости тоже самое, что ему было в Шлюшенбурской крепости, тож самое время и сидел там: десять месяцев и десять дней. Егда ж воцарился государь Александр, и приказал отца Авеля отправить в Соловецкой монастырь: в число оных монахов, но токмо за ним иметь присмотр; потом и свободу получил. И был он на свободе един год и два месяца, и составил еще третию книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год. И дошла та книга до самаго императора Александра. И приказано монаха Авеля абие заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию.

И был отец Авель всего время в Соловецкой тюрьме десять годов и десять месяцев, а на воле там жил — един год и два месяца: и того всего время он препроводил в Соловецком монастыре ровно двенадцать годов. И видел в них добрая и недобрая, злая и благая, и всяческая и всякая: еще ж такия были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать нельзя. Десять раз был под смертию, сто раз приходил во отчаяния; тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих искусов было отцу Авелю число многочисленное и число безчисленное. Однако благодатию Божиею, ныне он, слава Богу, жив и здоров, и во всем благополучен.

ЗАЧАЛО ШЕСТОЕ

Ныне от Адама семь тысяч и триста и двадесятый год, а от Бога Слова тысяча и восемь сот и второй на десять. И слышим мы в Соловецком монастыре, яко бы южный царь или западный, имя ему Наполеон, пленил грады и страны и многия области, уже и в Москву вшел. И грабит в ней и опустошает все церкви и вся гражданская, и всяк взывая: Господи помилуй и прости наше согрешение. Согрешихом пред Тобою, и несть достойны нарекатися рабами Твоими; попустил на нас врага и губителя, за грех наш и за беззакония наша! и прочая таковая взываху весь народ и вси людие. В тож самое время, когда Москва взята, вспомни сам государь пророчество отца Авеля; и скоро приказал князю Голицыну, от лица своего написать письмо в Соловецкой монастырь. В то время начальник там был архимандрит Илларион; написано письмо таким образом: «монаха отца Авеля выключить из числа колодников, и включить его в число монахов, на всю полную свободу». Еще ж приписано: «ежели он жив и здоров, то ехал бы к нам в Петербург: мы желаем его видеть и с ним нечто поговорить». Тако написано от лица самаго государя, а архимандриту приписано: «дать отцу Авелю на прогон денег, что должно до Петербурга и вся потребная». И пришло сие имянное письмо в Соловецкой монастырь в самый Покров, месяца октября в первое число. Архимандрит же егда получил таковое письмо, и видя в ней тако написано, и зело тому удивися, вкупе же и ужасеся. Зная за собою, что он отцу Авелю многия делал пакости и во одно время хотел его совершенно уморить, — и отписал на то письмо князю Голицыну, таким образом: — «ныне отец Авель болен и не может к вам быть, а разве на будущий год весною», и прочая таковая. Князь же Голицын егда получил письмо от Соловецкого архимандрита, и показал то письмо самому государю. Государь же приказал сочинить имянной указ святейшему Синоду, и послать тому ж архимандриту: чтобы непременно монаха Авеля выпустить из Соловецкаго монастыря, и дать ему пашпорт во все российские города и монастыри; при том же что бы он всем был доволен, платьем и деньгами. И видя архимандрит имянной указ, и приказал с него отцу Авелю написать пашпорт, и отпустить его честно со всяким довольством; а сам сделался болен от многия печали: порази его Господь лютою болезнию, тако и скончался. Сей Илларион архимандрит уморил невинно двух колодников, посадил их и запер в смертельную тюрьму, в которой не токмо человеку жить нельзя, но и всякому животному невместно: перьвое в той тюрьме темнота и теснота паче меры, второе — голод и холод, нужа и стужа выше естества; третие дым и угар и сим подобная, четвертое и пятое в той тюрьме — скудостию одежд и в пищи, и от солдат истязание и ругание, и прочая таковая ругательство и озлобление многое и множество. Отец же Авель вся сия слыша и вся сия видя. И нача говорить о том самому архимандриту, и самому офицеру, и всем капралам, и всем солдатам, рече к ним и глагола: «дети, что тако делаете неугодная Господу Богу, совсем противная Божеству Его? Аще непрестаните от злаго таковаго начинания, то вскоре вси погибните злою смертию и память ваша потребиться от земли живых, чада ваша осиротеют, и жены ваши останутся вдовицами!» Они же сия слышаху от отца Авеля такия речи; и зело на него возропташа и сотвориша между собою совет уморить его. И посадили его в теж самыя тяжкия тюрьмы. И был он там весь великий пост, моляся Господу Богу и призывая имя Святое Его; весь в Бозе и Бог в нем; покры его Господь Бог благодатию Своею, и Божеством Своим от всех врагов его. После же того вси погибоша враги отца Авеля и память их погибе с шумом; и остался он един и Бог с ним. И нача отец Авель петь песнь победную и песнь спасительную и прочая таковая.

ЧАСТЬ III. ЗАЧАЛО СЕДЬМОЕ

Посему ж отец Авель взял пашпорт и свободу, во все Российские города и монастыри, и в прочия страны и области. И вышел из Соловецкаго монастыря месяца июния в первое число. Год тот был от Бога Слова — тысяча и восемьсот и третий на десять. И пришел в Петербург прямо ко князю Годицыну, имя ему и отечество Александр Николаевич, господин благочестив и боголюбив. Князь же Голицын видя отца Авеля, и рад бысть ему до зела; и нача вопрошать его о судьбах Божиих и о правде Его, отец же Авель начал ему сказавать вся и обо всем, от конца веков и до конца. И от начала времен до последних; он же слыша сия и ужасеся и помысли в сердце другое; потом послал его к митрополиту явиться ему благословиться от него: отец же Авель сотворил тако. Пришел в Невский монастырь, и явился митрополиту Амвросию; и рече ему: «благослови владыко святый раба своего и отпусти его с миром и со всякою любовию». Митрополит же увидел отца Авеля, и слыша от него такия речи и отвещал к нему: «благословен Господь Бог Израилев, яко посети сотвори избавление людям Своим и рабу Своему монаху Авелю». Потом благослови его и отпусти, и рече к нему, «буди с тобою во всех путех твоих Ангел Хранитель»; и прочая таковая изрече и отпусти его с великим довольством. Отец же Авель, видя у себя пашпорт и свободу во все края и области, и потече из Петербурга к югу и к востоку, и в прочия страны и области. И обошед многая и множество. Был в Цареграде и в Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же паки возвратился в Российскую землю: и нашел такое место, где вся своя исправил и вся совершил. И всему положил конец и начало, и всему начало и конец; там же и жизнь свою скончал: пожил на земли время довольно, до старости лет своих. Зачатия ему было месяца июния, основания сентября; изображения и рождения, месяца декабря и марта. Жизнь свою скончал месяца генваря, а погребен февраля. Тако и решился отец наш Авель. Новый страдалец… Жил всего время — восемьдесят и три года и четыре месяца. В дому отца своего жил девять на десять годов. Странствовал девять годов, потом в монастырях девять годов; а после того еще отец Авель проводи десять годов и семь на десять годов: десять годов проводи в пустынях и в монастырях, и во всех пространствах; а семь на десять годов отец Авель препроводи жизнь свою — в скорбях и в теснотах, в гонениях и в бедах, в напастях и в тяжестях, в слезах и в болезнях, и во всех злых приключениях; еще ж сия жизнь ему была семь на десять годов: в темницах и в затворах, в крепостях и в крепких замках, в страшных судах, и в тяжких испытаниях; в том же числе был во всех благостях и во всех радостях, во всех изобильствах и во всех довольствах. Ныне же отцу Авелю дано пребывать во всех странах и во всех областях, во всех селах и во всех городах, во всех столицах и во всех пространствах, во всех пустынях и во всех монастырях, во всех темных лесах, и во всех дальних землях; ей тако и действительно: а ум его ныне находится и разум — во всех твердях… во всех звездах и во всех высотах, во всех царствах и во всех государствах… в них ликуя и царствуя, в них господствуя и владычествуя. Сие верное слово и действительное. Посему ж и выше сего, дух Дадамей и плоть его Адамия родится существом… И будет тако всегда и непрестанно и тому не будет конца, ей тако. Аминь.

Из русской простонародной жизни, иногда из самой темной среды ее, не раз выступали на свет Божий люди с несокрушимою верою в свои убеждения, гласно выражаемые без страха, до самоотвержения. Таинственная душевная напряженность и странные толки этих людей затрагивали не только житейскую обстановку, но шли и дальше. Бедный дворянин Тверитинов является с протестом против Петра 1-го и письменную жалобу на него Богу кладет, в присутствии государя, в церкви, на паникадило перед святою иконою. Тамбовский крестьянин Кондратий Селиванов создает целое вероучение, совращает множество людей в скопчество и в течение слишком полувека простирает свое влияние на все сословия и на всю Россию. Донской неграмотный казак борется почти два года с Екатериною и потрясает основами России. Эти люди, при всей нелепости, безобразии и нередко чудовищности умонастроения своего, конечно заслуживают изучения психологического. Они остаются яркими пятнами на исторической картине нашего бытописания, и не обращать на них внимания невозможно.

Монах Авель проявил тоже замечательную душевную силу, но он ограничивался одними предсказаниями и оставил несколько мистически-литературных произведений о творении мира и человека — смесь библейских сказаний с собственными добавлениями, часто непонятными. Наполненные вставками из Священного Писания, они конечно занимали простой народ вроде так называемого «Сна Богородицы», который хранился у русских людей как талисман и драгоценность: переписчики брали за него хорошие деньги. Темные слухи об Авеле и его прорицаниях до сих пор ходят по России. Несомненно, что он предвещал кончину Екатерины и Павла, а потом разорение Москвы неприятелем. Несколько сведений о нем и сами его произведения напечатаны в «Русской Старине» 1875 (I, 414 и 815). Но и самое делопроизводство о нем сохранилось под заглавием: «Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василии Васильеве, находившимся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, и потом названном Авелем и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года 67 листов». Дело это отослано было 29-го августа 1812 года к министру юстиции Дмитриеву по предложению его, а в 1815 году возвращено в архив от министра юстиции Трощинского. Представляем извлечение из этого дела.

Авель родился в 1757 году в Тульской губернии Алексинского уезда, в деревне Акуловой, и происходил из Нарышкинских крестьян. С раннего возраста он начал странствовать по разным местам и постригся в Валаамском монастыре Новгородской епархии. Из этого монастыря он отошел в пустынь, а потом достиг реки Волги и вселился в монастырь Николая чудотворца, прозываемый Бабаевским, тот самый, где недавно скончался памятный Москве преосвященный Леонид. Вот тут-то он и написал те тетради, которые наделали ему столько бед и хлопот и содержание которых выяснится ниже.

Владимирский и Костромской генерал-губернатор генерал-поручик Заборовский, письмом к графу А. Н. Самойлову от 19-го февраля 1796 года, сообщил секретно, что преосвященный Павел, епископ Костромской и Галицкий, прислал Авеля в Костромское наместническое правление с сочиненною им книгою и его собственноручным показанием. «Для извлечения признания от сего сумасброда и злодея, не имеет ли он участников, сделан был ему новый допрос секретно правителем наместничества, но без всякого успеха, кроме темного показания о некоем еврее Феодоре Крюкове, которого Авель признавал Мессиею и которого он видел в Орле». Авеля, закованного в железы, сочиненную им книгу и два допроса, сделанные ему преосвященным Павлом и генералом Заборовским, препроводили в Петербург под крепким и строгим караулом прапорщика Масленикова и одного унтер-офицера.

Авель говорил епископу Павлу, что книгу свою писал сам, не списывал, а сочинял из видения, ибо, будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, равно как бы Павел апостол, восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал, но никому своего сочинения не разглашал. С церковью во всех догматах он согласен и никакого сумнения и раздора не имеет. Предтечею Роговым именовал он себя и то писал о себе также по тому видению. Касательно же на 16 странице написанных им имен, разумеется они царские и на обороте той страницы сии речи: «ныне ей есть от рождения свыше шестидесяти, а егда муж ея даде ей власть, свыше трех десяти годов» и далее, поминал он о владеющей ныне государыне императрице Екатерине Алексеевне. Все оное видел он при восхищении его на небо. Однако же все это за истину не утверждает, поелику относить может сие к искушению вражескому.

Епископ Костромской, находя в книге Авеля ересь, полагал, что за это, на основании указа 1737 года 14 ноября, его следовало бы предать светскому суду; но как в книге своей он приводит дерзостный и вредный толк об особе императрицы и о ее царском роде, в чем заключается секрет важный, относящийся до первых двух пунктов, то, сняв с Авеля монашеское одеяние (на основании указа 1762 года октября 19-го) для исследования и поступления по законам, епископ за караулом представил его в Костромское наместническое правление.

В Валаамском монастыре было ему видение, что ожидаемый жидами Мессия уже явился и что найдет его в Орле между торгующими Жидами под именем Феодора Крюкова; по сему видению Авель пошел в Орел и отыскал названного Крюкова, разговаривал с ним о Священном Писании и получил от него приглашение еще свидеться в том же году в Киеве. Воротился Авель опять в Валаам, отсюда предпринял поход в Царь-град через города Орел, Сумы, Харьков, Полтаву, Кременчуг и Херсон. Через все помянутые места проходил он с плакатным пашпортом. Из Херсона съехал в Царь-град морем с одним достаточным херсонским греком.

Все вышеизложенное было прислано графу Самойлову вместе с Авелем, при котором найдено денег 1 рубль 18 копеек. В это время у Екатерины уже готовы были бумаги о предоставлении престолонаследия великому князю Александру Павловичу.

6 декабря 2016 года исполнится 10 лет со дня упокоения архимандрита Авеля (Македонова), коренного рязанца. Через всю земную жизнь отец Авель пронес неугасимый огонь веры Христовой и пламя этой веры он передавал всем тем, кто служил рядом с ним, для кого он стал наставником, кто прибегал к его духовной помощи, молитвенной поддержке в сложные периоды своей жизни, его многочисленной пастве.

Архимандрит Авель (Николай Николаевич Македонов) родился 21 июня 1927 года в семье благочестивых крестьян с. Никуличи под Рязанью (ныне село входит в черту города). В 1942 году окончил семилетнюю школу. В те годы, как вспоминал отец Авель, он пешком ходил из своего тогда пригородного села на богослужения в рязанский кладбищенский храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», в то время единственный действующий в Рязани – все остальные были закрыты. С детства он мечтал стать монахом, и его стремление было угодно Господу. Подростком был у архиепископа Рязанского Алексия (Сергеева) иподиаконом. Затем в 1944 году на Рязанскую кафедру был назначен епископ Димитрий (Градусов). У нового владыки юноша тоже начал иподиаконствовать, вместе со своим другом – Борисом Ротовым, будущим митрополитом Никодимом, Ленинградским и Новгородским. Владыка Димитрий стал их духовным наставником. 6 ноября 1945 года владыка рукоположил Николая в сан диакона, а 23 ноября того же года совершил его монашеский постриг с именем Авеля – в честь праведного Авеля. 24 января 1947 года иеродиакон Авель был рукоположен во иеромонаха с возложением набедренника и назначен вторым священником к Георгиевскому храму села Городище Рыбновского района, в котором прослужил до февраля 1950 года.

Георгиевский храм в селе Городище
Гонения на Церковь продолжались, и молодой иеромонах Авель был вынужден покинуть Рязанскую епархию: он перевелся в Ярославскую епархию к своему духовному наставнику – архиепископу Димитрию (Градусову). Таким образом, в 1950 году начался 10-летний период служения отца Авеля на древней Ярославской земле.

Вначале он получил должность настоятеля храма во имя св. царевича Димитрия в Угличе (февраль – июнь 1950 г.), затем – Смоленской церкви в селе Феодоровское (1950 – 1955 гг.), позже состоял клириком ярославского кафедрального Феодоровского собора (1955 – 1960 гг.). Сердце отца Авеля всегда переполняла любовь к ближним, и люди, знавшие его, – собратия-священнослужители, прихожане – отвечали ему такой же искренней любовью. Его ревностное служение на ниве Господней было отмечено церковными наградами: в 1953 г. он был удостоен сана игумена, в 1958 г. награжден палицей. На Ярославской земле он стал схимником.

4 апреля 1956 года игумен Авель вместе епископом Угличским, викарием Ярославской епархии, Исаией (Ковалевым) совершал постриг архиепископа Димитрия, который с 31 июля 1954 года пребывал на покое, и состояние здоровья которого резко ухудшилось, в великую схиму с именем Лазаря. Тогда же состоялся постриг в великую схиму и игумена Авеля – с именем Серафим – в честь прп. Серафима Саровского.

10 апреля 1956 года схиархиепископ Лазарь (Градусов), духовный наставник о. Авеля, тихо скончался и был погребен на ярославском кладбище на Туговой горе. Отпевание почившего иерарха совершили архиепископ Ивановский Венедикт, епископ Угличский Исаия, 25 священников и шесть диаконов; среди них был и игумен Авель (Македонов), провожавший приснопамятного владыку в жизнь вечную.

Годы, в которые о. Авель служил в Ярославской епархии, были периодом «хрущевских» гонений на Церковь – новой яростной богоборческой волны против Русской Православной Церкви: Хрущев обещал «показать по телевизору последнего попа».

Плодотворная пастырская деятельность игумена Авеля не осталась незамеченной со стороны соответствующих органов советской власти.

Плодотворная пастырская деятельность игумена Авеля не осталась незамеченной со стороны соответствующих органов советской власти. Против него в ярославской прессе была организована клеветническая кампания. Она не достигла своей цели, но уполномоченный Совета по делам религии Ярославской области потребовал немедленного удаления о. Авеля из Ярославской епархии.

В апреле 1960-го игумен Авель вернулся на родную Рязанскую землю и почти до конца года состоял клириком Христорождественского храма с. Борец Сараевского района, а в декабре получил назначение клириком кафедрального Борисо-Глебского собора. В 1963 году игумен Авель был удостоен Патриаршей награды – креста с украшениями; в 1965 г. – сана архимандрита; в 1968 г. – права служения Божественной литургии с отверстыми Царскими вратами до Херувимской песни. В 1969 году архимандрит Авель был назначен настоятелем Борисо-Глебского собора.

17 февраля 1970 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I направляет архимандрита Авеля на Афон для несения монашеского послушания в Пантелеимоновом русском монастыре. На следующий день, 18 февраля, о. Авель был награжден правом совершения Божественной литургии с отверстыми Царскими вратами до молитвы «Отче наш».

Пантелеимонов монастырь на Афоне

18 января 1971 года, после упокоения архимандрита Илиана, настоятеля Пантелеимонова монастыря, архимандрит Авель был избран по жребию новым игуменом обители. Официальная интронизация с участием представителей Священного Кинота 20 афонских монастырей и гражданских чиновников Святой горы состоялась через 4 года – в 1975-м.

В 1970-е годы архимандрит Авель продолжал служение на Святой горе (это послушание для о. Авеля продолжалось почти 9 лет). Тогда он был награжден орденом Болгарской Православной Церкви святителя Климента Охридского, орденом св. равноапостольного князя Владимира II и III степеней.

В 1979 году архимандрит Авель покинул Афон для того, чтобы проводить в последний путь митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима (Ротова), своего друга с детских лет. Но на Афон ему вернуться не было суждено: «власти» из СССР его не выпустили. 29 июня 1979 года архимандрит Авель (Македонов) был вновь принят в клир Русской Православной Церкви, вернулся в Рязанскую епархию и получил назначение в кафедральный Борисо-Глебский собор г. Рязани в качестве почетного настоятеля; он стал также епархиальным духовником.

В 1980 году архимандрит Авель был награжден орденом прп. Сергия Радонежского III степени; в 1985 году удостоен права служения с жезлом; в 1987 году награжден орденом прп. Сергия Радонежского II степени. Архимандрит Авель дважды участвовал в Поместных Соборах Русской Православной Церкви (в 1988 и 1989 гг.). С 1988 года состоял постоянным членом Епархиального совета.

Архимандрит Авель (Македонов) – игумен Пантелеимонова монастыря

16 мая 1989 года архимандрит Авель получил новое послушание: постановлением Священного Синода его назначили наместником Иоанно-Богословского мужского монастыря в с. Пощупово Рыбновского района Рязанской области, только что возвращенного Русской Православной Церкви. Большая часть монастырских построек некогда цветущей обители в то время лежала в руинах. За последующие 15 лет один из древнейших монастырей Рязанской земли преобразился: возродилась иноческая жизнь, установлено продолжительное и благолепное богослужение, отреставрированы, благоукрашены и освящены храмы, которые стали местом пребывания множества православных святынь – святых мощей угодников Божиих, как русских, так и вселенских, чтимых икон, в том числе написанных в XIX столетии на Афоне, других церковных и исторических реликвий; все жилые и хозяйственные постройки на территории обители, а также святой источник, который привлекает православных изо всех уголков России, были приведены в должный порядок. Святая обитель стала центром многочисленного паломничества.

Архимандрит Авель много сил отдал возрождению обители, ее процветанию. Его усердное служение в период управления Иоанно-Богословским монастырем было отмечено Священноначалием Русской Православной Церкви многими наградами, в том числе: орденом св. блгв. князя Даниила Московского III степени (1993 г.); Патриаршей грамотой (1995 г.); орденом прп. Сергия Радонежского III степени (2003 г.). 11 августа 2000 года о. Авель был удостоен государственной награды Российской Федерации – медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

25 марта 2004 года Священный Синод удовлетворил просьбу архимандрита Авеля о его уходе на покой в связи с преклонным возрастом и по состоянию здоровья, выразив благодарность за понесенные им труды по возрождению Иоанно-Богословского мужского монастыря. 2005 год для него был ознаменован важной юбилейной датой – 60-летием служения в священном сане. В мае 2006 года архимандриту Авелю было присвоено звание «Почетный гражданин г. Рязани». Старец очень любил родную землю Рязанскую и людей, здесь живущих.

Архимандрит Авель (Македонов, в схиме Серафим), насельник Свято-Иоанно-Богословского монастыря, мирно отошел ко Господу на 80-м году жизни в 5 часов утра 6 декабря 2006 года после тяжелой продолжительной болезни. Кончина всеми горячо любимого и уважаемого отца Авеля повергла в скорбь и многочисленных чад его, и всех, кому посчастливилось на своем жизненном пути встретиться с ним. Многие опирались в своей духовной жизни на его опыт, глубокую житейскую мудрость, неизменную любовь к ближним. В его лице все они имели и наставника, и молитвенника.

9 декабря клирики Рязанской епархии, многочисленные духовные чада архимандрита Авеля, все те, кто знали, любили, уважали его, рязанская паства приехали в Иоанно-Богословский монастырь дать последнее целование почившему старцу, проводить его в последний земной путь, помолиться об упокоении его души в обителях Отца Небесного.

Архимандрит Авель прошел нелегкий путь служения Церкви и Отечеству. О нем всегда в сердцах людей будет хранится добрая память. Все верят, что подвиг его жизни во Христе исходатайствовала приснопамятному рязанскому старцу у Господа блаженное упокоение.

Монахиня Мелетия (Панкова),

заслуженный работник культуры РФ

«Я считаю себя самым счастливым человеком, - говорил архимандрит Авель, - потому что родился на Рязанской земле. Сколько она дала святых, сколько знаменитых людей - учёных, художников, писателей - здесь выросло! Рязанская земля - благодатная земля».

Вот на такой земле и родился Николай Николаевич Македонов - будущий благодатный старец архимандрит Авель, настоятель Иоанно - Богословского монастыря. Родился он 21 июня 1927 года в селе Никуличи.

В старце, который образно предсказал будущую жизнь Николая Македонова, отец Авель впоследствии узнал апостола Иоанна Богослова, точно как в материнском сне изображённого на старинной монастырской иконе.

«Я родился в большой крестьянской семье еще до коллективизации. Бабушка всем управляла, дедушки не было. Семья была очень трудолюбивая, православная, с традициями. Ходили на молебен и в Николо-Радовицкий монастырь, и в Иоанно-Богословский. Как хорошо, благодать, а в Богословском монастыре - это рай. У бабушки, отцовой матери, было семеро человек детей, потом она взяла еще четверых. Муж у неё молодым умер. Она не сломалась, вела всё хозяйство. Её действительно уважали. Я никогда не слышал, чтобы грубо кто бабушке ответил. Все показывали дружелюбие, любовь. Имена-то даже были ласкательные: Настюшка, Грунятка. Учитель лучший - это семья. Иногда, кажется, ребенку говоришь, а у него - мимо ушей. Но он это складывает, как в копилку. Запоминает, как в семье заведено. Все были заняты работой: все - наше, и нужно работать от зари до зари».

Школу села Никуличи Николай Македонов стал посещать с восьми лет. Однажды Николаю и его одноклассникам объявили, что их будут принимать в пионеры. И когда мальчику вручили красный пионерский галстук, предупредили, чтобы он снял с себя нательный крестик. На следующий Коля сдал галстук обратно. Его хотели исключить из школы, но за него заступилась учительница: «Если такого ученика изгонят из школы, - сказала она, - то я сама уйду вместе с ним». Из школы Николай вынес всё самое лучшее, что мог в ней получить. Образцы возвышенности души он видел в произведениях Достоевского, Пушкина, Лермонтова, Тютчева.

В 1942 году окончил семилетнюю рабочую школу №1 г. Рязани. В эти годы, как вспоминал отец Авель, он ходил на богослужения в рязанский кладбищенский Скорбященский храм, в то время единственный в Рязани - все остальные были закрыты. Там Коля Македонов познакомился с Борей Ротовым - будущим митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом. Со службы они часто ходили вместе в село Никуличи. Однажды у мальчиков зашёл разговор о том, кто из них кем хотел бы стать в будущем. Коля признался, что с детства мечтает стать схимонахом. Боря же мечтал как можно больше пользы приносить русской Церкви. Их желания практически исполнились. Впоследствии Коля Македонов постригся в схиму с именем Серафим, а Борис Ротов стал право рукой Патриарха на посту председателя внешних церковных сношений. На протяжении всей жизни они помогали друг другу, поддерживали в преодолении житейских трудностей.

Мальчики пережили все ужасы и лишения минувшей войны: отцы на фронте, голод и холод, забота о хлебе насущном и ранний труд в связи с этим уже в детские годы. «Несколько раз, - вспоминал митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, - я слышал от владыки Никодима трогательный рассказ, врезавшийся в его детское сознание и относящийся к периоду войны. Враг подходил к Рязани. В храме Скорбящей иконы Божией Матери служился ежедневно молебен о победе и читалась молитва святителю Василию Рязанскому, покровителю нашего края. И в самый критический момент, когда уже не было у людей надежды на спасение от овладения городом фашистами, среди верующих в храме распространился слух, что явившийся святитель Василий сказал, что не отдаст своего родного города и народа на поругание врагу. Так оно и случилось!». Мальчики во время службы в Скорбящей церкви помогали владыке Димитрию, он считал их своими духовными чадами.

Коля был на два года старше, и жизнь круто взяла его в оборот ещё подростком: в военные годы он остался без родителей с двумя братьями и двумя сёстрами на руках, младшему из которых было всего три годика.

«18 лет мне исполнилось, я уж дал обет безбрачия. И ждал я дня пострига как праздника! Потом я стал служить, я никогда никуда не переходил - не искал, где лучше, где выгоднее. А куда посылают, туда шел и никогда не возражал.

Как-то раз один протоиерей наш рязанский потом спросил владыку Димитрия:

«Владыка, я не понимаю Ваш поступок. Такие естькрасивые имена монашеские, а Вы какое-то имя дали - Авель. Как-то для нравственного чувства непонятно…»

- «Я дал это имя со значением» и сам объясняет ему:

«Авель - первый мученик, первый праведник. Отец Авель - первый постриженник в земле Рязанской (до меня в области Рязанской в 40-е годы ни одного монаха не было, по России также были одни старики; а у нас в Рязани совсем ни стариков, никого не было. Потом Авель угодил Богу тем, что он так Бога любил, что самых лучших овечек приносил в жертву, чтобы Богу приятно было. Он настолько любит Бога, что он свою юность отдал Богу, не задумываясь. Авель был любимец своих родителей, вот мы его будем любить. Поэтому я ему имя такое и дал».

Монашеский постриг отцу Авелю довелось принять от владыки Димитрия в Ранненбурге, в храме на месте бывшей Ранненбургской Петропавловской пустыни. Место удивительное, историческое. После Петровских побед Александр Данилович Меншиков выстроил монастырь, названный Ранненбургской Петропавловской пустынью. По преданию, на этом месте Петр Алексеевич чудесным образом спасся при нападении разбойников.

Отца Авеля знали три Патриарха Московских и всея Руси. Память отца архимандрита хранила удивительные подробности, важные для понимания истории России ХХ века. Он являлся свидетелем событий, значение которых мы можем оценить только сегодня.

20 января 1947 года архиепископ Димитрий (Градусов) отслужил торжественный молебен - вновь открылся для прихожан древний Борисоглебский собор в Рязани. Борисоглебский собор вновь стал кафедральным. 12 января 1948 года собор посетил Святейший Патриарх Алексий I. По его благословению в храме начались большие ремонтно-реставрационные работы. Своды и стены собора были заново расписаны по лучшим образцам ХV-ХVII веков художниками из Палеха братьями Блохиными. В левом приделе был установлен редкий иконостас XVIII века. В церковном дворе был построен крестильный храм во имя праведных Иоакима и Анны и установлен новый памятник на могиле святителя Василия Рязанского.

Прошло время, и жизнь тесным образом связала архимандрита Авеля с Борисоглебским кафедральным собором Рязани: он был его настоятелем с 1969 по 1970 год и с 1978 по 1989 год.

Большой и важный отрезок жизни отца Авеля был связан и с Ярославской землёй. Архиепископ Димитрий в 1917 году (тогда еще мирянин Владимир Валерианович Градусов) был участником исторического Всероссийского Поместного Собора, восстановившего патриаршество на Руси. В Москве во время Собора его рукоположил во священники патриарх Тихон. Получив приход на окраине города, он пережил подавление восстания в Ярославле, во время которого уничтожили треть города, а ему сломали обе ноги.

После своего перевода из Рязани в Ярославль он забрал своих духовных чад. Отец Авель служил в Угличе Ярославской области, в церкви во имя святого царевича Дмитрия (убитого в 1591 г.), которого архимандрит очень почитал и наказывал молиться ему об избавлении России от всяких напастей.

Вскоре владыка Димитрий назначил отца Авеля настоятелем Смоленской церкви в селе Фёдоровское. Там молодого настоятеля в шутку прозвали «аввой». В числе прихожан Смоленской церкви был Сергей Новиков, будущий митрополит Рязанский и Касимовский Симон. Новиков тогда работал начальником электроцеха на заводе, выпускавшем военную продукцию. Завод находился в посёлке Волгострой, недалеко от села Фёдоровское.

Отцу Авелю было 23 года, Сергею Новикову - 22. Оба имели высокую духовную настроенность, поэтому подружились. И как оказалось, на всю жизнь. Дружба стала для них настоящим сокровищем.

Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, который в те годы был алтарником Фёдоровского собора в Ярославле, вспоминал:

Простое, доброе слово отца глубоко западало в душу и согревало сердце человека. Будучи иеромонахом, он в ярославских церквях рассказывал о святителе Василии Рязанском, и так трогательны были эти рассказы, что я никогда не забывал о подвиге этого святителя.

За добрые, мудрые проповеди отец Авель пострадал от советских властей. В прессе началась его травля. В областной ярославской газете про него на весь разворот напечатали статью «Шарлатан XX века». В ней говорилось, что настоятель Смоленской церкви иеромонах Авель пьяница, человек аморальный и не верует в Бога, только притворяется благочестивым.

В то время временно управляющим епархией являлся епископ Угличский Исайя (Ковалёв), который очень любил и уважал отца Авеля. Исайя вызвал иеромонаха к себе и показал статью.

Так это же не смертный приговор. Не боюсь я этой клеветы. А вот вы поберегите себя. Не вступайте в спор с клеветниками. Вы же больной человек, а власти могут лишить вас должности и средств к существованию.

Так ведь тебе после этой статьи не дадут нигде служить. И ни на какую работу не примут.

Не боюсь. Отпустите меня в Рязань. Там живут два моих брата и две сестры. Уж они -то с голоду умереть не дадут. Каждый их них мне по куску хлеба: один на завтрак, другой на обед, третий на ужин, а четвёртый кусок я буду отдавать такому же нищему, как и я.

Умел отец Авель в тяжёлых ситуациях сохранять юмор, а главное - во всём полагался на волю Божию.

Несколько лет уполномоченные по делам религий не давали ему служить в церкви.

Они надеялись, - вспоминал архимандрит, - что озлоблюсь на советскую власть и примкну к её врагам.

Это было время правления Никиты Хрущёва, который обещал показать по телевизору последнего попа. Давление на священников было страшное: некоторые не выдерживали, снимали с себя сан и публично, через газеты, радио, телевидение отказывались от веры. Но отец Авель на допросах уполномоченного всегда говорил, что политические события могут меняться, но он как священнослужитель будет всегда воспитывать в людях патриотизм, любовь к Родине, к своему Отечеству для того, чтобы они стали достойными гражданами Отечества Небесного.

В 1960 г. отец Авель рассказал о своём положении другу детства митрополиту Никодиму (Б.Ротову). Владыка Никодим проникся трудным положением своего товарища и помог ему стать служащим священником Христорождественской церкви села Борец Сараевского района.

Владыка Никодим занимал пост председателя Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Эти годы пришлись на вспышку арабо-израильского конфликта (развязанная англичанами и французами война против Египта, поддержанная Израилем, затронула и Святой град), полномасштабные боевые действия, захват территорий, международные конференции, поставки вооружений в регион. Представлять Русскую Православную Церковь за рубежом в те трудные годы, учитывая враждебное отношение к нашей Родине, было делом не из легких. Именно тогда был замечен талант владыки Никодима в решении сложных дипломатических вопросов, который так ярко проявился впоследствии.

Приехав в Москву, владыка Никодим доложил Святейшему Патриарху Пимену, что русский Свято - Пантелеймонов монастырь на горе Афон в Греции вымирает. Самому молодому насельнику - 70 лет, другим - под 100. А греческие власти ждут их смерти, чтобы взять русский монастырь в свою собственность. С большим трудом владыка Никодим убедил советские власти в том, что Пантелеймонов монастырь на Афоне - это единственный очаг русской культуры на Балканах. Поэтому его надо, во что бы то ни стало сохранить.

В 1960 г. иеромонаха Авеля внесли в список новых насельников Свято - Пантелеймонова монастыря на Афоне. Целых 10 лет пришлось ему ждать разрешения на выезд из Советского Союза.

С января 1960 г. отец Авель стал служить в Борисоглебском соборе, в древней рязанской святыне. В 1963 году игумен Авель получил патриаршую награду - крест с украшениями; в 1965-м - сан архимандрита; в 1968-м - право служения Божественной литургии с отверстыми Царскими вратами до «Херувимской песни». В 1969 году архимандрит Авель был назначен настоятелем кафедрального Борисоглебского собора в Рязани.

17 февраля 1970 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I архимандрит Авель был направлен на Афон для несения монашеского послушания в Русском Свято-Пантелеимоновом монастыре на Святой Горе.

27 февраля 1970 года на Афон прибыли два русских инока, получившие визы на постоянное поселение в Русском Пантелеимоновом монастыре. Одним из них был архимандрит Авель.

Приезд русских из СССР на Афон во многих русских эмигрантских СМИ на Западе был расценен как «великое чудо».

Что же кроется за этими девятью годами служения отца Авеля на Афоне? Огромный труд!

«Греческая полиция в нашем монастыре жила. Когда я уезжал в Салоники по делам, всегда у меня делали обыск в келии. Всё рацию искали, чего-то ещё. Домик этот сохранился, где пост был, где полицейские жили. Они и на службу ходили.

Так как служить некому, служил я всё один, бессменно. Я уж потом побывал на Афоне везде, много ездил, часто служил со слезами. Они это видели. Потом греки ко мне стали с любовью относиться. Кожа лица быстро загорала, я всегда был смуглый. Да и фамилия мне досталась «греческая», почти афонская, Македонов.

… Я застал людей, пришедших на Афон ещё до революции. Отец Илиан, настоятель, который из Мышкина, ему сестра писала обо мне. Другой - в прошлом москвич, отец Евтихий, алтарник. Они одногодки. Вот два русских старца. Конечно, благодаря им монастырь и сохранился для русских.Я всем интересовался, все записывал, старался с батюшкой каждый день общаться. Я понимал, что он скоро умрёт, а мне тут жить. Мне хотелось побольше из истории узнать. Тут ведь традиции, преемственность, они там были с 1904 года!».

В своих воспоминаниях отец Авель часто возвращался к первым шагам на Афоне, они очень ярко сохранились в его памяти. Удивительно, но он помнил числа и дни недели, погоду, малейшие подробности.

На интронизацию отца Авеля в 1972 году собралось необычно много представителей высшей афонской власти. Посланник монастыря Иверон, хранящий главную афонскую святыню, опустил на плечи нового игумена епископскую мантию - знак особой привилегии.

Монах из Великой Лавры преподобного Афанасия вручил ему игуменский жезл.

Отец Авель решал внутренние монастырские дела, принимал греческие и иностранные правительственные делегации, участвовал в решении внешних проблем, возникавших между афонскими монастырями, отвечал за экономическое состояние монастыря.

Но главным в деятельности игуменов является духовничество. Тяжело давалось отцу Авелю несение игуменского послушания при больном сердце - жара круглый год, высокая влажность. Но он не сдавался.

В 1970-е годы, когда архимандрит Авель пребывал на Святой Горе, он был награжден орденом Болгарской Православной Церкви святителя Климента Охридского и орденом святого равноапостольного князя Владимира II и III степеней. Послушание на Святой Горе продолжалось почти девять лет.

5 сентября 1978 года на Афон пришла телеграмма из СССР, известившая о внезапной смерти председателя Отдела внешних церковных сношений митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима. Скончался друг детства, и игумен Русского на Афоне Свято-Пантелеймонова монастыря молился:

«Думал, что не попаду на похороны друга. Когда хотел поехать в Россиюна церковные торжества по случаю 60-летия восстановления патриаршества, греческие власти затянули оформление документов, и я не поехал, потому что опаздывал. Ночью я совершил последнюю на Афоне, как оказалось потом, литургию и начал служить панихиду по новопреставленному владыкеНикодиму. В храм внезапно вбежал дежурный: «Батюшка Авель, Вас к телефону». Советское консульство в Салониках известило, что мои документына выезд готовы. Я подумал: «Вот чудо! На торжества не дали, а на похороны...» Чувствовал себя очень плохо, думал: увижу гроб друга - не вынесу, сердце не выдержит. Он мне как брат родной был. На прощание собрал братию:«Уезжаю, отцы... Все мое желание - быть здесь и умереть бы здесь, но на все воля Божия, и мы в Его руках. Вместо себя оставляю отца Иеремию. Вы мои послушники, повинуйтесь ему, как мне. А уж там как Господь управит».

Отец Авель успел на отпевание. После прочтения Евангелия разрешительную молитву в соборе Александро-Невской Лавры прочитал настоятель Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне архимандрит Авель…

После похорон друга отец Авель как-то пожаловался на здоровье. Ему предложили пока не уезжать, а пройти обследование в клинике. Батюшка вспоминал: «Это была клиника, кажется на Малой Грузинской. Спустя некоторое время после обследования владыка Ювеналий, исполнявший тогда обязанности покойного владыки Никодима по ОВЦС, мне и говорит: «Вы знаете, мне придется Вас опечалить...» Так закончился афонский период жизни архимандрита Авеля. Он был оставлен в России.

В 1989 г., после долгих переговоров, Рязанской епархии передали Иоанно-Богословский мужской монастырь. 16 мая 1989 года постановлением Священного Синода архимандрит Авель был назначен наместником Иоанно_Богословского мужского монастыря в селе Пощупово Рыбновского района Рязанской области, только что возвращенного Русской Православной Церкви. В то время большая часть монастырских построек некогда цветущей обители лежала в руинах.

За 15 лет, в течение которых отец Авель возглавлял монастырь, святая обитель преобразилась. Возродилась иноческая жизнь, размеренно и неспешно стали совершаться все уставные богослужения, были отреставрированы, освящены и благоукрашены храмы, в которых появилось множество православных святынь - мощей угодников Божиих, как русских, так и вселенских, чтимых икон, в том числе написанных в XIX столетии на Афоне, других церковных и исторических реликвий. Все жилые и хозяйственные постройки на территории обители, а также святой источник, который привлекает православных изо всех уголков России, были приведены в порядок.

Святая обитель стала местом всероссийского паломничества. Архимандрит Авель приложил много сил для процветания обители. Его усердное служение было отмечено Священноначалием Русской Православной Церкви, он был награжден орденом святого благоверного князя Даниила Московского III степени (1993), патриаршей грамотой (1995), орденом Преподобного Сергия Радонежского III степени (2003). 11 августа 2000 года отец Авель был удостоен медали «За заслуги перед Отечеством» II степени.

По благословению отца Авеля братия окормляла детские православные лагеря. В Рязани возникло новое направление работы с подрастающим поколением - детско-юношеская организация «Православные витязи».

Работа с военнослужащими, ветеранами, подготовка кадров священнослужителей для армии, для несения нелегкой службы в горячих точках - список начинаний поистине неисчерпаем.

В больницах и госпиталях при поддержке и помощи отца Авеля создавались часовни. Одна из таких часовен была создана в Рязанском военном госпитале в самые трудные времена первой чеченской войны 1995 года. Работа с ранеными, работа с родственниками погибших, окормление страждущих - сегодня в госпитале уже немыслимо лечение без такой духовной поддержки. Впоследствии часовня была перестроена в храм и освящена в честь святителя Луки (Войно-Ясенецкого), великого хирурга. Этот храм и по сей день является сердцем госпиталя.

2005 год для архимандрита Авеля был ознаменован важной юбилейной датой - 60-летием служения в священном сане. Через всю свою нелегкую жизнь отец Авель пронес неугасимый огнь веры Христовой.

Известность батюшки выходит далеко за пределы обители. В вышедшем накануне 2006 года глянцевом издании «Лица года» все жители города обнаружили номинацию «Духовники России» и увидели среди прочих фотографию архимандрита Авеля. Батюшка с присущим ему юмором встретил это известие, да и махнул рукой: «Ну что тут скажешь!» А в родной Рязани при вручении ему знака Почётного гражданина Рязани прослезился. Уважение и искренняя любовь земляков - это самая высокая награда.

Судьба отца Авеля поразительна. Непрерывное служение Богу, непрерывное врачевание душевных ран, непрерывное моление о земле Русской. Укрепление веры в судьбу России и в силы русского народа.

Он знал, что у России есть будущее. Он знал, что в этом будущем люди будут опираться на свои исторические корни, на сохраненные усилиями многих подвижников духовное наследие и идеалы предков, на веру в Русь Святую, веру в народ и праведников, веру в чистоту, силу и многогранные таланты народа православного.

У Алексея Толстого в «Хождении по мукам» устами Ивана Телегина эта вера выражена хватающими за душу словами: «Даже если от нас останется лишь один уезд, Россия возродится!»

Отец Авель и бился за сохранение этого последнего рубежа. И в этом своем стремлении он, тонкий и незащищенный человек, встал вровень с богатырями - защитниками земли Русской на полях великих сражений. Его поле сражения обозначено предельно четко.

Верстка страницы - Щербаков Артём, 10 А (2013 г.)

Отец Авель

Торжественной, но в то же время наполненной внутреннего дра­матизма была церемония вступления на престол 15 сентября 1801 г. императора Александра Павловича. Только близкие царю люди знали, что творилось в душе нового правителя России, ко­торый только что безмолвно согласился на убийство отца Павла I. Но ведь не напрасно граф Пален, один из организаторов убийства прежнего императора, сказал наутро Александру: «Довольно ре­бячиться, вступайте царствовать и покажитесь гвардии». Алек­сандр внял совету влиятельного вельможи и принялся царство­вать властно и достойно, хотя о той трагической ночи будет помнить всю жизнь.

Одним из первых указов нового царя стало учреждение комис­сии для пересмотра прежних уголовных дел. Среди прочих бумаг пересматривали и переписку о некоем монахе отце Авеле, который содержался в Петропавловской крепости с 26 мая 1800 г. за «разныя сочинения его». В марте 1801 г. Авель был отослан к митрополиту Амвросию для помещения в обитель по его усмотрению, после чего отправлен в Соловецкий монастырь. Позже, 17 октября, архангельский гражданский губернатор донес, что «Авель вследс­твие указа Священного синода из-под стражи освобожден и от­дан архимандриту в число иных монашествующих».

На свободе отец Авель провел весь 1802 г., написав за это вре­мя еще одну книгу, в которой было сказано, что Москва будет взята французами и сожжена, и указал время -1812 г. Известие о предсказании дошло до Александра, который в раздражении повелел заключить Авеля в Соловецкую тюрьму до тех пор, «пока не сбудутся пророчества». И пришлось Авелю просидеть десять лет и десять месяцев. Летопись так говорит о времени, проведен­ном священником в тюрьме: «И видел в них добрая и недобрая, злая и благая, и всяческая и всякая: еще ж такие были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать нельзя...»

Москва, как известно, Наполеоном была взята, и в сентябре 1812 г. Александр I, вспомнив об удивительном предсказании, приказал князю Голицыну написать в Соловки с требованием монаха освободить. В повелении было написано: «Если жив, здо­ров, то езжал бы к Нам в Петербург. Мы желаем его видеть и не­что с ним поговорить».

Авеля освободили, снабдили его паспортом, деньгами и одеж­дой. Летопись повествует: «Отец же Авель, видя у себя паспорт и свободу во все края и области, и потече из Петербурга к югу, и к востоку, и в прочия страны и области. И обшед многая и мно­жество. Был в Царьграде, и во Иерусалиме, и в Афонских горах; оттуда же паки возвратился в Российскую землю». Поселился свя­той отец в Троице-Сергиевой лавре, жил тихо, мало общаясь с окружающими. Зачастили было к нему московские барыни с во­просами о дочерях да женихах, но инок отвечал, что он лишь мо­нах, а не провидец.

Писать все же Авель не бросил. К примеру, графине Прасковье Потемкиной он сообщал, что сочинил для нее несколько книг, которые вскоре вышлет. Однако пророчеств в них уже не было, поскольку в другом письме Авель сетует: «Я от вас получил не­давно два письма, и пишете вы в них: сказать вам пророчество то и то. Знаете ли, что я вам скажу: мне именным указом запре­щено пророчествовать. Так сказано, ежели монах Авель станет пророчествовать вслух людям или кому писать в хартиях, то брать тех людей под секрет и самого монаха Авеля и держать их в тюрьме или в острогах под крепкими стражами. Видите, Прасковья Андреевна, каково наше пророчество или прозорливство, - в тюрьмах ли лучше быть или на воле. Я согласился ныне лучше ничего не знать, да быть на воле, нежели знать, да быть в тюрьмах и под неволею».

Как добровольный скиталец Авель переходил из монастыря в монастырь, странствовал по разным местам России, но чаще проживал в Москве и в Московской губернии. Здесь он подал прошение о принятии его в Серпуховский Высоцкий монастырь, куда и поступил 24 октября 1823 г. Вскоре разгласилось по Мос­кве новое предсказание Авеля - о скорой кончине Александра I, восшествии на престол Николая Павловича и о декабрьском бун­те. Но на сей раз русский пророк, похоже, ошибся, ибо, согласно легенде, Александр все-таки не ушел из бренного мира, а продол­жил свое бытие совсем в другом облике и в другой сущности. И кто знает, какая из них была ему милее.

Слухи по столице и по губерниям ходили разные, но сводились к тому, что император Александр Благословенный не умер, а вместо него похоронен кто-то другой. В архивах канцелярии Военного министерства хранится сборник таких слухов, записанных неким дворовым человеком Федором Федоровичем, под заглавием «Московские новости, или Новые правдивые и лживые слухи, которые правдивые, а которые лживые, а теперь утверждать ни одних не могу, но решил на досуге описывать для дальнего вре­мени незабвенного, именно 1825 г. с декабря 25 дня». Вот наибо­лее характерные из них.

«Государь жив, его продали в иностранную неволю... Государь жив, уехал на легкой шлюпке в море... Гроб Государев везут ям­щики, которым дано за провоз 12 тысяч рублей, что находят весь­ма подозрительным. Шульгин, московский полицмейстер, о сем разговаривал, да и князь Голицын, московский генерал-губерна­тор, находится в немалом сомнении о сем... Князь Долгоруков

Юрий Владимирович после блаженныя кончины Александра I не присягал еще ни одному из новых государей, а желает прежде видеть тело покойного Государя своими глазами в лицо, тогда и присягнет, кому должно, - то народ из онаго ожидает чего-нибудь невеселого... Государево тело сам Государь станет встре­чать, и на 30-й версте будет церемония им самим устроенная, а везут его адъютанта, изрубленного вместо него, который ему сказал, а он бежал тогда и скрылся до Петербурга... Когда Алек­сандр Павлович был в Таганроге и там строился дворец для Ели­заветы Алексеевны, то Государь приехал в оный из заднего крыль­ца. Стоявший там часовой остановил его и сказал: «Не изволите выходить в оное крыльцо, вас там убьют из пистолета». Государь на это сказал: «Хочешь ли ты, солдат, за меня умереть, ты будешь похоронен, как меня должно, и род твой будет весь награжден» - то солдат на оное согласился, а Государь надел солдатский мундир и встал на часы, а солдат надел царский, Государя шинель и шля­пу и пошел в отделываемый дворец, прикрыв лицо шинелью. Как зашел в первые комнаты, то вдруг из пистолета по нем выстре­лили, но не попали, солдат повернулся, чтобы назад идти, то другой выстрелил по нем, прострелил его, солдата подхватили и потащили в те палаты, где жила супруга Государева, и доложи­ли ей, что Государь весьма нездоров и потом после помер яко Государь. А настоящий Государь, бросив ружье, бежал с часов, но неизвестно куда, и писал Елизавете Алексеевне письмо, чтобы оного солдата «хоронили как меня».

Нарушил обет молчания и отец Авель. Когда весной 1826 г. готовилось вступление на престол Николая I, графиня П. Камен­ская спросила бывшего в то время в Москве монаха: «Будет ли коронация и скоро ли?» Авель отвечал ей: «Не придется вам ра­доваться коронации». Эти слова разнеслись по Москве, и многие объясняли их так, что коронация вообще не состоится из-за странной смерти Александра...

Сам же прорицатель, вероятно, предчувствуя, что толки о вступлении на престол нового правителя могут иметь для него печальные последствия, в июне 1826 г. ушел из Высоцкого мо­настыря. Но по отправленным письмам его все-таки нашли в Тульской губернии, близ соломенных заводов, в деревне Аку­ловке. По повелению императора Николая, указом Священного синода от 27 августа 1826 г., Авель был отправлен под присмот­ром в арестантское отделение Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря.

Тем и закончились странствия и прорицания отца Авеля. Пос­ле продолжительной тяжелой болезни он скончался в тюремной камере 29 ноября 1841 г. и был похоронен за алтарем арестантской церкви Святого Николая.

Из книги Оживший кошмар русской истории. Страшная правда о Московии автора

Глава 3. КАИН И АВЕЛЬ Был ты видом довольно противен, Сердцем подл, но не в этом суть. Исторически прогрессивен Оказался твой жизненный путь. Н. Коржавин ПотериИз 74 крупных городов Руси монголы в 1237–1238 годах разрушили 49, из них 14 обезлюдели навсегда. Современная Рязань -

Из книги Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго автора Буровский Андрей Михайлович

Каин и Авель Все происходило по железной логике служения иноземным завоевателям: путь к политической карьере, приобретению богатств, самосохранению лежал через предательство. В том числе шел по трупам самых близких людей. Не все на это шли, но предательство и подлость

Из книги Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. автора Лаврентьева Елена Владимировна

Из книги Мифы древности - Ближний Восток автора Немировский Александр Иосифович

Авель и Каин с его потомством Пустынею я вновь один бреду, Хрустят под сапогами кости веток. Как страшно быть у Бога на виду: Ведь взгляд его так мстителен и меток. И тени нет, какая при луне По-обезьяньи жалко подражала. И скорпион вонзает в душу мне Свое, как луч,

Из книги Фридрих Вильгельм I автора Фенор Вольфганг

Отец «Приказываю вам позаботиться о Фрице. Бог отблагодарит вас за это», - писал Фридрих Вильгельм 26 апреля 1715 г., отправляясь в померанский поход. С мыслью о сыне он вступил в бой за Штеттин.Король-солдат долго не мог оправиться от смерти обоих сыновей, родившихся у Софьи

Из книги Толпа героев XVIII века автора Анисимов Евгений Викторович

Монах Авель: русский Нострадамус На иллюстрации – Соловецкий монастырь. 1827. Неизвестный гравер. Фрагмент. 12 марта 1901 года император Николай II с императрицей Александрой Федоровной (по другой версии – с министром двора Фредериксом) приехали в Гатчинский дворец, подошли

Из книги Повседневная жизнь итальянской мафии автора Кальви Фабрицио

Каин и Авель Для сицилийских следователей, занимавшихся этим делом, участие Джованни Бонтате в убийстве брата было очевидным. Многие «люди чести» в Палермо прозвали его Каином, но не за то, что он не спешил клясться отомстить за брата, а за то, что, даже не дождавшись

Из книги Жизнь с отцом автора Толстая Александра Львовна

Отец Когда я была подростком, я мало видела отца, мне кажется, все случаи, когда он говорил со мной, я знаю наперечет.Помню, я расстелила карту полушарий в зале на паркете, и, лежа на животе и задрав ноги кверху, смотрела в нее и мечтала. Я старалась на месте синих пятен

Из книги Курбский против Грозного или 450 лет чёрного пиара автора Манягин Вячеслав Геннадьевич

7. ОТЕЦ ЛЖИ Из вышеизложенного видно, что практически все «свидетельства жестокости» этого периода основываются на письмах и сочинениях Курбского, достоверность которых очень сомнительна и на которые невозможным полагаться как на серьезный источник. Таким образом,

Из книги Книга 2. Меняем даты - меняется всё. [Новая хронология Греции и Библии. Математика вскрывает обман средневековых хронологов] автора Фоменко Анатолий Тимофеевич

2. Каин и Авель, убийство Авеля, раздел человечества на два народа Эти события описаны в кн. Бытие 4–5.1а. БИБЛИЯ. Начало распространения рода человеческого. Два первых «народа» после прародителей - это братья Каин и Авель. Затем КАИН УБИВАЕТ АВЕЛЯ (Бытие 4:8). См. рис. 2.48.

Из книги Великие пророчества о России автора Бурин Сергей Николаевич

Вещий Авель Судьбы великих пророков неизменно связаны с тяжелыми жизненными испытаниями. Более двадцати лет отсидел в шести тюрьмах и трех крепостях отец Авель. История его заточения началась в марте 1796 года, когда он был доставлен в Тайную экспедицию. Это был угрюмый на

Из книги Все великие пророчества автора Кочетова Лариса

Из книги Несостоявшийся император Федор Алексеевич автора Богданов Андрей Петрович

Отец В январе того года все шло при Московском дворе как обычно. Алексей Михайлович давал прием посольству попавших в трудное положение, осажденных врагами Нидерландов, обещал помощь. На следующий день он с царицей и вельможами слушал приехавшего с посольской свитой

Из книги Скопин-Шуйский автора Петрова Наталья Георгиевна

Отец Год рождения отца Михаила - князя Василия Федоровича Скопина-Шуйского - неизвестен. Но по надписи на водосвятной чаше, вложенной в Соловецкий монастырь, можно определить день его рождения: «Княже Василий княже Федоров сын Шуйского Скопина, а молитвенное имя ему

Из книги Мифы и загадки нашей истории автора Малышев Владимир

Ларец Павла I и прорицатель Авель В Гатчинском дворце, где, будучи наследником, постоянно жил император Павел I, есть одна небольшая зала. Там на пьедестале стоял большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг на столбиках

Из книги Царский Рим в междуречье Оки и Волги. автора Носовский Глеб Владимирович

13. Юного Тита Манлия отец отправил в деревню Юного Давида отец отправил на отдаленное пастбище Секст Аврелий Виктор говорит, что отец отправил Тита Манлия В ДЕРЕВНЮ , с. 194. По-видимому, это произошло в то время, когда Тит Манлий был ещё мальчиком или юношей, поскольку

«Живите во взаимной любви», – эти слова архимандрит Авель (Македонов) произнес за месяц до своей кончины, прощаясь с монахами Иоанно-Богословского монастыря.

Вся его жизнь была непрерывным служением Создателю, врачеванием душевных ран, молением о Русской земле. Батюшка участвовал в спасении Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне в 1970-е годы, когда обитель весьма оскудела русскими насельниками, возрождал один из древнейших монастырей России – в честь святого апостола Иоанна Богослова под Рязанью. На исповедь к нему спешили священнослужители и миряне из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. За духовным советом приезжали из Америки, Франции и даже со Святой Горы Афон. Некоторые его духовные чада руководят ныне монастырями, возглавляют епархии.

В этом году, шестого декабря, братия Иоанно-Богословского монастыря и все, кто знал архимандрита Авеля, отмечают десятую годовщину со дня его преставления: монахи, военные, ученые и политики, писатели и художники, студенты, простые старушки – все те, кто строил свою жизнь под духовным руководством старца, его молитвами и наставлениями.

Коля-монах

Если бы мы перенеслись в 21 июня 1927 года в село Никуличи под Рязанью, то стали бы свидетелями рождения на свет младенца, с которым была связана удивительная история. Односельчане рассказали бы нам, как его мать Феодосия Митрофановна со своей свекровью ходили пешком в Пощуповский Богословский монастырь, где горячо молились перед чудотворным образом апостола Иоанна – просили для Феодосии здорового ребеночка. Господь молитвы услышал, Феодосия забеременела.

Вскоре во сне она увидела старца, который подал ей ножницы и отрез черной ткани. Феодосия спросила: «Зачем, дедушка, Вы мне это даете? Я шить не умею». Благообразный старец ответил: «Это не для тебя, а для твоего сына, который родится». Феодосия решила, что ее ребенок станет портным. На самом же деле отрез ткани означал монашеское облачение, а ножницы – то, что сын будет постригать в монахи благочестивых мирян.

Появившегося на свет младенца крестили в сельском храме Тихвинской иконы Божией Матери, на престольный праздник, 9 июля. Перед крестинами, как и полагается, приготовили угощение и обсуждали, какое имя дать малышу. И вдруг свекровь, хлопотавшая на кухне, услышала за окном едва различимый голос: «Назовите младенца Николаем». Так и поступили.

Малыш часто плакал. Родители заметили, что Коленька успокаивается, когда его проносят мимо часовни. Тогда бабушка Татьяна предложила Феодосии повесить над его кроваткой с четырех сторон иконы. И Коля плакать перестал. Это была его первая домашняя «часовенка».

Царскими вратами

С раннего детства он любил храм и мечтал стать монахом. Все дети гуляли на улице, а он бежал в церковь, и когда уводили оттуда, плакал. Однажды его попросили отнести в алтарь просфоры. Пятилетний мальчик вошел царскими вратами и так обомлел от увиденного, что не заметил, как оперся о престол. Архимандрит Мина, служивший тогда, ругать мальчугана не стал, а дал просфору и объяснил что к чему. С тех пор Коля стал мечтать о том, что будет, как архимандрит Мина, служить у престола.

Маленького Колю не раз приходила благословлять во сне Богородица, и он был уверен, что приходит Она ко всем. Однажды Божия Матерь не появилась, и Коля спросил мальчишек, была Она у них этой ночью или нет. Те даже не поняли, о чем он говорит.

Его прозвали монахом. Мальчишки приносили ему иконки и меняли на хлеб. А он просил у Господа: «Сделай так, чтобы я действительно стал монахом».

В 1934 году в Никуличах закрыли Тихвинский храм. Для семилетнего Николая это стало настоящей трагедией. Несколько дней он не ел, плакал, думал, что лучше умереть. И Божия Матерь опять пришла к нему во сне, чтобы утешить. Была Она в белых одеждах с Младенцем Христом. От Них исходила такая благодать, что все горести забылись.

Когда закрыли храм, семилетний Коля несколько дней не ел, плакал, думал, что лучше умереть. Утешить его пришла Сама Богородица

Спустя годы отец Авель просил разных иконописцев написать виденный образ, но ни у кого не получалось. Наконец он познакомился с художником из Ярославля, которого писать иконы благословил святой праведный Иоанн Кронштадтский. Но и у него ничего не вышло. Тогда художник взмолился от всей души, обращаясь к Божией Матери, и Она явила ему Свою милость – икона была написана. Ныне похожая, но меньшего размера, висит на стене рядом с могилой старца Авеля в храме преподобного Серафима Саровского в Богословской обители. «Монахам очень хотелось иметь такую икону, – рассказывает насельник монастыря иеромонах Мелхиседек. – И вот приехал паломник с этой иконой, незаметно оставил ее и уехал. Мы пришли, увидели икону и повесили рядом с могилкой старца…»

После закрытия храма в Никуличах Коля стал ходить в церковь, расположенную в трех километрах от родного села. Местные бабушки давали ему записки, и он по благословению священника читал их, пока батюшка вынимал частицы. Отец Авель вспоминал, что почти во всех записках были имена помещиков Кублицких, которые построили в Никуличах Тихвинской храм и сделали односельчанам много добра.

Церковь в котельной

Когда Коля учился во втором классе, он устроил в котельной школы, где работал его отец, молитвенный уголок. Там были иконы, лампадки и даже кадило. Однажды он решил показать это место своей однокласснице, которую видел как-то в храме: «Вот, Люся, смотри, здесь моя маленькая церковь». Потом он с Люсей и ее подругой играли в «церковь», «отпевали усопших» – Коля молился и кадил, а подруги пели: «Со святыми упокой».

В третьем классе он отказался вступать в пионеры. Шел 1936 год! Отказника решили исключить из школы, но заступилась уважаемая всеми учительница. Николай продолжил учебу. После занятий, на которых детям внушали, что Бога нет, он приходил домой, зажигал лампадку перед иконами и молился, постепенно успокаиваясь.

Как-то прочел он в поэме Лермонтова о купце Калашникове такие строки: «На груди у него висел медный крест со святыми мощами из Киева». «Вот бы мне хоть маленькую частичку мощей из Киево-Печерской лавры», – размечтался мальчик. И однажды вот что случилось. Через Рязань следовал поезд, в котором умер священник. Среди вещей нашли шкатулку с частицей мощей святителя Лаврентия Туровского. Шкатулку передали Рязанскому архиерею Димитрию (Градусову), духовному отцу Коли Македонова. Мальчик упросил владыку дать ему «малюсенькую частичку» святых мощей. Он вложил ее в крест и, счастливый, стал носить на груди.

Рядом с комнатой, в которой жил в последние годы отец Авель, была устроена домовая церковь, где батюшка молился. На переднем плане виден посох, принадлежащий святителю Луке (Войно-Ясенецкому)

Буханка хлеба

Случаи чудесной помощи Божией сопровождали архимандрита Авеля на протяжении всей жизни. «Однажды, – рассказывал он, – подходил большой церковный праздник, и мне хотелось, чтобы в доме горела лампадка. А Богова масла (так называли лампадное масло) не было. Пришла соседка, спрашивает: “Богово масло нужно?” – “Нужно. Что я за него должен?” – “Буханку хлеба”».

Отдал хлеб, зажег лампадку, а сам переживает, что родителям скажет, ведь оставил семью без хлеба. Затеял уборку, чтобы как-то оправдаться. Навел в доме порядок, стал протирать полки и вдруг видит – буханка! Бросился Николай на колени и давай поклоны бить, Бога благодарить.

Однажды шел он в Скорбященскую церковь, единственную действующую в Рязани, и вдруг поднялась сильная пурга – не видно ни зги. Плутал-плутал, выбился из сил, замерзая, взмолился Богу о помощи. Видит – старичок машет рукой, Коля и пошел за ним. И вот уже появились домики родного села Никуличи, а старичок исчез. Понял тогда мальчик, что был это Николай Угодник, чье имя носил он и его село.

Блаженные духом

На жизненном пути юного Коли встречались удивительные люди, как сам он говорил, «святой жизни». Одной из них была блаженная Полюшка, жившая в селе Захарово. Была она слепой, но при этом наизусть знала Псалтирь. Задолго до Великой Отечественной войны она предсказала ее начало. Еще говорила, что немцев погонят от Рязани.

В декабре 1941-го фашисты дошли до Захарова, а это всего 37 км от Рязани. В городе объявили эвакуацию, все бросились собирать пожитки, а верующие, человек десять-одиннадцать, среди которых был и Коля Македонов, пришли в Скорбященскую церковь и встали на соборную молитву. Вдруг в храм вбегает нищенка и плачет от радости: «Не бойтесь! Я сейчас видела святителя нашего Василия. Он сказал, что Рязань врагу сдана не будет». Все решили, что она сумасшедшая. Но немцев и впрямь погнали!

Во время войны Коля очень много работал, помогал дома по хозяйству, семья была многодетная. Сильно уставал и молился апостолам Петру и Павлу. Но вот беда – иконы этих святых у него не было. Тогда стал он ходить на могилку блаженной Любушки Рязанской и просил ее помочь обрести икону. Как-то зашел к школьному другу, видит – в сенях, в углу стоит широкая доска. Подошел, повернул ее, а под слоем пыли апостолы – Петр и Павел. Он к бабушке друга – продайте икону, а та ни в какую. «Грех, – говорит, – иконы продавать. Может, церковь еще откроют, туда и снесу». Пошел Коля на могилу к Любушке и все рассказал. Через какое-то время бабушка, на которую напал непонятный страх, сама прислала за Колей. «Забери икону себе да закажи молебен о моем здравии», – попросила она.

Друзья

В Скорбященском храме Коля познакомился с Борей Ротовым. Через всю жизнь пронесли они сердечную дружбу. Из храма вместе возвращались в Никуличи. И по дороге давали окрестностям библейские названия – груду камней, обозначающую разрушенный храм, называли Иерусалимом, заросли плакучих ив – Гефсиманским садом. Был и свой Вифлеем, и даже Мамврийский дуб – большая старая ветла.

Как-то присели они в «Гефсиманском саду» и размечтались. Коля говорит: «Я хочу стать схимником, и чтобы у меня был храм, где бы я молился». «А я, – говорит Боря, – хочу стать патриархом, чтобы больше приносить пользы Церкви».

Спустя годы Николая постригли в схиму с именем Серафим, и молился он в своем храме. А Борис стал митрополитом Никодимом.

Однажды Боря рассказал другу, как замечательно служить иподиаконом у владыки Алексия (Сергеева) – чувствуешь, что вот-вот взлетишь, словно ангел. «Хорошо тебе. А мне мама не разрешает, хотя владыка зовет к себе прислуживать, – с горечью ответил Коля. – Боится, что исключат из школы». «А ты про меня расскажи, меня-то не исключают». Пришел Коля домой и рассказал маме, как Боря прислуживает владыке, словно ангел, и что сам он тоже этого хочет. И мама согласилась. Друзья праздновали это событие у «Мамврийского дуба» – спели тропарь Ангелу Хранителю и съели слипшиеся карамельки.

«Ангел мой»

Первое время Николай был иподиаконом у архиепископа Алексия (Сергеева), но через год на Рязанскую кафедру прислали владыку Димитрия (Градусова). Шел 1944 год. Коля волновался, оставит ли его новый архиерей при себе. И приснился ему сон – идет он мимо церкви, а из нее выходит старец, согбенный, как преподобный Серафим. Понял Коля, что это новый владыка, сложил для благословения руки и ждет. А тот подходит, обнимает его, прижимает к себе и говорит: «Ангел мой».

Вскоре, уже наяву, вызвали Николая повесткой в военкомат. По дороге он зашел в храм, а ему и говорят: «Не уходи, помоги нового архиерея облачить». Приехал владыка Димитрий, и Коля сразу узнал в нем старца из своего сна. Владыка подошел и так же, как во сне, обнял его, прижал к себе и сказал: «Ангел мой». А когда узнал о повестке, говорит: «Останься, Коля, дослужи, ничего не случится». И действительно, оказалось, что повестку прислали по ошибке.

Владыка Димитрий стал духовным отцом Коли Македонова и Бори Ротова и говорил им, чтобы они друг друга не оставляли, что будут вместе идти по жизни. Так и вышло. Они вместе служили иподьяконами в Рязани, потом в Ярославской епархии, а позднее участвовали в восстановлении Пантелеимонова монастыря на Афоне.

Архиепископ Димитрий вышел из рода потомственных дворян. В священника его рукополагал сам Патриарх Тихон. Владыка Димитрий был прозорливым старцем. В 1944 году у Коли умер отец, на его руках остались два брата и две сестры. Когда он пришел в храм, никому ничего говорить не стал, облачился и пошел встречать архиерея. А владыка наклонился к нему: «Что же ты, ангел мой, не говоришь, что твоего папочку вчера вечером Господь к себе взял?» Коля расплакался. «Не плачь, – утешает владыка, – у кого нет ни отца, ни матери, тому Сам Бог заменяет отца, а Богородица – мать». Отец Димитрий помогал Коле, относился к нему как к родному.

Лучше умереть

А мамы не стало за год до этого. Схватки начались дома, отца рядом не было. Она послала Колю за дедушкой. Пока тот бегал в сельсовет за лошадью, пока ее выделяли, пока собрались… Феодосия родила по дороге на холоде, и ребенок умер от переохлаждения. После этого мама сильно заболела и уже не поправилась. Она уходила мучительно, родственники не выдержали, вышли из избы. И только Коля остался рядом. Он держал голову мамы на руках и молился Богу. Перед смертью она увидела свою святую и воскликнула: «Мученица Феодосия!» И ушла в мир иной.

Сестра мамы после похорон рассказала Коле, что советовала ей сделать аборт, но она отказалась. Вспомнила Богословский монастырь и картину в нем «Страшный суд», сказала, что лучше умереть, чем аборт делать.

«Мой приятный»

Коле пришлось оставить школу и пойти работать в колхоз. Он переживал, что не доучился, но владыка Димитрий успокаивал: «Ничего, Коленька, к тебе самому со всей России будут приезжать уму-разуму учиться». Так и вышло. К старцу Авелю в Иоанно-Богословский монастырь приезжали со всей страны.

В 1945 году владыка Димитрий решил рукоположить Колю в дьякона. Перед этим Николай пришел в храм, и монахини попросили его читать часы. Поскольку он их никогда не читал, то сбился. Одна монахиня пожурила: «В дьякона собрался, а часы читать не умеет». Смиренный Коля внутренне с этим согласился и решил повременить с рукоположением. Пошел сказать об этом владыке, а навстречу ему юродивая Нюша. «Куда идешь, мой приятный?» – спрашивает. «К владыке». Нюша повернула его к храму и говорит: «Иди молись. И запомни, дьяконы часов не читают». Потом эту же фразу с улыбкой повторил ему владыка – «дьяконы часов не читают» и рукоположил его.

Постриг

Как-то владыка Димитрий взял Николая с собой в село Кривополянье, где его ждали послушницы, желавшие стать монахинями. Владыка постригал их тайно на дому, и отправил юношу в храм за облачением, Евангелием, крестом и ножницами. Тот пошел в церковь, а самому обидно – каких-то женщин постригают, а его, всю жизнь желавшего стать монахом, нет. В храме Николай увидел чудотворную Тихвинскую икону и взмолился – что же это делается, он ждет не дождется, когда его в монахи постригут, а тут такое. Потом устыдился своей дерзости и бросился на колени просить прощения.

В 18 лет Николай Македонов стал первым пострижеником в Рязанской епархии после революции

Пришел к владыке, а тот говорит: «Ну, ангел мой, получишь, чего просил». «Я у Вас ничего не просил». «У меня не просил, а у Божией Матери сейчас в церкви просил». И постриг его в монахи с именем Авель. Было ему 18 лет, и стал он первым пострижеником в Рязанской епархии после революции. А через год с небольшим, в январе 1947-го, владыка рукоположил его в иеромонаха.

Когда отец Авель был уже священником, блаженная Полюшка предсказала ему болезнь сердца. Вскоре слова ее подтвердились, сердце у отца Авеля стало сильно болеть, да так, что стал он готовиться к смерти и рассказал о недуге владыке Димитрию. Тот серьезно воспринял это и тайно постриг 24-летнего отца Авеля в схиму с именем Серафим. По молитвам святых угодников отец Авель выжил. Даже самые близкие люди долгое время не знали, что он был пострижен в схиму.

Время игуменских трудов

В 1950 году отец Авель по принуждению советских властей покинул пределы Рязанской области и продолжил ревностное служение на ярославской земле. Это очень раздражало власти – в местной прессе против священника развернули клеветническую кампанию. В 1960 году батюшке пришлось уехать.

Он вновь вернулся на Рязанскую землю. Спустя девять лет его возвели в сан архимандрита и назначили настоятелем кафедрального собора Рязани. А в феврале 1970-го направили на Афон в Русский Пантелеимонов монастырь.

Как рассказывал сам отец Авель, греческие власти поначалу приняли его за шпиона, подосланного коммунистами. В то время греки мечтали экспроприировать монастырь и создавали русским монахам невыносимые условия. При обители жила полиция. Келью отца Авеля тайно обыскивали. Но со временем стали его уважать.

Когда он отправлялся на Афон, думал, что будет простым послушником, а его выбрали игуменом. Новое послушание давалось тяжело, больное сердце в жарком, влажном климате часто напоминало о себе. Пантелеимонов монастырь в то время восстанавливался после страшного пожара. Монахи на себе таскали мешки с цементом, штукатурили, ворочали камни. Бывало, не добирались до кельи, поспят под деревом два часа и опять за работу.

В 1978 году на Святую Гору пришла телеграмма о смерти митрополита Никодима (Ротова). Отец Авель очень хотел поехать на похороны верного друга, но на скорое получение визы не надеялся. Однако случилось чудо – батюшке без всякого промедления разрешили выехать в СССР.

Назад ему не суждено было вернуться – Промысл Божий удержал его на родине. Русский народ ждали большие перемены, людей надо было заново воцерковлять. Уезжая, он увозил с собой древние традиции афонского старчества.

На родной земле

В 1979 году архимандрит Авель был назначен почетным настоятелем Борисоглебского кафедрального собора Рязани и духовником епархии. А в мае 1989 года наместником только что возвращенного Церкви Иоанно-Богословского монастыря. За 15 лет под управлением отца Авеля обитель, лежавшая в руинах, преобразилась. Возродилась монашеская жизнь, были восстановлены храмы, собрано множество святынь.

Весной 2004 года архимандрит Авель по состоянию здоровья ушел на покой. Продолжая жить в обители, он духовно окормлял монахов и мирян. А через два года, 6 декабря, на 80-м году жизни он мирно почил о Господе.

Галина Дигтяренко, фото Олега Серебрянского

Архивные фото предоставлены Иоанно-Богословским монастырем